Иллюзия

Тишину прервала одинокая автоматная очередь.

Каффер радостно закричал, засмеялся, потрясая старенькой допотопной винтовкой, словно победоносным флагом. Лицо маленького чернокожего механика, полное торжества, расплылось в широкой белоснежной улыбке, но, спустя мгновение, тут же скорчилось в гримасе разочарования.

— Дьявол, — механик передёрнул старинный затвор, поднял дуло вверх, нажимая на курок. Вопреки нашим ожиданиям, вместо очередных выстрелов винтовка щёлкнула, надрывно кашлянула, выпуская сизый дымок, — Чёрт. Чёрт! Чёрт!!!
— Спокойствие, Янис, — голубоглазая красавица Линда успокаивающе положила руку на плечо брата, бросив мимолётный нервный взгляд на крошечную зелёную прямоугольную отметину невральной ресоализации на его шее, между тем сама с трудом сдерживая прорывающиеся наружу слёзы. Признаться, я и сам готов был зарыдать от отчаяния и безысходности и единственное, пожалуй, что меня удерживало, так это то, что я был единственным солдатом во всём Депо, державшим в руках оружие и умеющий с ним управляться. Солдатом, попавшим в состав доблестного корпуса «Дельта» по собственной глупой прихоти, а значит единственного из присутствующих, у кого не виднелась на шее зелёная метка после химической «промывки мозгов». Солдатом, принимавшим участие в реальных боевых действиях и, как надеялись остальные, единственным, кто мог спасти наши задницы. Я не пытался разубедить их в этом, хотя отлично понимал, что без бронекостюма и оружия я такое же ходячее мясо, как и простой обслуживающий персонал базы.

Нас накрыло какой то гадостью перед самым рассветом, когда призрачные, окутанные сиянием корабли протоссов пронеслись над лагерем смертоносным бураном, смяв нашу противовоздушную оборону в мгновение ока. Мне повезло, в это время я находился в Депо Обеспечения, меняя свой поношенный, вышедший из строя бронекостюм с разъеденным кислотой гидралиска ножным сервомотором на пусть и временный и не менее поношенный, но исправный скафандр. Тогда я не видел, что происходило снаружи, но я отлично помнил, на что была похожа наша база на Мар Саре после такого же налёта. Раздолбанные руины и чёрная, словно копоть земля — удручающее зрелище, явно не способствующее поднятию боевого духа личного состава. И всё же, это было лучше, чем застывшее стекло и огненно-красные кляксы расплавленной магмы, вырывающейся сквозь саму земную твердь, выжженную и «стерилизованную» на многие метры вглубь по всей поверхности планеты. Тогда я обрадовался — каким то чудом Депо уцелело, ни единого удара не пришлось в его слабо бронированные стены, но радость моя продолжалась не долго.

Настенные мониторы оповещения погасли один за другим. Даже алая серена тревоги заглохла, ещё мгновение назад оглашающая полупустые коридоры своим противным, истошным воплем. Тяжёлые двери с грохотом падали вниз, намертво защёлкиваясь где-то под полом. Яркие лампы дневного света, вмонтированные в потолок, моргнули в последний раз и вырубились вместе с огромными стрелками-указателями на полу, погружая Депо в кромешную тьму. Я не мог видеть, но я знал, что те немногочисленные окна, которые были в здании, как и двери, закрылись непробиваемыми щитами и теперь открыть их можно было только снаружи. И всё бы даже было бы хорошо, если бы автоматическая противопожарная охрана не вздумала сработать в самый не подходящий момент. Мне опять повезло — легко воспламеняющегося и взрывоопасного оборудования в коридорах отродясь не водилось, и единственное, что меня ожидало, это освежающий водяной душ вперемежку с огнеупорной пенкой. Думать же о тех, кто в этот момент находился в складских помещениях или, боже упаси, в оружейных, я себе строго настрого запретил, чтобы не вдаваться в излишнюю панику. Невральная ресоализация, или, в простонародье, «промывка мозгов», которой подвергалась большая часть состоящих на службе бывших уголовников и «асоциальных элементов» была хороша именно тем, что, вколов себе очередную дозу наркотиков, её объект начисто лишался всех «лишних» эмоций, будь-то страх, ярость, недоверие или желание поспорить с командованием о приказе. Нда, вот уж никогда не думал о том, что стану мечтать о порции наркотической отравы.

