StarCraft: Формула смерти

Часть 1

…Внезапная вспышка боли в левой руке заставила его проснуться. Морщась и постанывая, он попытался подняться, но тут приступ головной боли свалил его обратно, на что-то твердое и влажное. Мужчина ничего не мог понять — кто он, где он. Он и не хотел ничего понимать, хотя бы сейчас. В эту минуту перед ним стоял только один вопрос — почему так больно? Казалось, даже мысли причиняют боль. Ему хотелось только одного — уснуть, отключиться и как можно скорее…

…Он убивал этих тварей уже очень долго. И он смертельно устал. Может, именно из-за усталости ему казалось, что прошла уйма времени с того момента, как в казарме прогремел приказ капитана срочно всем прибыть в сектор B17. Они тогда подумали, что опять учения, потому что B17 это полигон. Тут в помещение забежал запыхавшийся лейтенант и заорал, что если они сейчас же не оторвут свои задницы от коек, он лично всех перестреляет. При этом лейтенант так отчаянно размахивал своим пистолетом, от чего был до смешного похож на вентиляционный пропеллер. Но его глаза.… Вдруг все побежали, и он, не помня как, оказался зажатым между такими же, как и он, пехотинцами в душном и темном отсеке транспорта, который уже набирал высоту.… И вот теперь, спрятавшись за полусгоревший остов танка и пуская короткие очереди в сторону копошившейся в темноте массы, он думал, что минула уже целая вечность. Хотя, судя по светящимся цифрам на руке, прошло около двух часов. За это время успело порядком стемнеть, и поле битвы озарялось вспышками и сполохами самых разных цветов. В этом было свое, какое-то жуткое очарование. Над головой то и дело со страшным визгом проносились «Духи», отчего барабанные перепонки грозились прекратить свое существование. Звук пролетающих мимо истребителей перекрывал несмолкающий эфир в наушниках, где ежесекундно кричали о помощи, отдавали приказы и распоряжения. Вдруг он услышал свое имя. Джек.

—Джек! Сзади! Я прикро…

Огонь пронзил руку. А через секунду и все тело. Ему казалось, что он вспыхнул как спичка, которой чиркнули по стене. Падая, он боковым зрением увидел это чудовище, стремительно приближавшееся к нему. Мелькнула мысль — «все», и он погрузился в темноту…

… Джек лежал на мокрой от его же пота простыне и, несмотря на обжигающую боль в руке старался расслабиться и уснуть. Но в висках стучало, рука ныла, и все тело ломило так сильно, что Джек мог только закрыть глаза. Так он лежал в темноте, ничего не понимая и только ощущая, что ему становится хуже. Наконец его стало лихорадить, отчего боль в руке стала невыносимой. Он невольно застонал и звук его собственно голоса показался Джеку далеким и незначительным. Вдруг рядом что-то звякнуло и зашелестело. Джек напрягся, и приготовился было защищаться, но тут очередной приступ боли обрушился на него. Джек решил во что бы то ни стало открыть глаза и взглянуть в лицо смерти, в чем он был уверен полностью. Он ничего не помнил, но знал только одно — звуки исходят от чудовища. Оно хочет убить его. Это было единственное, что знал и в чем был уверен Джек. Левый глаз он открыть не смог, что-то мешало, но правым Джек успел заметить лишь смутный силуэт и огонек. Вдруг что-то укололо его в шею, и Джек провалился в спасительную черную тишину…

… Алек Сим добил зерглинга, нападавшего на него справа. В этот момент, неожиданно выскочив из-под земли, к нему кинулась такая же тварь слева. Алек даже винтовку направить на нее не успел. Он уже приготовился испытать на себе ее клыки, как вдруг тварь взорвалась, обдав бронекостюм Алека своими внутренностями. Тут в наушниках раздался металлический смех:
— Ну что, Пятый, принял душ? — прохохотал в эфире Ди Сен.

Алек обернулся и увидел прямо над собой сверкающую громаду «Голиафа», на правом борту которого красовались две звездочки и огромная цифра «2». Понятно, лейтенант Ди Сен опять состроил ему шутку. Алек сделал одиночный выстрел в двуногую машину, зная, что это не причинит той не малейшего вреда, и, сконфигурировав пальцы свободной руки в неприличном жесте, прокричал в эфир:
— Не смешно, Второй, консервная ты банка!
— Не хамите офицеру в эфире, сержант Сим! — шутливо проскрежетал металлом, искажаемый газовой маской, голос Ди Сена, и его «Голиаф» протопал мимо, обдав сержанта пылью, которая быстро улеглась на мокрый от крови зерглинга бронекостюм. Чертыхаясь и смахивая с себя остатки зерга, Алек Сим уже искал новую цель для поражения. Он заметил Джека, который отчаянно палил по приближающемуся к нему гидралиску. Алек решил помочь Джеку и уже было направился к нему, но тут грунт перед ним вздыбился, и из земли показалась отвратительная морда очередного гидралиска. Через секунду монстр был уже на поверхности, размахивая своими уродливыми конечностями и вертя головой. Полностью проигнорировав Алека, тварь двинулась к стоящему к ней спиной Джеку. В эту же секунду Алек увидел, как напряглась боковая мышца гидралиска, готовая выплюнуть отравленную иглу в Джека. Наводя винтовку на монстра, Алек закричал что было сил:
— Джек! Сзади! Я прикрою! Гидра… — его слова заглушил загрохотавший механизм орудия сержанта, разукрашивая тело твари довольно внушительными дырками. Алек Сим видел, что монстр выпустил иглу. Он знал, чем это могло кончиться для Джека. Иглы гидралисков легко пробивали броню пехотинцев, и если Джек не успел увернуться… Алек не хотел об этом думать. Он до боли сжал челюсти и продолжал жать на курок, превращая спину чудовища в кровавое месиво. Сержант продолжал палить, но он знал, что если к нему не придут на помощь, у него когда-нибудь кончатся патроны и тварь доберется до него. Когда же гидралиск повернулся к нему, чтобы метнуть очередную смертельную иглу, Алек бросился на землю и закричал в эфир:
— Кто-нибуть! В сектор 5! Пехота подвержена атаке гидралисков! Быстрее!

