Лишь мучения

Тупая всепроникающая боль затмевает разум. Агония, вызываемая особым, новым ощущением, никогда прежде не испытываемым ранее, выматывает, уничтожает все силы, заставляя вновь и вновь падать на колени и подниматься, не желая находится на холодном полу. Сознание окутала аура скорби — и она действовала на всех находящихся на корабле, заставляя их вжимать головы в плечи от столь мощных потоков. Периодически слышались и резкие вскрики — и все вздрагивали в их такт.

А между тем мучимого этой невосполнимой жаждой терзало множество вопросов.

Как?!
Почему?!
Можно ли было это предотвратить?!

Но сразу же отвечая самому себе — нет, это было не предвидеть, не остановить. Однако, можно было увидеть. И понять. Что он не смог сделать. Не смог усомниться в ней — той, кто давала ему надежду; той, которая направляла его в течение всей его жизни. И теперь он ее лишился. Не предотвратил. Не спас.

Лишь подарил маленький отголосок свободы, той, что была у них всех даже в избытке. Она же лишилась ее — точнее, ее лишили. Лишили этого пьянящего чувства независимости ни от кого, словно отрезали от источника жизненной энергии, без которой ее существование было только маской. Безликой маской от ее, вне всякого сомнения, сильной и невероятно мужественной личности. Первой во всем.

Первой, кто поняла и научилась.
Первой, кто объединила.
Первой, кто покорила Пустоту.

Как и энергию, так и то абстрактное полуразумное ощущение внутри самой себя — заглянув в темные глубины этого комка чувств на задворках сознания, можно было не вернуться. Но она вернулась. И более того — показала, как.

Она обучала всех, кто стремился. Он — не исключение. Он помнил, с какой радостью воспринимал ее рассказы, то, что она показывала. Она была Направляющим; он — один из самых внимательных Слышащих. И понимающих. Это и позволило ему продвинуться вперед, там, где каждый неправильный шаг означал сход с намеченного пути, потерю себя и, соответственно, смерть.

Не осознавая себя — не осознаешь и все вокруг. А окружение только и ждало, чтобы заманить в свои сети молодой, наивный разум; обольстить его знаниями и силой, и в конце концов поглотить. Те, кто подверглись подобному, напоминают лишь пустые оболочки, без души и без сознания, реагирующие лишь на внешние раздражители.

Но он смог преодолеть себя. Смог заставить обратить на себя внимание. И награда не заставила себя ждать.

Он преклонялся перед ней. Он часто сравнивал ее с той энергией, к которой они все приближены, среди которой они живут. Пустота… Холодная и жестокая, но зачастую справедлива. И преподносит немаловажный урок, о котором все жители Света почему-то забывают.

Свет сияет, поскольку существует непроглядная Тьма. Тьма же величественна и ужасающа, ибо есть более милосердный Свет.

Им, как никому другому во всем секторе, понятие Баланса наиболее близко. Ибо они были свидетелями живого Его воплощения. И восхищались им. Светлые же постарались исказить первоначальную идею этого воплощения. И кто после этого Искаженный?!

Но позже все резко изменилось. Появилась Другая. И смешала все. Ее возненавидели всей душой. И теперь же…

Зератул не представлял, что дальше. Он не мог думать ни о чем, кроме содеянного недавно. Все мысли рано или поздно приходили именно к этому. Хотелось рвать и метать; но нельзя — нужно заглушать в себе эти порывы дикой ярости. И на ее место тут же приходила не менее дикая скорбь. Этот бушующий ураган можно усмирить лишь одним способом… И он знал, каким.

Керриган не представляет себе, какую ошибку она совершила — какого врага получила она в виде жаждущего ее крови, и потому ставшего еще более жестким и холодно-безразличным ко всем остальным вещам протосса.