На первого своего собрата, а точнее «собратку» по несчастью я наткнулся в конце коридора перед самой запертой дверью, тщетно, раз за разом набирающую код на пульте наглухо заклинившего кодового замка. То, что это была девушка я понял по её испуганному крику, когда дуло моего пистолета уткнулось куда то ей в затылок.

— Кто здесь? — вопрос был столь же глупый, сколь и ожидаемый мною.
— Сержант Даниэль Хаммер, четвёртая рота, корпус «Дельта», крейсер «Норад V», личный номер один, один, пять, семь, один, шесть, пять, — почти непроизвольно вырвалась у меня заученная фраза.
— Ох, сержант, — что-то тёплое и мокрое прижалось к моей груди. Ах да, когда завыла сирена тревоги, я как раз переодевался, по этому единственное, что на мне было одето, это наспех натянутые штаны и армейские ботинки. Ну и, естественно, пистолет, куда же без него. — Я пыталась открыть дверь, но она, она не открывается! — девушка снова зарыдала, прижимаясь ко мне всем телом. Как и я, она попала под импровизированный душ пожарной защиты, и будь я в иной ситуации и в другом настроении, то не преминул воспользоваться сложившимся положением.

Ни слова не говоря, я отстранил девушку от себя, спрятав за спиной, и направил дуло пистолета туда, где, по идее, должна была находиться дверь. В теории, кумулятивный заряд должен был прожечь в броне дыру и взорваться только с другой стороны, но это только в теории. На практике же я сомневался, что учёные, придумавшие всё это, испытывали свои изобретения на дверях Депо Обеспечения. Зажмурившись, всё равно ничерта не видно, и глубоко вдохнув, я нажал на курок и… ничего. Отказываясь поверить в происходящее, я снова надавил на гашетку, уже сильнее, надеясь, что настроенный на усиленное бронекостюмом давление, курок просто не воспринял слабое нажатие моего пальца. И… снова тишина. Вот тут то я начал понимать, в какой переплёт попал. Неизвестное творение протоссов, судя по всему, просто-напросто заглушило электронику в здании, заблокировав или поломав всю электрическую начинку Депо. Естественно, мой пистолет, как и всё остальное оружие, был снабжён хитроумным мини-процессором, рассчитывающим расстояние до цели и её тип, а так же соединённым с наводящей станцией головного штаба корпуса или офицерским боевым тактическим скафандром. Чёрт возьми, даже элементарная операция по распознаванию «свой-чужой» была запрограммирована в начинке пистолета, и именно эта то начинка, вышедшая из строя, заклинила боевой механизм оружия.

— И что теперь, — этот вопрос хмурого крепыша Гуттенберга был адресован мне, как невольному командиру нашего маленького отряда. В свете самодельного факела из старинных картин, сорванных со стены в кабинете заведующего Депо, его лицо казалось ещё больше утомлённым и испуганным. В ответ я лишь пожал плечами. Древняя антикварная винтовка, найденная нами всё в том же кабинете заведующего, вместе с несколькими саблями и длинным, двуручным самурайским мечом, казалась долгожданным спасением. Ни я, никто другой из тех, кого мы нашли в живых, и кто не погиб от клыков и когтей зерглинга, не разбирался в старинном оружие, поэтому находку было решено передать в руки единственному «технарю» — старику Кафферу. Я знал, что до своего несильного поступления в армию, седобородый чернокожий бородач промышлял тем, что с помощью самодельно обреза грабил фургоны с гуманитарной помощью из Умойского Протектората, предназначенную фермерам нового Доминиона. После ресоализации, «дедушка Янис» превратился в законопослушного гражданина, а его замечательные технические навыки встали на службу Императору, и их с лихвой должно было хватить на починку винтовки. С полчаса покопавшись в непонятном механизме, Янис торжествующе вставил магазин и, передёрнув затвор, ко всеобщей радости и ликованию выстрелил короткой очередью в потолок. К сожалению, ликование не продлилась долго, и хотя мы наделись, что оружие протоссов не рассчитано на столь старые механизмы, модель винтовки оказалась слишком новой для того, что бы творение чужих смогло на него подействовать.
— Не знаю, — честно признался я, — Я уже говорил, что я всего лишь солдат, даже не офицер. Я привык выполнять приказы, а не отдавать их.
— Мы так и знали, — Гуттенберг печально покачал головою, но тут же вскинул её. Мне показалось, или выражение испуга на его лице сменилось хищным оскалом загнанного в ловушку зверя? — Я и Каффер, мы догадывались о том, что ты обычная пустышка, простой салдафон, пыжащийся и пытающийся казаться тем, кем не являешься в натуре. Теперь я принимаю командование на себя, раз ты ничего не можешь. Слышите, теперь я здесь главный! — прокричал он, остервенело размахивая факелом в одной руке, и трофейной саблей в другой. Второй клинок находился у механика, самурайский же меч я оставил себе, хотя и не имел ни малейшего представления, как управляться с этой явно отличной от привычного штык-ножа штуковиной.
— Слушайте сюда, — не получив возражений на своё заявление, Гуттенберг осмелел, горделиво выпрямился, — Вы реально видели, как эта тварь набросилась на медичку, а потом? Почему она не кинулась за нами в погоню, спрашиваю я вас, а? Почему?