Пули винтовок Гаусса, которыми Конфедерация оснащала пехатинцов, были хороши против мелких тварей. Гидралиски же относились к среднему классу зергов, и здесь уже нужна была техника покруче, чем легкобронированный солдат, вооруженный не самым сильным орудием. К счастью, просьба сержанта Сима о помощи была услышана проносившимся мимо «Грифом». Сделав крутой вираж, трицикл остановился не вдалеке, и в наушниках Алека раздался незнакомый ему голос:
— Эй! Кто из пехоты! Если живы, делайте ноги! Даю 5 секунд!

Алек Сим понял, что если через 5 секунд не «сделает ноги», то разлетится ко всем чертям. «Грифы» были оснащены огромным количеством гранат, хоть и с небольшим радиусом действия, но довольно эффективными. А деваться-то было некуда — кругом голый грунт. Если Алек поднимется, то привлечет внимание зерга, который, казалось, потерял сержанта из виду. Тут Алек вспомнил о яме, из которой вылез окопавшийся зерг и метнулся к ней. Заскользив по стенке, покрытой слизью бывшего хозяина этого импровизированного бомбоубежища, Алек Сим думал только о том, что Джек жив, что он тоже слышал предупреждение оператора трицикла, и что тоже где-нибудь спрятался.

Когда сверху донеслись взрывы, перед глазами сержанта Алека Сима стояла только одна картина: огромный зерг, метающий иглу в спину Джека…

Часть 2

— Как он? — в полголоса спросил лейтенант Ди Сен у человека за компьютером, входя в палату.
— Общее состояние удовлетворительное. Перелом левой руки. Значительные повреждения кожного покрова левой части туловища. Жизненно важные органы не задеты. Сотрясение мозга второй степени, — дежурный медик наконец оторвался от терминала и поднял взгляд на офицера. — Вам нужна более детальная информация о его здоровье?
— Есть надежда, что он очнется? — Ди Сен посмотрел на накрытого простыней человека, лежащего на анализаторном столе посередине комнаты. Огромное количество трубок и проводов спускалось с потолка и исчезало под простыней, на белой поверхности которой в нескольких местах проступили красные пятна.
— Он уже приходил в себя и даже начинал двигаться, но это причиняет ему сильные боли. Более того, у нас с доктором есть подозрения, что он ничего не помнит. Вообщем, доктор Шнасип прописал ему довольно сильное снотворное. Так что наш пациент будет спать долго, пока не заживут раны. Да и потом, не известно, когда к нему вернется память. Вы же знаете, яд гидралисков губителен для человеческого мозга, — медик опять повернулся к терминалу. Его явно раздражало присутствие Ди Сена в помещении, и лейтенант, решив удалиться, взглянул на часы.
— Как только он очнется, сообщите мне, — сказал он и, не ожидая ответа медика, Ди Сен повернулся к двери и вышел из палаты. Он направлялся в суб-ядерную лабораторию, где наверняка находился Шнасип. Это взлохмаченный коротышка проводил там каждую свободную минуту со своими пробирками и батарейками. Сделав несколько шагов по коридору, лейтенант остановился, помедлил пару секунд и подошел к висящему на стене интеркому. Нажатие кнопки на лицевой панели привело аппарат в чувство, экранчик засветился и из динамиков полился приятный женский голос центрального компьютера:
— Проидентифицируйте себя.

Ди Сен поморщился. Этот «приятный голос» уже достал его с тех пор, как он прибыл на базу Эндрю. Здесь всё, даже некоторые авторучки и бритвенные станки говорили таким голосом.

