Подарок

Нет ничего удивительного в том, что каждый ищет свое место в этой жизни. Каждый ищет то, ради чего он прожил всю жизнь. Но если кто-то гнался за несуществующей целью — что тогда?

Зератул не знал. Он находился на Искателе Пустоты, где единственным его спутником была чуть ли не осязаемая тишь, а символом спокойствия — мерный гул работающих систем и двигателей корабля. Единственное развлечение — наблюдение за сиявшими звездами и чуть менее яркими далекими галактиками, медленно проплывавшими за корпусом Искателя.

Самое прекрасное время, чтобы обдумать свою жизнь и свои поступки. Иногда Зератул сравнивал жизнь живых существ с жизнью звезд — все свое существование стремиться к мощному выбросу энергии, чтобы затем стать маленькими и невидимыми, но запомнившемися всем. Однако… звезды не делают ошибок. Их судьба предопределена с самого начала. У них есть свой устоявшийся жизненный цикл, и они проживают его, если, конечно, они не натолкнутся на черную дыру. Тогда у них не будет второго шанса.

А у органических существ он есть, и даже не один.

Прелат не понимал, почему еще до сих пор не погиб. Его ошибки не сравнимы ни с чем: ни тяжестью, ни последствиями. Но он знал, что только он сам корит себя за это. Иной, кто бы он ни был, не понял бы, в чем состоит проблема… Но есть те вещи, за которые нельзя прощать. Даже себя. И пусть это был даже тщательно спланированный акт уничтожения командования для поселения хаоса в рядах протоссов — поставил достаточно жирную точку в этом приговоре именно он, Зератул.

Рашжагал. Как много для Прелата было в этом имени! Мать темных; но она стала матерью и для него, увидев в нем то, что тогда не видел никто другой. У нее никогда не было настоящих учеников, но Зератул был для нее особенным, и он знал это. Именно она научила его всему, что он знает: боевая подготовка, дипломатические приемы; именно с ее легкой руки развилось то специфичное чувство юмора, что так свойственно ему. А еще она научила его танцевать.

Самая неуместная, казалось бы, способность на Шакурасе, но в то же время необходимая ему тогда. Помогала чуть отойти от забот внешнего мира. Уединение и покой, правда, когда он только учился этому, Матриарх постоянно ругалась за отдавленные в процессе пальцы ее ног.

А позже это вылилось в почти каждодневные пару часов, самозабвенных и прекрасных в своем бессмыслии. Зератул понимал, что не только он нуждался в этом — Рашжагал также нравилось проводить свое время с учеником, теперь же иногда отдавая ему ведущую роль.

С каждым годом танец становился все увереннее, все красивее… все яростнее и более походил на поединок. Он помнил последний раз, когда они сошлись в действе — начавшиеся простые движения переросли в нечто гораздо большее. Даже разумы двигались в соответствии с шагами и выпадами, переходами и приближениями. В какой-то момент, подчиняясь негласному порыву, они остановились, глядя друг на друга. Уставшие, ускоренно поглощающие вещества, они молчали, и именно в такие моменты Прелат невольно любовался той, кто дала ему возможность продолжать жить.

Она была прекрасна, обладав не столько привлекательной внешностью — хотя этот факт тоже играл свою роль — сколько мудростью, величественностью, гордостью — но не гордыней. Он мог сказать, что любил ее, но… не решался произнести это, пряча мысль поглубже в сознании. Матриарх осторожно прикоснулась к его щеке — только ей Зератул позволял трогать его лицо — и ее взгляд смягчился. Поняв, что она прочитала его сомнения, он решился спросить:

— Есть ли у тебя брат души?

— Возможно… — уклончиво ответила Рашжагал, обхватывая скулы ученика уже обеими руками. Тот прикрыл глаза, в некоторой печали от неоправдавшихся надежд. — … Но ты можешь попытаться вырвать меня из рук неизвестного.

Он не смел об этом и мечтать. И как только он открыл ей свою душу, Матриарх все поняла. Ей хватило нескольких секунд, чтобы повалить обескураженного от такого поворота событий Прелата на пол.

— Думаю, такой прощальный подарок я тебе могу обеспечить, — устроившись поудобнее на теплом Зератуле, она схватила его нервные отростки. — Обещаю, ты его не забудешь…

***

И даже через сотни циклов он помнил об этом… «подарке». Тепло поднималось откуда-то из груди, вызванное приятным воспоминанием. Зератул поднял руку к своему лицу.

— Пожалуй, ты действительно хотела, чтобы я жил, — прошептал он. — Ты возложила на меня надежды… и я оправдаю их.

Примечания: