Метида и Фэм

«Вы когда-нибудь пробовали во время прекрасных дружеских объятий заниматься ещё и полезным делом? Однажды, вот именно таким образом, я починил джет-пак, представляете? Это было ужасно».

Фэмили Клай, старатель.

— Меня? Я виноват, конечно же, я во всём виноват! Идея какой-бы то ни было подготовки этих… этих… идиотов — да, идиотов! — изжила себя на стыке второго и третьего исчислений! Кхм… Это я…
— Это ты так считаешь, маленький Фэмми! Вот и предоставился тебе шанс побегать по пустыням Метиды. Ну-ну, не переживай так, разве не я тебе говорил, что…
Свирепая волна из гогота заключённых прокатилась по восточному отсеку, и начальник «Рипер Фо» был вынужден сомкнуть рот и повременить со следующим словом.
— Маленький Фэмми? Фэмми тебя звать? — Фэм, вздрогнув, сделал шаг в сторону от ближайшей клетки. Гнусавый голос и вытянутая из темноты тощая рука насмехались над ним, шутливо подманивая. — У-тю-тю-тю!
Первая луна только подтягивалась над небом, поэтому освещение в тюрьме оставляло желать лучшего. В «Рипер Фо» экономия света вообще постепенно переросла в ненадобность, стоило лишь перепроектировать все три отсека, по пятнадцать этажей в каждом, да уйти оттуда подальше и поскорее. Огромная корявая пробоина, зиявшая по центру отсека в потолке и на всех этажах, — первый и последний шедевр привыкших к мирной и размеренной жизни мужичков-инженеров из Рашданы — была отнюдь не единственным, но вполне себе неплохим решением, которое подошло тюрьме-жатке как нельзя кстати. А они сказали: «Мы умеем только туннели рыть». Однако палящие луны Метиды были учтены и использовались по прямому предназначению — освещать, согревать, радовать. И это уже было хорошо. А несколько коротких ночей в день можно и потерпеть.
— У-тю-тю, Фэмми, иди к мамочке! — подхватили в клетках рядом. — Она же тебя т-а-а-к любит!
— Я бы убил её, если встретил.
— А почему бы тебе самому не проехать по конвейеру, Фэм? — подключился девятый этаж. Из-за центрального пролома их разговор слышал весь восточный отсек.
По крайней мере, начальник тюрьмы Лефрен, конфедерат до мозга костей, был доволен происходящим, хотя всегда делал вид, что злится на узников. Вот и сейчас он, вдоволь насладившись их репликами в адрес Фэма и вспомнив свои истинные обязанности, треснул ультралинговой дубиной по кривым перилам, наспех возведённых «в узких местах» вокруг центральной дыры. Балка, в которую угодил Лефрен, прогнулась и, заскрежетав, потянула за собой вниз всю конструкцию. Ограждение устояло, как показалось, в последний раз. Лефрен подождал, пока весь восточный отсек угомонится, и спокойно продолжил:
— У меня есть доказательства, что ты напортачил в прошедшем сеансе психотропной терапии, — предъявил он отчёт уполномоченного медицинским участком, заслуженного врача Конфедерации, Анри Сторна. Фэм глядеть даже не стал: было очевидно, за что цеплялся Лефрен.
— Разве не я тебе говорил, что недостаточно седативных в смеси? — скомкал бумажку Лефрен, подбросил её в воздух и хотел пнуть ногой, но промахнулся. — Разве Сторн тебя не предупреждал?
— По Торусским стандартам достаточно, — дрожащим голосом отрезал Фэм. Несправедливость уже давно уступила место раскаянию на его лице.
— А по закону, — Лефрен поднял скомканный отчёт Сторна, развернул его и стал нарочито читать по бумажке, — заключённых, сбежавших из жатки, при наличии населённого пункта в радиусе сорока километров, следует ловить ответственному персоналу этой жатки. Вот что я хочу спросить тебя, Фэмми: у тебя есть ответственность?
— Да он уеб…
— Заткнуться тут всем, я недавно кому стучал? Охрана! — заревел Лефрен. — Вот что, Фэм, либо ты идёшь за этим психом и, как говорится, живым или мёртвым, либо… Хех, мне тебя даже через перила не придётся переваливать!
— Я не…
— Прыгай тогда вниз, чёрт побери! — Лефрен указал дубиной сначала на Фэма, потом на дыру.
Фэм сжал губы, весь скорчился, но нехотя кивнул. Начальник был в ярости, но та была преходящей. Следовало прогуляться.
— Я так и думал, — подмигнул ему Лефрен напоследок.

***

Закон Лефрен ему, конечно, переврал, хотя общая суть и была примерно такой. Какими бы ни были эти законы, каждый смотрит на них собственными глазами и понимает по-своему. Так, как хочет понимать. Так, как нужно понимать в данной ситуации для него. Ладно, просто начнём с того, что у каждого своё сердце, а значит и своя справедливость. На этом же и закончим.
Одинокий человек он, Лефрен. Такой и не полюбит никогда. В жатке решительно каждый охранник так думал.
«Всё не так плохо, — размышлял Фэм, готовясь к встрече с пустыней, — всё не так плохо».
В дорогу он кропотливо насобирал небольшой рюкзачок, львиную долю содержимого заняла вода. И хотя луны Метиды жарили не так сильно, но идти предстояло долго, а физически он был довольно слаб.
Сейчас же Фэм на прощание разглядывал своё отражение в зеркале над умывальником. К слову, там можно было увидеть не только себя, но иногда и всю нелепость маленькой каморки за собой, по размерам ничем не отличавшейся от камеры обычного заключённого. Это если глядеть на фон. Куда глядел Фэм, было не понять даже ему самому, потому что лицо его расплывалось и искажалось в зеркале, словно в комнате был не он, а самый настоящий призрак.
Сопровождать его в нелёгком деле никто не будет: обычно в периферийных жатках вроде Фо постоянные проблемы с персоналом. Только луны Метиды будут подсвечивать ему путь, да и то он планировал идти ночами. За сутки на Метиде ночь наступала четыре раза: один раз луны уходили всего на двадцать минут, потом темень стояла два часа и ещё два («двоечки», как называл их Лефрен), а вскоре метидский небосвод освобождался аж на восемь часов. Хотя бы десять километров по песку, тогда через пару-тройку ночных часов он доберётся до цели. Если что, можно и в свете немного походить.
Поэтому Фэм и думал, что всё не так плохо: самым разумным поступком было не отыскивать беглого заключённого, который и так с большой вероятностью растворится в пустыне под гнётом света в своих хаотичных метаниях, куда лучше было бы прийти в Рашдану, поприветствовать жителей да молиться, чтобы беглец не набрёл на город. Этот идиот Лефрен даже подумать не мог, что вместо задания он фактически дал Фэму отгул.
— Ты это куда погнал? Где твой ранец? — спутал его с заключённым один из тренеров-охранников.
— Мне хватит и рюкзачка, — бросил Фэм.
— Эй, Фэм! Прости, как дела?
— Всё не так плохо.
— Слушай, кажется мина в одном из этих ранцев сломалась. Я тут проверял недавно, жал и жал, так и ничего не произошло! Вроде так всё нормально, но на моём личном контроллере статус активации не прописывается. Может, проводок там какой отошёл?
— Вряд ли у нас в тюрьме есть кто-то, кто сможет её починить, — ответил Фэм. — Думаю, никто из рекрутов далеко улетать и так не захочет. Иногда страха вполне достаточно.
— Так мне выдавать этот ранец им?
— Спроси у Лефрена.
— Послушай, — насупился охранник, — я не хочу получать люлей только потому, что прыжковый ранец плохо функционирует. И вообще, нормальному человеку мина не нужна!
Фэм улыбнулся. Действительно, нормальному не надо.
— Пусть идёт, пусть идёт, — подошёл на разговор Лефрен и сердито заложил руки за пояс. — Так, ну и какой ещё джет-пак у нас не работает?

***

По песку ковылять оказалось значительно труднее, чем он думал, однако всё равно он должен был дойти до Рашданы по плану чуть больше, чем за половину суток. Когда выходили луны, Фэм заворачивался в большую белую простыню и аккуратно сидел. Песок был не так уж и горяч, потелось медленно, так что для обычного, хоть сколько-нибудь подготовленного человека пустыня Метиды не являлась большой трагедией.
«Заключённый №180 проломил кулаком распылительную печь прямо во время процедуры. Разгромив на медицинском участке практически всё (сломаны один стул, два монитора, кресло-качалка, разбито несколько стёкол, опрокинута одна коробка с пробирками и оторвана голова от плюшевого медведя), 180-ый покинул помещение, находясь в неадекватном, гиперагрессивном состоянии. Я проследовал за ним по коридору вплоть до западного отсека, после чего он заметил меня, и мне пришлось спрятаться. Когда позже я встречал охранников и расспрашивал их (в том числе и дежуривших в тот день в западном отсеке), то никто из них не видел №180 и даже не знал о его существовании. Последнее неважно: рекрут был новичком и пребывал на Фо второй день.
Прошу начальника жатки возместить ущерб, причинённый медицинскому участку. Доктор Сторн».
В утренней перекличке 180-ого также не досчитались.
«А ведь всё не так уж и плохо, — размышлял Фэм. — Парадоксально, но он мог даже не покинуть стен тюрьмы».
Эта логика несколько омрачалась тем фактом, что Лефрен из окна своего кабинета видел фигуру человека, уходившего в сторону Рашданы. Спросонок, начальник принял его за кого-то из своих на утренней прогулке, это ещё не запрещалось, но как только прошёл утренний пересчёт, всё стало ясно. Бродить по пустыням никому не хотелось, а на Фэма можно было надавить, и причина была. Опыт обращения с риперами показывал, что когда они ехали на конвейере по зонам распылительной печи, седативных жалеть не следовало.
Смеркалось. Фэм свернул простыню, хлебнул водички и приготовился идти дальше.
Унылый взор, обращённый к бескрайним равнинам, иногда может приободриться, если взглянуть себе под ноги. Особенно, если у вас плохое зрение. Но Фэм был просто обескуражен. Оказалось, он шёл уже по проторённой дороге. Цепочка следов была занесена свежими ветрами пустыни, но прекрасно просматривалась, стоило только вглядеться получше. Нерешительно, очень нерешительно пошёл Фэм дальше, не спуская глаз с полоски следов. Это мог быть только беглец «Рипер Фо», но походка была достаточно ровной. Даже более ровная, чем его собственная. Куда она вела? Ещё бы. В Рашдане как раз не хватало лишнего головореза.
Третья луна начала своё приветствие горизонту, но до Рашданы было рукой подать.
А вдруг он в своём уме? Не каждому под силу сбежать из жатки, пусть и из такой паршивой, как «Рипер Фо». Что если удастся с ним даже поговорить?
Следы на песке

