Альда

Я с ней познакомились на войне. С того момента я много раз думал о том, как причудлива и не предсказуема жизнь. Мы возвращались из караула, отсидев в тесном бункере ровно восемнадцать часов. Солдат не хватало катастрофически и, вместо положенных шести часов, мы дежурили втрое дольше. Нас было четверо, три морских пехотинца и один капрал, вооружённый спаренным огнемётом, стандартный расчёт бункера. Все четверо шли к казарме с единственной мыслью: выспаться. Я совершенно случайно повернул голову в сторону взлётно-посадочной полосы и увидел её. Высокая, стройная с короткой уставной стрижкой, она притягивала как магнит. И дело даже не в том, что многие из нас не видели женщин по восемь-десять месяцев. Она манила чем-то другим, чем просто принадлежностью к противоположному полу. Я остановился и смотрел на неё, как заколдованный.

—Ну, ты чё застрял, бля?- это был голос капрала, легко угадываемый по акценту и тембру. Постоянные команды, окрики и сеансы в радио эфире, полном помех не могли не посадить даже такой голос.
—Иди, я покурю постою — Алекс был моим другом. Он никогда не кичился своим званием и был одним из тех командиров, которых простые солдаты с уважением и любовью называли «Батя». Он и вправду был вдвое старше меня, но мы всегда разговаривали на «ты», без всяких чинов, званий и «разрешите-виноват-так точно». Хотя в этой дыре и так все давно забыли про субординацию и устав.

Кивнув, он повернулся и пошёл за остальными из расчёта, волоча ноги и на ходу расстёгивая замки скафандра. Я же остался стоять и смотреть в сторону этой красавицы.

Достав из нагрудного клапана смятую пачку сигарет, я достал одну, и бережно положив пачку на место, закурил. Табак был на все золота, впрочем как и на любой войне. Странно, я смотрел на неё не как на женщину, а как … Мысли мои запутались, я действительно не мог разобрать, чем она меня привлекает.

Я отстегнул шлем, уселся на землю, и погрузился в свои думки. Выкурив одну сигарету, я закурил вторую. Хотя прекрасно понимал, что пачка последняя, теперь вся надежда или на ребят-сослуживцев или на транспортник с провиантом. Я так же понимал, что ребята и сами на мели, а обещанный транспорт мы ждём уже 2 месяца, но тем не менее закурил.

Она подошла к одному из штурмовиков, с большим красным сердцем на борту. Её ждали ещё две девушки, они непринуждённо о чём-то разговорились, потом рассмеялись и вдруг дружно посмотрели в мою сторону. Я почувствовал себя не ловко, да и выглядел я по крайней мере странно. Помню, я даже покраснел. Они что-то оживлённо обсуждали, потом к ним подбежала четвёртая, и они тут же забыв про меня, кинулись в разные стороны. И только она, подбежав к своей машине, на долю секунды остановилась, почувствовав мой взгляд у себя на спине.

Повернувшись, она посмотрела на меня, как будто хотела что-то сказать, но тут же развернулась, влетела по трапу в кабину и закрыла шлюз. Через секунду все четыре штурмовика взревели, прогревая свои двигатели. Я закрыл уши руками, рёв стоял не выносимый. Получив разрешение на взлёт, машины плавно поднялись в воздух, поднимая тучи песка и пыли, и устремились в небо. Я достал третью сигарету, подумав, что бросить курить тоже не повредит.

Ночью мне снилось, как я стоя на взлётке, провожал взглядом штурмовик, «Валькирию» , смотрел как тает газовый шлейф от турбин и слушал как затихает шум двигателей. Но вдруг он начал усиливаться. Хотя это не двигатели……

Я открыл глаза. Орала вся казарма. Ко мне на койку запрыгнул Саня, мой земляк с которым мы чудом оказались в одной роте.

—Прррросссыпайся! — он хитро посмотрел на моё заспанное лицо — Транспорт прибыл!

Я ещё секунды три соображал, а через пять минут уже стоял на взлётке, наблюдая разгрузку транспортного корабля. Вокруг была страшная суета, кто-то тащил коробки и мешки на склад, кто-то тащил всякий хлам, запчасти и другую мелочь в транспорт. И все улыбались.

—Чё такой кислый, бля? Влюбился что-ли? — Алекс похлопал меня по плечу и потащил на склад два комплекта горючей смеси для огнемёта.

Я, тут же вспомнив свой сон, отошёл в сторону и стал искать взглядом штурмовик с красным сердцем на борту. Так как мы с только что вернулись с дозора, нас освободили от разгрузки, и я смело пошёл по полосе, вдоль машин и людей. Её машина стояла в самом конце полосы, красивая, как и её пилот. Я ходил вокруг, заглядывал в сопла всех восьми турбин, трогал холодную броню. Шум суетливой толпы почти не был слышен. Красное сердце, вот оно. Странные эти девчонки. Пилоты истребителей-призраков рисуют у себя на бортах всяких тигров, драконов, или баб голых. Им конечно попадает от командиров, но они вояки, разве им запретишь. Командование давно уже перестало бороться с этим и просто закрывает глаза. А девки же вон — сердечки малюют, на соседней машине роза нарисована с падающим лепестком.

А на самой дальней розовый слоник на канате и с шестом. Мда…

Я провёл рукой по сердцу, окинул взглядом весь штурмовик.

—Нравится? — я вздрогнул и повернулся. Она стояла скрестив руки и ножки, смотря как бы исподлобья, приоткрыв ротик.
—Так точно — машинально ответил я, почувствовав себя полным идиотом.

Она улыбнулась. Я же понял что я ещё больший кретин, чем думал.

—Меня зовут Альда — она подошла и протянула мне руку.
—Константин — я не придумал ничего лучше, чем пожать ей руку.
—Будем знакомы?
—Так точно — (вот чёрт, баран, кретин.)
—Отставить рядовой, пусть вас не смущают погоны старшего лейтенанта — она снова улыбнулась.

На вид ей было около двадцати пяти — двадцати семи лет. Что в принципе не намного больше моего. Она оказалась ещё прекрасней чем я думал. Длинные стройные ноги, белоснежная улыбка, зелёные глаза.

Она предложила мне сигарету, мы закурили.

—Давно летаешь?
—Нет, я месяц назад из учебки только. Даже в бою не была. А ты?

Перед глазами сразу встала картина той ночи, когда зерги перебили почти половину всего гарнизона, когда Алекс буквально сжёг с меня зерглинга, который пытался разгрызть мой шлем.

—Приходилось — мы замолчали, каждый о своём.
—А ты был когда-нибудь внутри Валькирии? — Альда посмотрела на меня.
—Нет.
—Хочешь? — я застенчиво улыбнулся, опустив взгляд.

Она затушила сигарету, взяла меня за руку и подошла к шлюзу, потянула за ручку вниз и бок, открывая его. Затем на боковой стенке шлюза нажала кнопку и из поддона вниз плавно спустился трап.

—Заходи.

Я нагнул голову и вошёл в салон. Альда забралась следом и открыла дверь в кабину. Я перешагнул небольшой порожек и оказался в тесной кабине. Посередине стояло большое кожаное кресло с подголовником, ремнями безопасности и вмонтированными в подлокотники рычагами управления. Всё остальное место занимали приборные доски, лампочки, кнопочки рукоятки и ещё хрен знает что.

—Как ты во всём этом разбираешься? — я как мальчишка с горящими глазами оглядывал приборы.

Альда положила руки мне на плечи, нежно надавила и усадила меня в кресло. Затем она перекинула одну ногу через меня и села сверху, обвив мою шею руками. Я молча смотрел в её зелёные глаза.

—Возьми меня — прошептала она и, расстегнув куртку, поцеловала меня.

Я нежно обнял её за талию и принялся целовать в шею, губы, уши. Альда тяжело задышала.

Я почувствовал как она расстёгивает мой ремень.

—Альда — женский крик с улицы заставил нас обоих вздрогнуть. Альда застегнула куртку, встала и вышла из кабины. Я пошёл за ней, дрожа от возбуждения и обиды.
—Опять вылет, собирайся — это были её неизменные подружки.
—Ага — улыбнулись они, увидев меня — мы не вовремя?
—Шуруйте по машинам — Альда их подтолкнула, пытаясь казаться строгой но подружки веселились как дети и звонко хохотали.
—Так так так — они развернулись и побежали к своим штурмовикам, что-то обсуждая и непрерывно оглядываясь то на меня, то на Альду.
—Ну, мне пора — Альда снова поцеловала меня — увидимся?

Я кивнул ей в ответ, и пошёл к казарме, оглядываясь на её Валькирию, с сердцем на борту.

За спиной вновь раздался знакомый рёв турбин.

Следующие три дня я ходил сам не свой, места себе не находил. Я думал только о ней. Похоже, я и вправду, как бы сказал Алекс «влюбился, бля». Помнится, был вечер, я стоял возле казармы, курил и смотрел на взлётку, с надеждой увидеть Альду. Но её не было. И тут раздался вой сирен. Атака! Я бросил сигарету и побежал одевать скаф. Две минуты. По уставу скаф одевается две минуты. Мы же его одевали чуть ли не за сорок пять секунд.

Выскочив на улицу, мы вчетвером побежали к линии бункеров. Вокруг сновали солдаты, слева, со стороны взлётки раздался рёв валькирий. Я обернулся, но тут же получил подзатыльник от Алекса.

—Бегом марш! Ромео, бля!

Алекс всё знал. Он единственный, кому я рассказал о ней.

Мы запрыгнули в бункер. Я высунул винтовку в амбразуру, снял с предохранителя и взвёл затвор. Алекс зажёг зажигалки возле сопел огнемёта и открыл кран подачи смеси.

Около минут в бункере стояла тишина. Слышно было только наше дыхание и вой сирены в гарнизоне.

И тут мы увидели их. Стая зерглингов неслась на бешенной скорости к нашим бункерам. Их было около ста.

—Огонь — заорал капрал.

Я нажал на гашетку, винтовка выстрелила порцию свинца в сторону зергов. Слева и справа я услышал очереди ещё двоих пехотинцев с нашего расчёта. Неподалёку стоявшая турель, с диким воем выплюнула две ракеты. Я снова нажал на крючок. На пол посыпались гильзы, бункер наполнился пороховыми газами. Первая волна зергов с шумом ударилась в наш бункер, когти с диким скрежетом прорезали броню как газету, оскаленные пасти лезли в амбразуры. Одна тварь ткнулась мордой прямо в ствол моей винтовки, я выстрелил и забрало моего шлема залило кровью. Я провёл перчаткой по стеклопластику, стирая кровь, моя амбразура была буквально залеплена телами, живыми и мёртвыми.

—Отойди, бля — Алекс оттолкнул меня, направил сопла в амбразуру и нажал на кнопку огня. Горящая смесь под давлением ударила в эту кишащую массу, послышался дикий вой, один зерг просунул лапу в щель между бронеплитами и ударил одного пехотинца по стеклу на шлеме, пробив и шлем и голову насквозь. Я дал короткую очередь в сустав, отстрелив лапу. Зерглинг дико заверещал, но в щель тут же залезла новая лапа. Из-за неточного выстрела горящая смесь попала на внутреннюю стену бункера, загорелся труп убитого пехотинца.
—На выход! — заорал Алекс.