— Капитан-лейтенант Риамант Ди Сен, номер пять тысяч девятьсот сорок семь, корпус Альфа, — автоматически отчеканил он, как ему казалось, выученную чуть ли не с младенчества фразу.
— Вы опознаны, офицер Ди Сен, — холодно осведомил лейтенанта интерком, — Что вам угодно?
— Свяжите меня с майором Тариком. Есть важное сообщение.
— Отправка запроса в командование. Ждите, — аппарат на стене, казалось, умер. Единственные признаки жизни показывал крохотный огонек на уголке корпуса. Прошла как минимум вечность, подумал Ди Сен, пока экранчик засветился вновь. — Установлена пси-связь с центром командования Конфедерации. Получение сообщения, — на экране появилось грозное лицо майора Тарика.
— Докладывайте, Ди Сен! — майор был явно в плохом настроении и, судя по всему, куда-то спешил.
— Я по поводу нашего сержанта, майор, — начал лейтенант без проволочек, — он все еще не пришел в себя. Видимо препарат не действует…
— Чушь! Он должен подействовать! Слышишь — ДОЛЖЕН!!! — майор перевел дыхание. — Ему просто нужно время. Ты видел Шнасипа?
— Нет. Я говорил только с медиком. Но тот, по-видимому, не в курсе. Медик думает, что доктор Шнасип дал ему снотворное.
— Он и не должен ничего знать. Это всё? — Ди Сен заметил, как рука майора потянулась к интеркому.
— Да, майо…, — лейтенант не успел закончить фразу, а лицо майора Тарика на экране интеркома уже заменилось зелеными символами, говорящими о том, что трансмиссия завершена. Противный «приятный» женский голос не преминул тут же это озвучить.
— Трансмиссия завершена. Что-нибудь еще?
— Нет, — бросил Ди Сен аппарату на стене и зашагал по коридору к выходу.

… Военная база Конфедерации, носившая имя генерала Клита Эндрю, погибшего при штурме одной из восставших планет, располагалась высоко на утесе, под которым бушевал зеленоватый океан Кемора, пятой планеты в системе Сигма Краба. Этот, недавно открытый мир, был настолько враждебен к человеку, что командование Конфедерации долго и мучительно решало — стоит ли создавать здесь базу. Сторонники колонизации Кемора говорили о необходимости установления Закона на планете, о скоплении повстанческих группировок в этой части Галактики. Их противники ссылались в основном на огромное расстояние Кемора от других планет Конфедерации и на жестокую, непримиримую природу планеты. Наконец, спустя полгода споров и прений, консул Симорат Криций дал согласие на создание военного гарнизона на Кеморе и подписал соответствующие указы о финансировании.

Но одно дело подписать бумажку в теплом кабинете на Тарсонисе, и совсем другое — морозить задницу на Кеморе, где градусник даже летом не показывал выше минус сорока градусов по Цельсию. Правда, окончательно замерзнуть не давала местная фауна. Ежедневно ее кровожадные представители толпами врывались на территорию гарнизона и терроризировали солдат. Но, что удивительно, эти лохматые монстры были съедобны, а после обработки в термокамерах, просто восхитительны на вкус. Таким образом Конфедерация решала проблему снабжения базы Эндрю.

Океан Кемора никогда не замерзал из-за высокого содержания тяжелого водорода и метана, которые и придавали ему зеленоватый оттенок. В целом ландшафт планеты был несуразен и сюрреалистичен — зелень вод переходила в ослепительную белизну снежных утесов, которые, в свою очередь, сменялись красноватым небом, где, окутанные синеватыми, чуть радиоактивными облаками, светили Тет и Симаридаксис — двойная звезда в созвездии Краба.

…Завывание бесконечной вьюги перекрывало постукивание пневмонасосов, герметизирующих дверь медицинского центра за спиной лейтенанта. Ди Сен невольно поежился. Система температурной регуляции его бронекостюма, конечно, не пускала холод атмосферы Кемора внутрь и поддерживала вокруг тела офицера комнатную температуру. Но вид заметенных строений и сверкающего на ветру снега действовал на Ди Сена по меньшей мере угнетающе. Лейтенант, преодолев сугроб у входа, направился к небольшому зданию, расположенному на самом краю кампуса базы и почти полностью сокрытому тенью от трехметровой стены, окружавшей весь гарнизон. Влажноватый снег то и дело залепливал прозрачную часть шлема, тут же замерзая, так что Ди Сену пришлось включить обогреватель стекла. Стало видно чуть лучше, но теперь всю видимость заполняли капли, градом катящиеся по шлему. Постоянно спотыкаясь и поскальзываясь, лейтенант таки дошел до заветного здания. На самом деле, то, к чему подошел Ди Сен, зданием можно было назвать лишь с большой натяжкой. Это была скорее кабина лифта, которая волею судьбы покинула родную шахту многие века назад — на столько древней и ничейной казалась эта постройка. На стене у двери висела все та же консоль интеркома. Лейтенант стукнул облаченным в толстую сталенистую перчатку пальцем по панели в том месте, где, по его мнению, должна была находиться клавиша включения устройства. Ни какой реакции. Ди Сен чертыхнулся — еще не хватало замерзнуть у самой двери забытого лифта одному, на далекой ледяной планете. Лейтенант руками забарабанил по дверям, помогая себе ногами. Как ни странно, отчаянная атака бронированной двери разбудила Интерком. Экранчик сначала заморгал, потух, засветился снова и в наушниках шлема Ди Сена раздался пресловутый «приятный голос»:
— Добрый день! Вас приветствует центральный компьютер базы Эндрю! Проидентифицируйте себя…

Часть 3

… Симорат Криций, Первый консул Конфедерации Объединенных Планет, был высоким и суховатым мужчиной лет пятидесяти, с красивым, четко очерченным лицом. Его темные, чуть тронутые сединой, волосы прекрасно гармонировали с черными бездонными глазами, от жесткого сурового взгляда которых, бросало в необъяснимую дрожь каждого, кому приходилось общаться с ним. В тот самый момент, когда далеко на границе обитаемой части Галактики, на ледяном Кеморе, просыпался от долгого и болезненного сна сержант Джек Эдванс, Симорат Криций стоял у окна своего кабинета в Лайт Холле — сверкающей башне на самом экваторе Тарсониса, столице Конфедерации. Необычный угол наклона оси Тарсониса позволял наблюдать закат Онтара даже на экваторе. И было на что посмотреть — красный свет заходящей звезды отражался мириадами искр в куполах и иллюминаторах города, протянувшегося на многие и многи мили до самого горизонта и постепенно исчезающего в розоватой дымке заката.

Давно, лет пятьсот назад, когда поселений на Тарсонисе было много, и каждое из них имело свое имя, когда еще не было ни Лайт Холла, ни самой Конфедерации, а люди жили в мире и согласии, по планете бродили дикие звери, дышащие углекислым газом, который в обилии вырабатывали диковинные растения с красноватой листвой. Теперь же атмосфера Тарсониса была практически пригодна для дыхания благодаря огромным террапреобразователям, расположенным в разных частях планеты. Все семь атмосферных заводов, принадлежащих корпорации «А8», вот уже на протяжении более чем пятисот лет не переставая работали, превращая ядовитую атмосферу Тарсониса в пригодную для дыхания людей смесь азота и кислорода. Конечно, это не могло не отразиться на местной флоре и фауне, которая начала исчезать уже спустя тридцать лет после начала Преобразования. Поселения людей постепенно разрастались, отвоевывая все новые и новые территории у тарсонианских растений и животных. И вот теперь, на кануне семьсот сорок четвертого года Эры Новой Жизни, Тарсонис представлял из себя не что иное, как огромный, величиной во всю планету, город. Купола, переходы, башни, трубы были повсюду. Мегаполис не затронул своим грандиозным покрывалом огней, метала и пластика разве что несколько озер да горных цепей, разрывающих город в пяти-шести местах, в основном, в северном полушарии.

…Тарсонис был старой и тяжелой планетой. Несмотря на свои относительно небольшие размеры, столица Конфедерации Объединенных Планет весила в несколько раз больше, чем все известные людям на тот момент миры. Это объяснялось высоким содержанием тяжелых металлов в недрах планеты, что и послужило основной причиной колонизации этого мира первым. Изгнанники с Земли, чудом спасшиеся от гибели, которую несла им Программа Очищения, искали планету, которая могла бы в состоянии «прокормить» их хоть некоторое время. Все, даже самые примитивные технологии того времени, требовали радиоактивные элементы для «жизнедеятельности». Тарсонис обеспечил людей таковыми. Богатая фауна нового мира позволила им не умереть с голоду, хотя несколько человек все же погибло, пока люди не научились правильно готовить тарсонианских тварей. Потом, спустя где-то двести лет, Тарсонис начали кормить другие планеты, завоеванные к тому времени уже существующей Конфедерацией. Тарсонис процветал…

…Тарсонис процветал на протяжении более чем семисот лет, и Симорат Криций не видел причин, по которым это процветание должно было прекратиться. Конечно, ситуация была более чем тяжелой. Нашествия этих чудовищ — зергов — на колонии Конфедерации, все более нахальные вылазки повстанцев, особенно ожесточившиеся в последнее время — это не могло не тревожить как Конфедерацию в целом, так и консула Криция в частности. Но он ни на секунду не сомневался в своих силах и в своей власти над этими силами. А потому, он знал, что Конфедерация непобедима и ни что не может нарушить Новый Порядок. Лайт Холл всегда будет стоять на экваторе Тарсониса, устремясь всей своей конструкцией ввысь, символизируя собой недосягаемость Конфедерации, ее нерушимость и силу, ее стремление к Прогрессу и Совершенству, ее Власть…

… Эти мысли консула были прерваны жестким и бесцеремонным сигналом интеркома. Криций повернулся к тонкой горизонтальной панели, которая, казалось, зависла над полом кабинета. На панели ритмично вспыхивал оранжевый индикатор поступления новых данных. Консул провел по нему пальцем. Воздух над панелью засветился с легким звуком и тут же принял вполне определенный образ генерала Дюка.

— Генерал? Докладывайте.
— Господин консул, все пошло далеко не так, как мы предполагали. Наших друзей оказалось в пять раз больше, чем донесла разведка! Оставаться здесь — самоубийство. Мы уже начали терять контроль над ситуацией. Чтобы спасти «Альфу» я бы предложил срочную эвакуацию, но, принимая во внимание тот факт, что в колонии еще остались люди, я …, — генерал Дюк замолчал в нерешительности.