***

Рашдана располагалась в небольшом многовековом кратере, поэтому её было довольно трудно найти. Крохотный шахтёрский посёлок, максимум тридцать человек, не нуждался ни в чём, кроме пары шаттлов и минерального песка, который тщательно отбирался жителями на протяжении нескольких лет. Это была семья старателей с окладом двенадцать минералов в год, коих вполне хватало для проживания, особенно на Метиде.
Фэм же нашёл Рашдану легко, а эти следы до сих пор не давали ему покоя. Пару секунд он не хотел опускать взгляд вниз на кратер. Там могла быть бойня, а если беглеца всё же нейтрализовали, то Фэма самого могли расстрелять на горячую голову. Особенно если были жертвы.
Он открыл глаза, поглядел на восходящую луну, чуть качнул головой вниз, а потом решился. Первый облегчённый вздох, и Фэм надеялся, что не последний. Посреди кратера, на самом видном месте, сидели люди и разговаривали, как ни в чём не бывало, цепочка следов вела к ним же. Интересно, что больше было тюрьмой — Рашдана или Фо?
— Рашдана — это фамилия владельца, — сказал Фэму один из той отдыхающей компании. — Его зовут Раш Дана, но мы решили объединить. Тоже новенький, что ль?
Похоже, беглеца не так уж плохо приняли в посёлке. Возможно, ему удастся найти более гуманный выход из положения. Вряд ли 180-ый опасен. Фэм вздохнул ещё раз.
— А что, до меня уже кто-то приходил?
— Ну ты совсем, парень! — рассмеялся мужчина. — А, вообще-то… Слушай, ты выглядишь, будто из этой тюрьмы, как её…
— Так и есть, — предпочёл быть честным Фэм. Раз они пропустили 180-го, то ему уж точно бояться было нечего. Или?
— А ну-ка руки вверх! — Мужчины быстро встали, схватив что попало под руку: в таком тесном месте дубины могли быть даже лучше винтовок, хотя это всё же преувеличение. Женщины предпочли скрыться в шахтах.
— Вода, простыня, странный пистолет и ещё несколько шприцов, — докладывал группе человек, обыскивавший сумку пришельца.
— Это транквилизаторы. Неужто потеряли кого?
Из туннеля позади Фэма вышёл, по всей видимости, сам Раш Дана. Или его потомок. Как можно было догадаться? Легко. Чистый и опрятный. Незапачканный. Как стёклышко. Практически отражался на третьей луне. Мог выговорить слово «транквилизаторы». Самые необходимые качества для шахтёра-старателя.
— Да, у нас был побег, — подтвердил Фэм.
— Я бы уже должен трубить тревогу на все шахты, — по-дружески положил руку на плечо Фэму Дана, — да вот у меня всё внутри прямо клокочет от несправедливости. Таких хорошеньких девушек — и на риперов отправляете?
— Камера № 180. Имя Марк Аурелий, — скорчил гримасу Фэм, посмотрев на обратную сторону отчёта Сторна.
Узнавать реальные имена заключённых в «Рипер Фо» считалось делом отвратительным, не заслуживающим абсолютно никакого уважения или доверия. Посмотреть фото — вообще упаси! Все дела по преступникам, которые передавались Лефрену, тот скидывал в угол своего кабинета и открывал только в редчайших случаях. Как в этот раз, например, да и то Фэм с позволения начальника просто нехотя переписал имя и номер камеры. Глянул, конечно, и на фотографию, но особо не запомнил. Пустыня безжизненна, тем более безлюдна — встретишь кого-нибудь, не обознаешься. А в Рашдане каждый человек как старый знакомый, чужого не проглядят.
А Марк? Мужское имя, вроде, но сейчас чёрт-те как людей называют.
Раш Дана не на шутку расхохотался, сверкнув третьей луне золотистым коренным зубом.
— Ну, всякое бывает, конечно. Что, пройдёмся по туннелям? — обратился он скорее не к Фэму, а к своим, которые уже порядочно зазевались. Раздались одобрительные возгласы.
Фэм же получил следующее напутствие:
— Вот брифинговая рация, — вновь повернулся к нему Дана. — Я почти уверен, что тот, кого мы встретили, и тот, кого ты ищешь — это два разных человека, но возьми эту штуку да позвони своему главному и…
Где-то сверху, в нескольких метрах от кратера земля задрожала, а над самОй расселиной поднялась огромная песчаная волна — тонкая, но плоская и длинная. Фэм не удержался на ногах то ли от страха, то ли от характерных вибраций, которые выдавал шаттл при запуске. Дана попытался прокричать своим, чтобы выходили из туннелей, но закашлялся песком и осел около Фэма, попутно облокотившись на одно из брёвен-скамеек. Вытирая элегантным платочком глаза от жгучей песочной крошки, Дана поцокал губами, глядя, как его собственность планомерно удалялась на орбиту планеты.
— Если это ещё важно, — кашлянул Фэм, — то в «Рипер Фо» нет электричества, так что ваша рация…
— Кажется, это был наш шаттл. — Такое предположение слышалось далеко не в единственном экземпляре. Зеваки-старатели торжествовали от нарушения обычной денной рутины и изображали негодование, не менее торжественное.
— Мне хоть поможет, — буркнул Дана и включил брифинговую рацию.
— Рок-н-Ролл, компадрес! — ответил морпех из орбитального дозора. — Какая-то проблём?
— Это Дана. У меня угнали шаттл и прямо сейчас он должен пролететь перед…
— Да, вот оно, вот оно!
— Так это мой, епт! Задержать, немедленно!
— О, сеньор, вы забываетесь, с каких позиция говорить, — ответил морпех.
Дана взглянул на Фэма звериными глазами и, немного поскрежетав зубами, выдавил:
— Пожалуйста. У меня угнали шаттл. Пожалуйста… Да какого пожалуйста, как будто я вам за охрану долю не отстёгиваю, идиоты! Конец брифинга. Ведут себя так, будто тут одна пустыня, а люди — так, преходящее явление.
Чёрт, а ведь всё было не так уж плохо! Сейчас этого человека в шаттле поймают, думал Фэм, посмотрят его данные, в том числе и почему он оказался на Метиде, и передадут обратно Лефрену. Он-то думал, что идёт на верную смерть, а оказалось, просто прогулялся. Хотя и об этом он тоже думал.
Не прошло и пяти минут, как рация Даны вновь загорелась, и в ней появился новый морпех. Дана поспешил присоединиться к брифингу.
— Шаттл остановлен. Это ваш угонщик?
В третьем брифинговом окне вылез портрет девушки. Длинные тёмные волосы падали на её отчаявшееся лицо, перекошенное свежим порезом. Однако Раш Дана готов был отдать свой золотой зуб, да и рубинового кольца с правой руки бы не пожалел, что её внешность никак не соответствовала внешности рипера-головореза, потому что она была красива, потому что он её где-то видел…
— Да. Это она, — вздохнув, подтвердил Дана. — Как её зовут?
— А, да чёрт его… Как звать тебя, красавица? Ты за шрам-то уж прости! — Морпех расхохотался прямо в рацию. — Вот уж чего-то нам в жизни знать не дано! Уже проверяем. Ваш шаттл в порядке, скоро обратно пригоним.
Дана сощурил глаза.
— Поаккуратней там. Конец брифинга. Народ, давайте, давайте, по туннелям, и так прилично отстаём от графика!
— Всё равно, смотрите в оба, — предупредил Дану Фэм.
— Да и вы там поаккуратнее, тюремщики! — пожал ему руку Дана, и весь посёлок разбрёлся по туннелям.
«Муравейник», — заключил про себя Фэм, покинув кратер.