Мы молчали. Я буквально почувствовал, как программа ресоализации каптёра трещит по швам.

— Я вам скажу почему, — понизил голос до шёпота наш новоявленный командир, — Протоссы явно не дураки. Зуб даю, они знали о том, что зерги готовят порыв, по этому то и прилетели сюда. А то, что они попутно вдарили по нам — так это завсегда так. Там где дерутся волк и медведь — лисе не место. Думаю я, Мозг зергов они таки сумели уничтожить и та зверюга, что где-то тут лазает, превратилась в обычного хищника. А что делает обычно хищник? Охотиться! Это Депо для него — охотничья терратория, а мы, значится, добыча.
— Территория, — чисто машинально поправил я раскрасневшегося от непривычно для него длительного монолога каптёра, — Это и огнемётчику понятно. И что дальше? — Я попытался придать своему голосу как можно более дружелюбную интонацию, сдерживая предательскую дрожь. Помимо своего «положительного действия», невральная ресоализация имела и один побочный эффект — а именно шанс в один прекрасный момент прекратить своё действие под воздействием особенно сильных эмоций, вместо подавления усиливая их во сто крат.
— Дальше? — Гуттенберг воинственно взмахнул саблей, едва не задев успевшую вовремя пригнуться Линду, — Эта тварь хочет только одного — жрать. Рано или поздно нас найдут, а пока, мы должны найти для неё еду, что бы она оставила нас в покое.

Я начинал понимать, куда он клонит. Судя по лицам Каффер, до них тоже стал доходить план Гуттенберга. Мыслил каптёр конечно правильно, но вот то, как его план должен был быть реализован, меня лично совсем не вдохновляло. Скормить одного из нас голодному зерглингу — такое могло прийти в голову только Гуттенбергу, по слухам, в прошлом, успевшему самолично сожрать чуть ли не половину своего родного шахтёрского городка на Корхале II. Обнаружившему логово жестокого и неуловимого каннибала колониальному маршалу потом пришлось проходить всю малоприятную процедуру «промывки мозгов», оставив семью и, улетев служить на противоположный край сектора.

— Я согласна, — слова Линды были похожи на эффект взорвавшейся атомной бомбы. Янис уставился на сестру, словно на сумасшедшую. Подобная мысль пришла и мне в голову, Гуттенберг же удовлетворённо кивнул, обрадовавшись такому скорому разрешением проблемы.
— Я согласна, — повторила девушка, глядя в глаза брату. Светловолосый голубоглазый ангел, она всеми фибрами своей души любила его задолго до ресоализации, всеми силами пытаясь угодить, ножом перерезая горло конвоирам с Умойи, не успевшим скончаться после выстрела из обреза. Два, три — дьявол, какой же непрочной она оказалась, эта корректирующая поведение программа!
— Линда, — Каффер схватил сестру за плечи, затряс, выговаривая по слогам, — Ты не обязана этого делать. Ты не должна жертвовать собою ради нас. Мы всё решим другим способом. Мы бросим жребий. Спички, у кого ни будь есть спички, — старик обернулся, глядя на нас безумными глазами.
— У меня только вот, — я достал из кармана брюк алюминиевый цилиндр стандартной лазерной армейской зажигалки, протягивая её механику.
— Дурак, зачем мне зажигалка?! Мне нужны спички — тот, кто вытянет короткую, тот и будет жертвой! Да, так мы и сделаем!
— Спичек нет, — Гуттенберг незаметно передвинулся куда то за спину Кафферу. Его мысли мне не нравились, ох как не нравились. — Каффер, она сама так решила. Ты чё, в натуре, хочешь что бы мы все тут сдохли? Отойди от неё, обещаю, она не почувствует боли.
— Это ты не почувствуешь боли, ублюдок, — механик с силой оттолкнул сестру так, что девушка повалилась на пол. Сабля в его руке мелькнула с ослепительной скоростью, обрушиваясь на голову каптёра. Гуттенберг, неожиданно легко для своего телосложения, поднырнул под удар. Я даже не успел и пальцем пошевелить, как лезвие сабли пронзило тело старика насквозь, вырвавшись из спины мерзким окровавленным остриём.

Линда закричала, дико, пронзительно. Бросилась на Гуттенберга с голыми руками, целясь ногтями в налитые кровью глаза. Из рукавов белого халата с красным крестом выстрелили несколько тонких, гибких, склизистых отростка, опутывая Гуттенберга, вгрызаясь сквозь толстую ткань комбинезона в плоть. Каптёр, сдавливаемый этими непонятными щупальцами, захрипел, задёргался, выронив саблю. Только теперь я заметил, что лицо Линды изменилось. Кожа девушки приобрела сиреневатый оттенок, на шее декольте появились крошечные усики-вебриссы, невидимые до тех пор, пока медицинский халат был застёгнут на все пуговицы. Маленький зелёный прямоугольник, сокрытый там, куда не каждый колонист позволяет заглядывать даже собственной жене, рассыпался вместе со связанными с ним блокираторами. Волна боли и отчаяния, смешанная с ужасом и яростью Линды захлестнула меня, разрывая мою голову на части. Забыв обо всём, лишь бы поскорее прекратить эти мучения, я ударил.

Отточенный клинок катаны с легкостью перерубил щупальца, опутывающие Гуттенберга. Вместо привычной алой крови, из обрубков хлынула мерзкая, отвратно пахнущая, болотного цвета жижа. Мне был знаком этот запах — так воняли убитые зерги, чьи трупы наш взвод не так давно собирал для исследования в Лаборатории. Линда Каффер не была человеком, уже не была, и бы давно почувствовал это, если бы не проклятые мысленные блокираторы. До сегодняшнего дня я не знал, что за таинственные эксперименты проводили учёные Доминиона в своих секретных лабораториях, теперь же это не имело значения. До этого момента я так и не мог понять, как зерглинг смог проникнуть в замурованное и заблокированное со всех сторон Депо — нет, неостальные внутренние перекрытия дверей он пробивал на ура, именно так нам и удалось добраться до столовой, но бронированный корпус здания повредить было намного труднее. До этой секунды я удивлялся внезапному налёту на базу протоссов, ведь основной Рой зергов находился в нескольких километрах к югу от лагеря, а шаткий мир, установленный после окончания Войны Выводка между Доминионом терран и мстителями с Ауира должен был оградить базу от атак протоссов. О да, и зерги, и протоссы нападали не просто так — они знали, что где-то тут — в недрах ничем не примечательного, такого же, как и десятки других Депо Обеспечения, люди пытаются создать страшный гибрид человека и зерга. Успех Сары Керриган явно не давал покоя кому там, на верху, возможно даже кому-то из недобитков Старых Семей — поэтому то Император Менгск и послал меня сюда, чтобы новоиспечённый призрак на корню пресёк измену и заговор против Доминиона. И я выполнил своё первое задание, жалко только, что награды теперь мне явно не видать, потому что сквозь затихающую предсмертную агонию, слышимую и мыслимую, всё громче и громче становились клацающие скачки множества когтистых ног, смешиваясь с жаждой убийства и нечеловеческим голодом…