Криций снова посмотрел в окно. Корпус армий «Альфа» был если не самым мощным, то уж самым знаменитым — это точно. Вот уже на протяжении семидесяти лет «Альфа» защищая интересы Конфедерации, бросался в самые жестокие и опасные схватки. И, надо сказать, с честью из них выходил. И вот теперь бегство. «Альфа» может погибнуть. Но люди… Под куполами колонии Беркесс все еще укрывалось около двух тысяч людей, которые ждали спасения. Десант разведчиков собирал информацию о популяции зергов на Беркесс двенадцать дней и, по их данным, было очевидно, что для операции спасения было достаточно силы вдвое меньшей, чем представлял собой «Альфа». И вот…

— Господин консул…, — генерал ждал ответа.
— Сворачивайте операцию и эвакуируйтесь, — Симорат Криций повернулся к интеркому. Видя отразившееся на лице Дюка сомнение, сухо добавил: -Это приказ.

… Последняя постройка на Беркесс была переработана зергами в крип уже на седьмые сутки, с того дня, как последний транспорт «Альфы» покинул орбиту планеты. Еще спустя два дня пять ядерных бомбардировщиков компании «А8» вылетели с Тарсониса, через три недели они вынырнули из гиперпространства около Беркесс и несколькими направленными ударами с орбиты уничтожили все живое, что было на поверхности планеты…

Конфедерация Объединенных Планет Служба Внутренней Безопасности

Статус: Секретно

Первому консулу КОП Симорату Арбису Крицию

От директора СВБ КОП полковника Тодеуса Мерчи

Дополнительный доклад № 215.0/2071 от 17. 20. 743 г.э.н.ж. о результатах операции корпуса армий «Альфа» (№ в реестре ВОКОП основного доклада: 7344.012).

Операция: Эвакуация колонии КОП №57-в.

Подразделение: Корпус армий «Альфа» (№ 901.30)

Ответственное лицо: генерал-полковник Эдмунд Дюк, штаб корпуса армий «Альфа»

Санкция: Правительство КОП от 5. 19. 743 г.э.н.ж. №4

Результаты операции:

Колония №57-в успешно закрыта. Выживших нет.

Потери со стороны сил КОП незначительны.

Дополнительно в ходе операции была уничтожена вся популяция зергов на планете Беркесс. Планета более не пригодна для использования.

Директор СВБ КОП полковник Т. Мерчи

Часть 4

…Джек уже не боялся красного огонька. Более того, он его даже ждал. От постоянной боли во всем теле перед глазами было темно, но, когда боль становилась просто непереносимой, и Джек начинал невольно стонать, появлялся красный огонек, легкий укол и боль отпускала. Не надолго, но достаточно для того, чтобы Джек не свихнулся окончательно от этого ощущения кровоточащей раны, которое исходило из левого предплечья и разливалось по всему телу мучительной тенью.

Джек чувствовал, что ему становится лучше. Потеряв ощущение времени и реальности, он, тем не менее, понимал, что выздоравливает. То пробуждаясь, то снова проваливаясь в тяжелый болезненный сон, Джек ощущал, как постепенно чувства возвращаются к нему. Он стал слышать звуки, голоса. Стал чувствовать запахи, в основном медицинские. Конечно, все эти вновь обретаемые им чувства были не яркими и живыми, а тусклыми и какими-то нереальными, как будто все это происходит не с ним и не здесь, хотя где это «здесь», Джек понятия не имел. Но самое главное — это то, что к нему стало возвращаться зрение. Темная пелена все чаще спадала с его глаз по мере того, как ослабевали приступы боли, и Джек стал видеть. Правда все было как в дымке, подернутое мутноватой завесой какой-то потусторонности. Но, начав видеть, Джек перестал бояться. Теперь он знал, что среди людей, что ему никто не причинит вреда. Да и красный огонек, наконец, обрел вполне человеческое лицо…

Когда Джек проснулся в очередной раз, он сразу понял, что что-то не так. Еще не открывая глаз. Понял со всей отчетливостью, и это его насторожило больше всего. Отчетливость. Такого с ним не было уже давно. Джек не знал, как долго, но знал, что давно он уже так не ощущал мир. Вот где-то слева звякнул металл, чей-то приглушенный голос. Вот еще раз. Джеку стало интересно и он попытался открыть глаза. То что он увидел потрясло его. Свет, яркий ослепительный белый свет. Он был таким ярким, что в глазах сразу зарезало и Джеку пришлось снова закрыть их. Но он был счастлив — пропала эта осточертевшая пелена, и он опять видит на полную катушку! Свет был вполне реальным — Джек успел заметить блеснувший металлический ободок лампы. Он снова решил открыть глаза, на этот раз осторожнее. Опять яркий свет. По мере привыкания глаз, свет все тускнел и тускнел и, наконец, превратился в обыкновенный встроенный в потолок светильник. Сам потолок, казалось, не уступал по яркости свету лампы — таким ослепительно белым он был. Не успел Джек нарадоваться на белый потолок с яркой лампой прямо над ним, как два темных силуэта закрыли почти всю видимость. Джек почти расстроился, когда понял, что эти силуэты были куда интереснее потолка. Они смотрели, говорили, улыбались. Это были люди.

— Джек, старина!, — Алек Сим, казалось, сейчас лопнет от счастья. — Ты вернулся! Джек!
— Да не кричите вы так, сержант, я же вас просил. А то у него еще шок случится, — попытался успокоить Алека медик, хотя сам улыбался и, казалось, был рад не меньше сержанта.

Джек ошарашено переводил взгляд с одного лица на другое и никак не мог прийти в себя. Справа над ним склонился Алек, улыбка которого по ширине превышала все допустимые размеры. Он то и дело пытался похлопать Джека по плечу, что стоящим слева медиком расценивалось не иначе, как попытки выдернуть волокна анализаторов, уходящих Джеку под ключицу. Поэтому, врач постоянно сдерживал Алека, исходящие из которого эмоции грозились перевернуть все вокруг с ног на голову и обратно. При этом медик еще успевал подмигивать Джеку левым глазом, свободным от окулярного сканера, который полностью закрывал правый глаз и бровь над ним. В самом центре устройства мерцал красный диод. Тот самый огонек, цепляясь за который, как за соломинку, Джеку удалось не слететь с катушек от долгой и мучительной болезни.

— Джек! Как ты, братишка?! Больно? Но ты не переживай! Поправляйся скорее, мы тебя уже заждались все! Твои ребята особенно — новый сержант их совсем замучил!, — Алек Сим не переставал улыбаться. При этом он отчаянно размахивал руками, все-таки задев какую-то стойку, которая немедленно рухнула на твердый пол палаты с оглушительным грохотом.
— Сержант! Если вы сейчас же это не прекратите, я вас выставлю! То что вы спасли жизнь больному еще не дает вам права отнимать ее у него! А вы сейчас как раз этим и занимаетесь, раскидывая по всей палате оборудование!, -всегда спокойный медик все-таки вышел из себя. Он грозно смотрел на Алека Сима своим единственным глазом, а диод сканера справа мигал с такой скоростью, что, казалось, сейчас там что-нибудь заискрит и взорвется.
— Да-да… конечно, сэр, — Алек Сим даже попятился под таким неожиданным напором со стороны врача-капитана, что привело к очередному столкновению громадного тела сержанта с каким-то предметом за его спиной. То ли оборудование в палате не отличалось особой устойчивостью, то ли сержант был слишком большим и неуклюжим, но что-то опять упало и со звоном и шумом раскатилось по полу. Ни Джек Эдванс, ни Алек Сим, ни сам врач больше не могли сдерживаться и все трое дружно рассмеялись.

Конечно, смех Джека нельзя было назвать полноценным — почти сразу в горле запершило, и он разразился громким сухим кашлем. Стоящие рядом люди в тот же момент умолкли, и врач молча указал Алеку Симу на дверь, быстро распечатывая очередную капсулу с лекарством и вставляя ее в инъектор. После укола Джек постепенно успокоился, кашель перестал, и его стало клонить в сон. Капитан-медик дождался пока Джек уснул, пробежал глазами по индикаторам на стоящей рядом установке, дотронулся до нее пальцами, меняя параметры жизнеобеспечения, и направился к двери, где его ждал сержант Сим с озабоченным и серьезным лицом.

— Сержант, — начал медик в полголоса. — Вы должны понять, что только полный покой и соблюдение всех предписаний сможет привести вашего друга к полному выздоровлению. Его болезнь страшна и опасна. Я могу сказать, что выжил он благодаря лишь чуду. Вам ли не знать, что после встречи с гидралисками люди умирают в 999 случаях из тысячи. Джеку сильно повезло, что Медицинский Центр Кемора взял его под свою опеку. Доктор Шнасип — лучший ксенобиолог в Галактике. Мы делаем все, что только можем, что бы вернуть вашего друга к полноценной жизни. Как только мы поняли, что опасность миновала, я нашел и вызвал вас сюда, надеясь на то, что выздоровление Джека будет протекать успешнее, если с ним будет его друг, знакомый ему человек. Вы же, только войдя в палату, устроили балаган, подвергнув жизнь пациента опасности. Вы осознаете это?
— Да, сэр. Осознаю. — Алек Сим, казалось сейчас сгорит от стыда.
— Прекрасно. А теперь, ступайте. И я обещаю вам, что как только Джек Эдванс будет в состоянии принимать посетителей, вы об этом узнаете первыми.
— Слушаюсь, — Алек улыбнулся и, развернувшись, зашагал по сумрачному коридору Медицинского Центра. Еще некоторое время в этом полумраке красный огонек горел ему в след, но потом и он скрылся за дверью палаты.

…Спасло Джека Эдванса далеко не чудо, и лейтенант Риамант Ди Сен прекрасно об этом знал. Когда капитан медицинской службы Конфедерации Льюис Нод вставлял в приемник инъектора капсулу, намереваясь успокоить приступ кашля Джека, Ди Сен держал в руках точно такую же. Он стоял в темном и холодном бункере, освещаемом одним единственным синеватым светильником под низким потолком. Лейтенант вертел в руках капсулу с препаратом и внимательно слушал протоссианца.

— больше не будет вы должны остановить введение это опасно для него необратимые изменения в его мозге будет заметно, — прощелкал тот на протоссианском.

Лейтенанта всегда немного коробило от невыразительности и монотонности Высокого Слова, как протоссианцы называли свой язык. Ди Сен обучался ему в академии, но только в спецшколе разведки он овладел им в совершенстве.

— я передам им, — ответил лейтенант на Высоком, посмотрев на протоссианца. Сумрак бункера не давал возможности хорошо разглядеть собеседника, лишь темные бездонные глаза безлико смотрели на лейтенанта. — это все?
— идите, — холодно щелкнул протоссианец и темень бункера поглотила его высокую худощавую фигуру. Ди Сен положил капсулу в футляр и зашел в кабину подъемника. Поднимаясь на поверхность, лейтенант закрыл шлем и загерметизировал его. Двери подъемника со скрипом разъехались и на бронекостюм Ди Сена снова обрушился ледяной ветер Кемора. Путь его лежал в Медицинский Центр.

Часть 5

За узким продолговатым окном транспорта проплывал скучный пустынный пейзаж Иолка. Тяжелые темно-серые облака низко стелились над землей, черные воды рек внизу вторили им своей тяжестью и угрюмостью. Редкие сухие деревца цеплялись за каменные утесы, казавшиеся еще более каменными в своей безжизненности. И что только эти зерги тут нашли, думал Джек, смотря в окно. Ответ не заставил себя долго ждать — прямо под транспортом в небо ударил сноп зеленовато-бурого газа, судно задрожало, из открытой кабины послышались ругательства пилота. Газ… Неудивительно, подумал Джек, что зерги любят его. Такой же противный цвет и запах. Каким-то хитрым способом эти твари используют его в своих жизненных циклах, как объясняли им инструкторы перед вылетом. Они еще много чего городили про этот газ, но сейчас Джек думал только о том, что у планеты, над которой летит транспорт, просто нелады с пищеварением, а зерги этим цинично воспользовались. Присмотревшись, можно было увидеть, как, то здесь, то там, до самого горизонта появлялись зеленоватые столбы газа, вырываясь из многочисленных гейзеров и постепенно растворяясь в сером мутном небе…

Джек оторвал взгляд от окна и перевел его на остальных пассажиров транспорта. Семь морпехов-рядовых, огнеметчик-капрал и два напрочь загерметизированных в своих скафандрах десантных медика, сидящих у дальней стенки отсека. Темный стеклопластик их шлемов мешал разглядеть лица. В противоположной от них стене была дверь, ведущая в кабину управления. В открытом проеме появилась фигура второго пилота:
— Внимание, мальчики и девочки, идем на посадку. Пристегните ремешки и потушите сигаретки. Через?.., — пилот посмотрел за спину.
— Две минуты, Сэм, — послышался оттуда женский голос. Пилот повернулся к пассажирам и с улыбкой продолжил:
— Вы только что слышали, как командир Лесли своим ангельским голоском…
— Сэм!, — запротестовал голос из кабины.
— …объявил, что ровно через две минуты наш комфортабельный лайнер приземлится. Быстренько все приготовились — на высадку 30 секунд, — пилот вернулся в кабину, дверь скользнула из стены и закрылась.

Джек посмотрел на своих подчиненных — восемь угрюмых лиц торчали из непомерно огромных бронекостюмов, отчего головы морпехов казались маленькими и смешными. Тут Джек подумал, что сам выглядит не лучше, сделал серьезное лицо и начал доведенную до автоматизма команду:
— Закрыть шлемы. Проверить друг дуга по часовой стрелке. Особое внимание баллонам со смесью. На выходе разбиваемся на две группы. Паркер, Стенли, Джоунс и Старкофф со мной. Капрал Хикс, возьмете остальных, — Джек проверил заглушки баллонов у сидящего слева от него Арчи Стенли, в этот момент Паркер проверил заглушки у Джека.
— Работаем, как обычно. Берем объект и чешем обратно. Не стройте из себя спасителей Вселенной, стреляйте как можно меньше и, по возможности, тише, — солдаты заулыбались, послышалось шипение закрываемых шлемов и, вслед за тем, легкие щелчки, говорящие об автоматической герметизации. Джек закрыл свой шлем.
— Одна минута, — послышался в наушниках «ангельский голосок» командира Лесли. Джек повернулся к парамедикам:
— Один из вас пойдет с группой Хикса, другой — со мной.
— Хорошо, — хором подтвердили медики, слегка качнув своими темными шлемами. Их громоздкие скафандры, в отличие от тех, в которые были облачены Джек и его взвод, были очень сложно устроены. Огромное количество трубок и шлангов, мобильные атомные реакторы за спинами, светящиеся полусотней индикаторов системы контроля, баллоны с плазмой и кровью, генераторы тканей и синтетических материалов, различные анализаторы и целый набор инъекторов в целом создавали впечатление не людей, а целых амбулаторий, у которых для полной картины не хватало, разве что, колес. Джека всегда удивляло, как такие, на вид совершенно неповоротливые, груды металлопластика резво снуют между пехотинцами во время битвы, успевая не только продезинфицировать раны и запаять дырки в бронекостюмах, но и, когда надо, перелить кровь, восстановить кость, синтезировать потерянный в бою сустав. Еще не мог не вызывать уважения к ним у Джека тот факт, что парамедики, как правило, все имевшие офицерский чин, никогда не кичились им, безропотно подчинялись взводным и всячески им помогали.
— Тридцать секунд, — эстафету отсчета времени принял хриплый голос второго пилота, — двадцать девять…, двадцать восемь…, двадцать…, — когда он дошел до шестнадцати, под полом раздалось шипение выпускающихся опор, какие-то постукивания и поскрипывания. Скорость транспорта, судя по картинке за окошками, сильно снизилась. Наконец, на числе 2, транспорт замер и в следующий момент приземлился, что повлекло за собой небольшой толчок и писк пневматических стабилизаторов опор.
— Прибыли!, — вернулся в эфир «голосок» командира, — 30 секунд.

Тут же тяжелая бронированная дверь отсека отошла наружу и отъехала в сторону.

— Пошел, пошел, пошел!, — капрал Хикс, выпустив свою группу, спрыгнул с подножки транспорта, чуть не зацепившись за нее баллонами своего огнемета.
— Старкофф, Джоунс, Стенли, — пришла очередь Джека покидать отсек, — Паркер, за мной, — крикнул он уже стоя на земле. Огромное бронебойное ружье Паркера, казалось, выворотит дверь, но солдат ловко спрыгнул, даже не задев обшивки корабля.

Медикам вообще говорить ничего не нужно было. Когда транспорт, закрывая на лету дверь, стремительно, с крутым виражом, набирал высоту и скрывался в низких серых облаках, весь взвод Джека Эдванса в составе семерых, вечно недовольных жизнью, пехотинцев-рядовых, и капрала Хикса с огромным огнеметом на перевес стоял на скалистой поверхности Иолка и хмуро оглядывался. Медики топтались поодаль и о чем-то приглушенно переговаривались. В наушниках Джека раздался голос первого пилота Лесли, транспорт которой уже не было видно:
— Будете на этом же месте через пять часов — заберем, нет — пеняйте на себя. Всего хорошего, — щелчок отключения отделил Джека и его солдат от остального мира, оставив один на один с опасным и жестоким противником. Флотские офицеры никогда не отличались учтивостью по отношению к пехоте, грустно подумал Джек, вспомнив, что, поступая в академию, сам намеревался стать пилотом и водить красивые и мощные суда Конфедерации по бездонному Космосу. Как это было давно.
— Ладно, пошли, — прервал свои воспоминания Джек. — Хикс, принимайте командование над группой. Офицеры, — обратился Джек к парамедикам, — решайте, с кем пойдете. Приступаем.

В сумраке холодного иолкского дня, маленькая группка людей рассыпалась в цепочку и двинулась к утесу, расположенному к востоку от места посадки транспорта. Утес был ни чем иным, как гребнем высокого скалистого выступа на теле планеты, одна сторона которого была более пологой, чем другая. Именно по той пологой стороне шли солдаты Джека, растянувшись в линию. Сухая каменистая земля крошилась под ногами, куски породы разной величины откалывались и с шумом скатывались вниз. Выветренный сланец, выходивший здесь в обилии на поверхность, расслаивался, и солдаты, тот и дело поскальзывались на съезжающих кусках. Довольно сильный ветер, преодолевая гребень утеса, с силой обрушивался на солдат, только затрудняя и без того не легкое восхождение.

Наконец, группа подобралась к вершине. Представшая перед солдатами картина заставила всех тут же залечь на землю — широкая прибрежная полоса, с трех сторон окруженная океаном, была буро-фиолетовой. Крип, черт его дери, подумал Джек. Субстанция темными комками стекала в воду, от чего океан возле берега был мутным и каким-то мертвым на вид. Но крип был делом обычным для солдат, чего не скажешь о том, что располагалось на нем. Зерги. Эти твари были повсюду. Один, размером с барак, бесформенной массой вздыбился из крипа. Слабая пульсация равномерно сотрясала его тело, черная слизь сочилась из различных отверстий на его коже, образуя корку в некоторых местах. Другой, похожий на многощупа, вяло шевелился в крипе, издавая при этом звуки причмокивания и бульканья. Десятки мелких зергов, копошась в бурой слизи крипа, сновали между ними, видимо, обслуживая своих более крупных соплеменников. Их работа не поддавалась логическому осмыслению и ее цели оставались загадкой. Над всей этой вызывающей приступы тошноты картиной, висело несколько чудищ, толстые тела которых постепенно переходили в длинные тонкие отростки, стелящиеся аж до самой земли. Как эти туши держатся в воздухе, никому точно не известно. Ученые полагают, что либо внутри них какой-то легкий газ, тянущий их ввысь, либо зерги научились управлять электромагнитными полями планет, что делает их особенно опасными. Как мало они еще знали о них!

Джек проглотил подкативший к горлу комок и сделал знак Хиксу. Послышались щелчки отключения передатчиков — существовало подозрение, что зерги могут слышать радиопередачи людей, и даже понимать их. Впереди был крутой спуск вниз, не менее трудная работа в низу. А потом еще нужно будет подняться обратно на утес, где транспорт заберет их и груз. Джек опустил глаза на щиток индикаторов на внутренней стороне шлема. До прибытия корабля оставалось 4 часа и 23 минуты.

Джек махнул рукой и группа начала спуск по каменистой стене утеса.