***

Сегодня луны были милостивы: воды, которой Фэм взял с собой в дорогу, хватило даже на обратный путь в Фо.
С самого начала он так и задумывал: предупредить шахтёрский посёлок о беглеце, а потом вернуться обратно в Фо и надеяться на расположение Лефрена. Кто-то угнал шаттл в Рашдане, беглец вполне мог поступить таким образом. Официальная версия Фэма стала следующей: Марк Аурелий задержан орбитальным дозором, а если даже это не он, то прошло уже — да ты только подумай, начальник! — слишком, слишком много времени, за которое настоящий сто восьмидесятый будет погребён под песками Метиды навеки. В Рашдане его точно нет, до других поселений ему ни в жисть не дойти, всё в порядке, можно было идти отчитываться.
День заканчивался. Может быть, перед сном удастся даже поужинать. Восходила последняя, пятая луна, самая лояльная, поэтому Фэм, проводив взглядом четвёртую, сразу двинулся в путь. На мгновение ему показалось, что кто-то следит за ним. Так и было.
Через час после ухода Фэма Раш Дана покинул свою территорию и поднялся над расселиной, чтобы понаблюдать за песчаным заливом. Тот успокаивал Дану. В этот раз владелец посёлка захватил бинокль, просто от скуки и любопытства, чтобы справиться, как там были дела у их недавнего гостя, не такого уж плохого парня. Вот он, идёт себе, даже обернулся.
«А как его зовут? Да я и не спрашивал».
Дана заулыбался, но ненадолго. Из бинокля жатка обозревалась значительно лучше, чем одинокий человек, идущий по пустыне.
«Странно это всё. У них вообще охраняют?»