Мы выскочили из горящего бункера и попятились, отстреливаясь назад. Сзади бежало около десятка пехотинцев. Мы отошли на метров пятнадцать, поравнялись с взводом пехотинцев, залегли и принялись отстреливать зергов, которые бесновались на нашем бункере.

Сверху раздался вой, который перекрывал все звуки. Я задрал голову. Валькирия, на крутом вираже переходящим в пике, выплёвывала пачками ракеты в сторону стаи муталисков, разрывая их в клочья. Штурмовик дымился, из восьми сопел работали только три.

Зерги резко развернулись, получив одним им понятные приказы, и побежали обратно, оставляя своих убитых и раненых. Догонять их было не реальным, по крайней мере на земле. Три валькирии кинулись за остатками стаи мутасов, осыпая их ракетами, а подбитый штурмовик, полетел в сторону взлётки. Я стоял и провожал его взглядом, машина снижалась и тут я отчётливо увидел сердце на борту и летящую рядом маленькую птичку. Плеть!!! Я бросил винтовку и пошёл в сторону гарнизона, как завороженный смотря на маленькую белую точку в небе. Где же турель? Я повернул голову и посмотрел на груду металла, которая раньше была турелью.

—Нет! Нет!!! — я закричал в голос и побежал к взлётке.

Алекс, услышав меня повернулся, бросил огнемёт и побежал за мной.

—Стой!!!

Я бежал спотыкаясь, не смотря под ноги. Всё моё внимание занимала эта белая точка, которая пристроилась вслед за штурмовиком. Машина сбросила скорость, зависла метрах в пятидесяти и начала снижаться. Плеть подлетела к борту, на секунду замерла и с диким воем, полным боли и ненависти вырыгнула все свои внутренности на броню, буквально вывернувшись на изнанку. Слизь мнговенно вступила в реакцию с металлом, загораясь и разъедаю броню с дикой скоростью. Машина накренилась, взревела оставшимися соплами, как умирающее животное и рухнула на землю.

За спиной вновь раздалась стрельба. Вторая атака. Винтовка осталась возле бункера. Плевать. Я бежал как угорелый, сердце бешенно колотилось, глаза застилали слёзы. Алекс бежал сзади.

Мы подбежали к обломкам валькирии. Я помнил, как Альда открывала шлюз, к счастью он не был повреждён. Я залез в кабину, всё было заполнено дымом, металл шипел, разъедаемый кислотой. Отстегнув ремни, я схватил Альду под мышки и потащил к выходу. Алекс помог мне спустить её на землю. Она вся была в крови, тихо стонала, по щекам текли слёзы.

—Альда, девочка — Я сел на колени и положил на них её голову.
—Не умирай пожалуйста — я всхлипывал и вытирал слёзы, размазывая их по лицу вместе с её кровью.

Альда смотрела на меня своими красивыми глазами и что то шептала, еле шевеля губами.

Я нагнулся, что-бы расслышать её.

—Поцелуй меня — попросила она. Я прижал её к скафандру и поцеловал. Тело её вдруг сделалось тяжёлым, как из свинца. Солдаты говорили, что всегда так кажется, когда человек умирает у тебя на руках. Глаза её закрылись.
—Нет!!!! — я прижал её к себе ещё сильнее, как будто это могло её оживить.

Я ничего не видел из-за слёз. Позади была настоящая бойня. Зерги прорвались к гарнизону, сметали всех и вся. Стрельбы почти не было, значит всех перебили. Я достал пистолет из кобуры Альды, поцеловал её и встал, повернувшись к Алексу. Он стоял и смотрел на меня своими грустными глазами, по небритой щеке катилась слезинка. Мы понимали друг друга без слов. Он кивнул головой и отвернулся. Я уже не видел, как Алекс разрыдался, когда услышал одиноко прозвучавший выстрел за спиной, не видел, как он приставил пистолет себе к виску и нажал на курок. Гарнизон умер. Как и все из него. Как и наша короткая любовь.