***

Хищная ленточка из песочных всплесков в сопровождении характерных трелей Гауссовой винтовки неумолимым веером надвигалась на Фэма с угрожающей быстротой. Палили с медучастка, криво так палили, Фэм мог поспорить с собой хоть на миллион, что тот обдолбанный хрен даже перезарядить не сумеет. Да вот только спорить было нечего, надо было бежать. Обратно уже не вариант, он слишком близко к жатке, а у них там и охранники-снайперы были. Фэм надеялся, что они ещё есть, но не время было об этом думать. Те коридоры Фо, что просматривались с расстояния двухста метров от тюрьмы, были пусты, равно как и окружающие импровизированные поля для тренировок.
— А, бл*, вёрткий терпила! — громко крикнуло то самое стрелявшее окно. — Ну никак не могу попасть, ты посмотри!
— Дай-ка мне… Да ты всё настрелял уже, идиот!
Эту фразу было слышно хуже, но Фэм каким-то чудом догнал до сути, и рванул к жатке, что было сил. Пока никто ещё его не увидел, пока никто ничего не понял. В пустыне спрятаться было негде, только вперёд, только вперёд!
Пальба начала прослушиваться и в самом Фо. Фэм уже подозревал, в какой ужас бежит. Ему повезло со стрелком, был бы на его месте более адекватный и хотя бы с C-10… Думать не хочется! Он бы даже из шахтёрского кратера того не успел выползти, бррр…
— Ну и герой! — думал Раш Дана, наблюдая за зигзагами Фэма в бинокль. — Если что, морпехи вмешаются, но кто их знает… И их не так много… Эй, парни, подготовьте мне пару баррикад для туннелей!
Тюрьма была ближе некуда. Одна из створок массивных металлических ворот, порядочно проржавевших, вдавилась в песок. Фэм входил с востока, стреляли дальше, вроде в северном отсеке. В главном шлюзе лежал знакомый тренер-охранник — знакомый и мёртвый, без оружия.
Не у расселины Даны следовало закрыть глаза — но вот сейчас! Все камеры были открыты, а на первом этаже восточного отсека приютилась кровавая баня. Пятая луна, плача, медленно иссушивала трупы охранников и заключённых, сложивших свои головы во взаимном и вечном непонимании. Останки тел были разбрызганы по стенам, по прутьям клеток, по лестницам, всюду. Фэм в приступе тошноты прислонился к стене шлюза, но плечо начало скользить по липкой крови, и он в ужасе отпрянул.
Некоторое время в восточном отсеке стояла тишина, нарушаемая лишь редкими скрипами тюремной решётки, которая проворачивалась то в тюремную камеру, то наружу, подравнивая оторванную, застрявшую между прутьев, человеческую кисть. Фэм прислушивался к выстрелам: они то угасали, то разражались с новой силой. По-прежнему громыхал северный отсек, иногда и западный давал жару. От шлюза до пола первого этажа было три ступеньки, Фэм преодолел их с неимоверными психологическими усилиями и начал осторожно, переступая трупы, хлюпать по металлическим пластинам, устланным кишками. Может, просто остаться здесь? Как-то переждать?
— Лови не благодари! — раздался дикий вопль с истерическим смехом с верхних этажей, а приветливый снаряд «D-8» плюхнулся Фэму под ноги, размозжив случайно подвернувшуюся голову.
Фэм успел нырнуть в ближайшую клетку и за стену, прежде чем крепко посаженные решётки со скрипом провернулись от взрыва. Передохнуть времени не было: следующая граната уверенно влетела к нему в камеру. Фэм еле выбежал обратно на этаж, но осколки раздробленного металла впились ему в спину, и всё померкло.
Ряды прочных технологичных дверей закупорили входной шлюз восточного отсека наглухо. Тяжёлые железные ставни клацнули по редким окнам этажей, но без должного намагничения произволно подались назад. Наконец, завыла сирена. Кто бы ни был там наверху, это удивило его не на шутку. Фэм пролежал без сознания несколько секунд, ему же показалось, что прошла куча времени. Так могло быть, но ощущение того, что он воспарил над поверхностью пола, оживило его. Вся тюрьма пришла в движение. Запоздалая граната прилетела вниз, где он лежал, в очередной раз разворошив ворох костей и останков.
Шаги Фэма на лестницах отдавались звонким прерывистым гулом.
— Я знаю, где ты, маленький Фэмми! — гнусавым голосом проговорил человек этажом выше, поцеловав на прощание очередную «D-8». — Дорвёшься, не оторвёшься, взорвёшься!
Фэм пулей перемахнул десятый этаж, наудачу выстрелив в заключённого дротиком-транквилизатором. Подрывник посмотрел на своё правое, онемевшее плечо, проткнутое дротиком, проследил глазами до предплечья, запястья, всей кисти, напоследок наградил умоляющим взглядом предательски разжавшиеся, выронившие снаряд пальцы и разорвался по всему этажу на куски.
Из окон на нижних уровнях повалил песок: «Рипер Фо» опускался под землю. Всё затряслось перед глазами у Фэма, и он вынужден был остановиться на одной из лестничных площадок. Отдышаться, немного отдышаться и вверх. Краем глаза Фэм увидел здоровенный металлический штык, сантиметров на пять, торчащий у него из левого плеча. Ухватиться и дёрнуть посильнее… Давай…
— Аааааааааааааа!
«Погружение выполнено. Герметизация завершена», — это, наверное, сказал ангел. В «Рипер Фо», насколько Фэм помнил, электричества не было. Аккумулятор старой тюремной системы решил поиздеваться, а между тем в центральную пробоину песок повалился тоннами. Вихрь смертельной крошки методично начал заполнять все тюремные помещения на нижних уровнях.
Уж на совесть потрудились рашданские рабочие, когда дыры пробивали. Все пятнадцать этажей, во всех трёх отсеках, тут теперь такое творилось!
Фэм дорвался, наконец, до последнего этажа, попутно выиграв дуэль против скорострельного «Серпа» ещё одного недоделанного головореза, который, к счастью, оказался к нему вполоброта. Также он решил, что если выберется, то никогда в жизни не будет экономить на электроэнергии.
— Стой! — окликнул его кто-то сзади, но выяснять уже не было времени. Очередной дротик полетел в человека, поднявшегося за ним по лестнице.
На узеньком мостике-шлюзе, соединявшем кабинет Лефрена и восточный отсек, был ещё один псих и с интересом наблюдал за приближающейся снизу песочной поверхностью. В этом месте грохот, с которым песок наваливался в «Рипер Фо», заглушал собой абсолютно всё. Тряхнуло так, что Фэм выронил свой пистолет в песчаную бездну, пытаясь зарядить его последним дротиком.
Звуков нет. Ровным счётом никаких, только клокотанье и шёпот песка. Он его не слышал, но и он его не слышал.
Фэм оголил шприц и уверенно прошёл по мостику.
— Тебя не придётся переваливать даже через перила.

***

Рабочий стол Лефрена был перевёрнут и свален в одну кучу в дальнем углу вместе со шкафами и стульями. На верхней левой ножке красовалась большая голова плюшевого медведя — любимой игрушки Анри Сторна, заслуженного доктора Конфедерации.
Песочная струя за дверью стихала. Безбрежное море Метиды поглотило старую тюрьму-жатку «Рипер Фо», и дни её были сочтены.
Сам Лефрен, при смерти, лежал в том же углу, что и его рабочий стол, прямо под ним. У Фэма сложилось впечатление, что начальника швырнули туда точно также, как и всю остальную мебель.
— Это был единственный хороший поступок, — прошептал Лефрен и закатил глаза.
— Я понял. — Фэм только сейчас заметил фигуру, скрывавшуюся за дверцей последнего, не сваленного в остальную кучу, серванта. Хотя створки серванта и были стеклянными, это не мешало человеку, который стоял за ними, раплываться в измождённых, полуоткрытых глазах Фэма.
— За тобой. Проверь плакат, — сказал Фэму незнакомец.
У Лефрена был кумир, и надпись «Лоис Содерберг. С любовью» на плакате лишний раз это подчёркивала.
— За плакатом, за плакатом посмотри.
Красивая, очень красивая. Это была она — та девушка, угнавшая шаттл Даны. Фэм перевернул плакат и уставился на пустую стену, а человек за дверцей серванта расхохотался. На оборотной стороне постера чёрным маркером красовалась надпись «№179?».
— Вот значит, какую кашу ваш старикан сам себе заварил, — продолжало смеяться искажённое отражение человека. — Меня бы нашли, а о ней и беспокоиться никто не станет. Отличный план, реально отличный.
— Её задержали, — боязливо сказал Фэм. — Морпехи на орбите поймали её.
— Угон шаттла? Да это максимум штраф! Отпустят на все четыре стороны уже завтра. Одежду-то он наверняка ей подсунул.
— У неё есть личное дело, и, также как и ты, никуда она отсюда не уйдёт.
— Электронную версию конфедераты шлют в «Рипер Фо» и, порядочные, добавляют копию в Единый Торусский Архив, до которого запрос с Метиды долетит-таки… за пару месяцев. — Отражение попыталось выполнить какой-то расчёт в уме. — Да, не меньше. Задерживать Содерберг так долго морпехи не имеют права, особенно если штраф за угон шаттла уже уплачен, а я не сомневаюсь, что так и есть. Конечно, они могут связаться с ближайшей жаткой, навеки обесточенной. Съездить там, поговорить… А с кем поговорить? Нет, наша репутация безупречна, скажет Лефрен, никаких беглецов. Вы же слышали, у нас работает один из лучших нейробиологов галактики — Анри Сторн! Да все ходят как шёлковые, какой может быть побег?! Так что «Рипер Фо» — это как бездна. Да вот он, всё в том же углу, компьютер! Я проверял и его. На наличие винчестеров. А папку с её личным делом он наверняка искромсал на кусочки и, держу пари, приправил ей свой вечерний ужин.
Из-за стеклянной створки высунулся длинный палец и указал сначала на Лефрена, потом на компьютер. Фэм даже не мог вспомнить, когда в последний раз это старьё работало.
— Но должны же быть подтверждения посылок. Что-то должно сохраниться! Электронные подтверждения!
— Я тебе скажу, что сохранится! — крикнуло на него отражение. — Тот плакат, что у тебя за спиной, — сохранится! Её роли и восхищение ею — сохранятся! А вот эта тюрьма, в которой, может, где-то и лежат её личные данные, будет погребена под песчаными барханами Метиды навеки!
— Я никогда не слыхал о Лоис Содерберг, — сказал Фэм.
— Зато я слыхал! Но вот чего подумать не мог, так это что просижу свой первый день в Фо с ней по соседству. Не унывай, возможно, теперь она прилетит в ту часть галактики, в которой когда-то жил ты. Искусство, конечно, штука сильная, но не вечная, а вот теперь, на таких громадных освоенных просторах, даже и не глобальная. Тысячи планет на один фильм или песню? Это слишком, и никогда такого не будет. Но шедевры рождают кумиров, а кумирам прощаются недостатки. Вот, кстати, ещё одна фотка Содерберг.
Тень за стеклом стала несколько больше, и Фэм понял, почему никак не мог разглядеть этого человека. От прыжкового джет-пака, который был надет на Марке, плыла небольшая дымка и несколько закоптила стеклянную створку серванта, поэтому расплывающееся отражение было всего лишь сажей, решившей сыграть с Фэмом злую шутку. Сам Аурелий прятался в углу за сервантом, теперь он понял, что Фэм опасности не представляет. Сделав из фотографии небольшой самолётик, Марк запустил его в ту же кучу хлама, где лежал Лефрен. Бумажный истребитель ткнулся начальнику тюрьмы в лоб и осел на его лице.
— Что же касается наших с тобой недостатков, Фэм… Да, с нами бы такая штука не прошла.
Иногда можно приободриться, если поглядеть под ноги, но не в этом случае. Фэм увидел первые песчинки, просачивавшиеся сквозь неплотно закрытую дверь кабинета Лефрена.
— Это ты сделал, — опомнился Фэм. — Тюремный бунт устроил ты!
— Есть люди, у которых хватает наглости считать это хорошим поступком. — Аурелий аккуратно, хотя и неуклюже, подплыл на джет-паке к Лефрену и пнул того два раза ногой. Поскольку он немного парил над землёй, пинки получились довольно лёгкими. Как будто он погладил начальника. — Всё, что сделал я — это погромил ваш медблок. Ну я нереально тогда глючил, ты уж прости! Хотя рецепт подсмотрел… Диэтилпропион и фентанил — сколько угодно! А промазин — ноль, скополамин — ноль… Доза настолько же бессмысленна, как и смертоносна! Не буду продолжать. Я думал, что нашёл какой-то костюм со шлемом, забрался в него, отыскал укромное местечко и просидел там до рассвета.
— Ты умудрился напялить на себя плюшевого медведя Сторна?
— Представь себе! — развёл руками Аурелий. — Криво, но как-то удалось. Потом оказалось, что я сидел в свободной камере, причём с незапертой решёткой. А у вас их много, между прочим!
— Это как конвейер. Двухнедельная подготовка — и всё. Рипера забирает медивак, а мы работаем дальше. А после психотропной обработки большинство из них всё равно… «шёлковые».
— Да, слыхал я про это ваше большинство. Но двери запирать обычно надо! Хотя… Я же поблагодарить вас должен за это. В-общем, когда я по-настоящему пришёл в себя, война уже началась.
Аурелий постоял немного в нетерпении, а затем подытожил всю историю, словно тишина его нервировала:
— Сама Лоис Содерберг — эти морпехи вынюхивали бы что надо! Да вот как кичиться безопасностью и репутацией своей тюрьмы и расхваливать её сотрудников, когда есть заключённый №180, который превратился в беглеца №2 вместо того, чтобы умереть от «случайной» передозировки? От такого точно не отмазаться, а они вот-вот прилетят. Связи нет, а если их медивак появится на горизонте, уже будет поздно. 180-ый так и не найден, где он, что он делает, что пытается сделать, что уже сделал? А если его уже нашли и допрашивают? И, самое главное, он же целый день сидел рядом с ней! Знал её! Ну как, как он только не умер? А Лефрен даже и этого не мог знать наверняка. Нервное напряжение и любовь — возможно взаимная. А, может, ну его к чертям? Нет, серьёзно, за этот поступок он бы точно вырос в глазах сумасшедшей актрисы. Хороший поступок.
— Если Лефрен хотел замести следы, то почему он здесь? — недоумевал Фэм.
— Я пытался это остановить, — оправдывался Аурелий. — Даже принёс этого идиота сюда, а он хотел свалить потихоньку, это я помню. Видишь джет-пак? — показал он пальцем на свою спину. — Модель начальника тюрьмы, видимо, кхм… Конечно, в его бумажках и на столе было много чего интересного, но как остановить погружение Фо в песок, я не нашёл.
Песок всё просачивался через приоткрытую дверь кабинета Лефрена и доходил Фэму уже до щиколоток.
— Какие бы намерения у тебя ни были, Аурелий, — сказал наконец Фэм, — ты оказался здесь, в «Рипер Фо». Это значит, что я не дам тебе так просто отсюда уйти.
— То есть ты считаешь, что лучше нам тут умереть с тобой вдвоём?
— Я слабый, и я это признаю. У меня нет оружия. Больше нет. По другому мне с тобой не справится. Только не в чистом поле Метиды.
— А вы тут все чёртовы психи, — огрызнулся Аурелий. — Ну ничего. Немного времени у нас есть. Моё личное дело, смотри.
Марк достал папку из угла за сервантом и кинул Фэму под ноги. Папка воткнулась в песок, словно меч.
«Заключённый № 180 (нумерация по камерам), Марк Аурелий, — пробежался глазами по тексту Фэм. — Обвинён в убийстве конфедерата… Далее… Псевдонесчастный случай… Далее… На слушании признал свою вину…»
— Не зачитывайся, у меня есть для тебя ещё одна папка, — бросил второй документ Фэму Аурелий и, сощурив глаза, съехидничал: — Убью, если не будешь читать вслух.
Делать было нечего. Фэм вынул ногу из песка, чуть размял её и со вздохом начал:
— Заключённый № 9 (нумерация по камерам), Фэмили Клай. Обвинён в сорока восьми убийствах, из них тридцать пять доказаны… Далее… Из них двадцать женщин… семь человек, не достигших совершеннолетия… Далее… Известен, как убийца северных пустынь, в народе прозван «Кровавым плачем Метиды»… Далее…»
— А больше и не надо, — чмокнул губами Аурелий. — Вот каков любимчик Лефрена! Он называл и твоё имя, пока я его сюда тащил. Плакатик в деле, конечно, не как у Содерберг, но для опознания сойдёт.
Лефрен верил в него. Он отправил его вслед за той актрисой, потому что знал, что Фэм не смог бы угнаться за ней, но при этом имел вполне реальные шансы не попасть под надвигающуюся раздачу в жатке. Лефрен хотел спасти Фэма, насколько это вообще укладывалось в представлениях человека, съехавшего с катушек ради одной женщины. Или он просто не считал всю эту шваль, собравшуюся здесь, достойной какой бы то ни было жизни? Или…
В любом случае, иди, Фэмили Клай, погуляй… Проблемы с персоналом. Комната, по размерам не отличавшаяся от камеры обычного заключённого…
— Ещё тебя можно отыскать в «Ранних экспериментах Анри Сторна», — довершал картину Аурелий. — Единственный удачный случай.
Фэм всхлипнул, и на его глазах навернулись слёзы. Фэмили Клай, Фэм, Клай, Фэм, Клай. Фэмили Клай — это был он, вне сомнений. Он не хотел верить, но уже верил всей душой. Он не помнил ни капельки и не мог вспомнить того, что сделал, но трепет в биениях его сердца явно помнил.
— Ну-ну, маленький Фэмми, — подлетел к нему Аурелий и приобнял его.
Аурелий и Клай простояли так пару минут.
— Не пропустишь-таки? Могли бы уйти вместе. Ну как?
Маленькая струйка из песка ещё оставалась, а дверь кабинета снаружи завалилась песчаной стеной наполовину. Глухая тишина подступала со всех сторон, и только частые всхлипывания Клая да планомерный шелест джет-пака Аурелия нарушали её.
— А знаешь, что самое смешное, Фэмили? Это действительно был несчастный случай!
— Ты убил конфедерата…
— Нет, это был не я. Несчастный случай это был! Знаешь, что конфедераты могут с тобой сделать, чтобы ты сознался? — отпрянул от Клая Аурелий. — Им нужны риперы, ведь так? Да им всегда нужны риперы! Ну так что, Фэмили? После всего этого, после всего, что я тебе показал, как ты думаешь, кто из нас больше достоин выжить в этих песчаных часах, в этом клевере-трёхлистнике с тремя дырками? Ты — всю свою сознательную жизнь резавший без разбору, или я — человек, которому в один момент просто крупно не повезло?
— Ты убил конфедерата! — в ярости крикнул на него Клай и прислонился к двери. — Ты не пройдёшь!
— А что если бы и я? — Аурелий усмехнулся. Время вышло. — Решать, кто пройдёт, а кто останется, не нам, Фэмили! И уж точно не тебе!
Марк включил свой ранец на полную мощность и проломил Клая вместе со старой несчастной дверью, которая сдерживала жёлтую крошку из последних сил. Снаружи песка резко прибыло, и Аурелию пришлось немного черпануть жёлтую гладь. Высоко взлетев над тюрьмой, он кашлял ещё несколько минут. Фэм сильно ударился головой о дверь, потом почувствовал боль в спине, это песок попал ему в раны, и утонул под последним барханом «Рипер Фо».

***

— У, какая классная вспышка! Поэтому у них была такая убогая охрана. Далеко не улетишь, тем более не убежишь!
Дана с нескрываемым любопытством наблюдал в бинокль за траекторией полёта человека, который внезапно вылетел из-под пустыни на джет-паке, но теперь самое время было доставать зонтик. А нет, лучше не надо, всё-таки кровь от ткани отмыть не так просто.
Они уже подходили к тюрьме, точнее, к огромной, но достаточно пологой воронке, что зияла на её месте.
— Ну а как она уехала под землю, парни, вы видели?
— А то! — Раздался довольный гул. — А вот и наши дырки!
— Сами делали?
— Да, было дело, помните? С того момента мы сюда ни ногой, Раш.
— Ну надеюсь, традиция изменится, — подумал Дана. — Может, откроем тут новую шахту. Здесь тоже минералы имеются, а песок пока ещё не такой плотный. До сезона дождей успеем. Ну-ка, что тут у нас…
Ветер сколыхнул песчинки с пары ногтей, чуть заметно выглядывавших из-под самого высокого бархана в одном из отверстий. Дана приободрился. Он увидел их только потому, что увлёкся биноклем и забыл отнять его от глаз, когда посмотрел себе под ноги. Ветер обнажил один из пальцев руки, и тот, как показалось Дане, чуть дрогнул.
— Смотрите, а всё не так уж и плохо! — крикнул кто-то.
Немного поразмыслив и оглянувшись на своих людей, которые дружно покивали ему, Дана спустился в пробоину.

«Я никого и ничего
Не представляю из себя —
И неизменен только тем,
Что каждый день меняюсь я.»