Квадрат

Сломив жесточайшее сопротивление защитников гнезда, протосский десант добивал оставшихся в живых зергов. Центральный Кластер еще сопротивлялся неумолимо наступающему тягучему ощущению небытия. Чувствуя всем своим нутром сквозь остатки верхней брони беспощадные удары зилотских клинков, он всеми силами цеплялся за жизнь. Он знал, что проиграл битву, что его армии разбиты и почти все его дети погибли, знал, но не мог смириться. И тогда умирающий кластер отдал последний приказ — разрешение на свободную мутацию. Спустя миг, гнезда уже не существовало.
Далеко, в безвестном каньоне замерли две дюжины гидралисков. Всего несколько минут назад кластер звал их, прося помощи, и они спешили изо всех сил, но опоздали. Теперь каждый из них чувствовал, — гнездо умерло и торопиться больше некуда. Они знали, что настало время последней схватки, но не спешили кинуться в нее. Какое-то странное чувство овладело жуками. То, что кластер назвал «свободной мутацией» заставило гидралов замереть и прислушаться к новым ощущениям внутри себя. Их мозги неудержимо росли.

Спустя недолгое время, командир первой дюжины — ветеран антитерранского раша по имени Хаш, свеженарощенными мозгами оценивал ситуацию. Бой проигран, война проиграна, терраны и протосы объединились, последний отец-кластер планеты мертв, новых бойцов нет, и не будет. Остается только с честью умереть, или бежать. Бежать? Но куда?

— Ш-што делать, бра-ат? — заскрипел рядом командир второй дюжины — Жаах.
— Ух-ходить, — медленно ответил Хаш, привыкая к новому способу общения звуками.
— Куда?
— Туда, — Зерг протянул костяное лезвие правой конечности в сторону далекого, едва различимого в черном тумане горного хребта.

Гидралы хором зашуршали в недоумении, раздувая бока:
— Туда не пройти! Там «край»!
— Там тупик, барьер!
— Там стена, брат! Край, край…
— Край? — язвительно, насколько это было возможно убийце-зергу, переспросил Хаш. — Край чего? Стена? Почему никто никогда не задумывался, отчего эта стена, о которой вы говорите, невидима и неосязаема? Ведь никто никогда даже не пробовал уйти к дальним горам, так как вы можете знать, что хода нет! Там нет границы, нет видимого препятствия…
— Ты стал слишком многословным с тех пор, как твой мозг разросся, — хмуро прервал его Жаах. — Никто не уходил туда потому, что это невозможно, и точка. Что за глупость. Я предлагаю принять открытый бой и с честью погибнуть за кластер, который…
— …мертв! — словно взъярился Хаш и глухо зарычал, мотая хитиновым черепом. — С тех пор, как я получил мозг, умеющий не только подчиняться приказам, но и немного думать, брат, мне очень понравилось жить, драгун тебя подери! Кластер дал нам разум не для того, чтобы мы как прежнее тупое стадо кинулись в привычную свару. Его больше нет, он погиб, но почему все кричат, что планета потеряна? Планета! Этот жалкий квадратный кусочек, утыканный синими камнями и чадящий зеленым газом! Хах-хах-хах! «Свободная мутация», которую нам позволил «отец», — это весьма любопытная вещь, брат, она позволяет становиться временами саркастичным циником. Я хочу туда, к дальним горам, и я пойду туда один, или с вами!
— Безумец! Там не пройти. Никто не мог, даже не задумывался о таком, ибо это нарушит… нарушит… Это запрет, таковы правила!
— Вот они, — Хаш гордо вытянулся во весь рост, будто встав на дыбы. — Вот они — ключевые слова. «Никто не задумывался» и «правила». Никто, кроме нас, потому что все они появились тут уже разумными и приняли «правила» сразу, не удивляясь их безысходности. Но сегодня у нас должны открыться глаза, ведь такой шанс выпадает…
— Мы пойдем на их базу и убьем столько человечков, сколько сможем, а потом умрем, как подобает воинам, — спокойно и тихо произнес  Ш-аах, глядя в землю. — Бегство — это трусость, а зерги никогда не были трусами. Зачем тебе дальние горы, до которых все равно не добраться. Наше дело бой, наша цель — победа и смерть. Ведь после смерти, мы вновь станем детьми кластера, нового молодого кластера, и может быть, выиграем войну. А потом будет новая война, война, в которой мы победим или погибнем, чтобы снова воевать и умирать.
— Смерть! — Хаш хищно лязгнул жвалами. — Смерть — вот твоя мечта! Твоя святая цель, брат, и ты ее достоин. Моя же цель — свобода. Я узнал это слово только сегодня, и понял, что оно мне дороже всех прочих. Свобода почетней боя, потому что добиться ее куда сложнее, и бегство к ней достойно последних из стаи. А дальние горы мне важны еще и потому, что я просто хочу увидеть их вблизи. Понимаешь, брат? Хочу! Я! Вернейший, бездумнейший и безжеланный воин мертвого кластера. Хочу впервые в жизни.
— Бред! Чушь!
— Просто желание.

Гидралиски молча стояли кружком вокруг своих командиров, чуть клацая хелицерами, пока один из них не проскрипел:
— Я иду с тобой, Хаш. Когда мы сегодня атаковали и крушили терранские бункеры, мне было больно. А потом, когда бежали на зов гнезда, я сильно устал. Но только теперь я знаю о боли и усталости достаточно, чтобы не желать их. Потому, что теперь меня зовут Чар, и я иду с тобой к дальним горам.
— И я иду!
— И я!
— О бездна! — прорычал Жаах. — Делай как хочешь, я не знаю кто из нас прав. Удачи тебе, брат.
— И тебе удачи, воин. И победы, что бы ты под ней не подразумевал, и… славной смерти.
— Не сомневайся.

Отряд разделился. Дюжина Жааха направилась на запад, к центральной базе противника, а остальные с максимально возможной скоростью поползли на юг. Но не продвинулись они и половины пути, как услышали взрыв, за ним второй и третий. Хаш оглянулся на ходу и увидел над холмом медленно кренящийся набок протосский авианосец. Грянул пламенно-голубоватый взрыв, и обломки корабля разметало по ландшафту. Невидимый бой кипел в покинутом каньоне. Дюжина Жааха дорого продавала свои хитиновые шкуры. Наконец, пулеметные очереди отгремели в последний раз, и все стихло.

— За нами погоня, — пробурчал, не оборачиваясь, Чар. — Братья задержали преследователей, но времени мало.
— Жаах нашел, что искал, — заметил еще кто-то. — Наверное, он по-своему счастлив.
— Ходу! — рявкнул командир. — Оторвемся.

Ползли молча, потихоньку регенерируя, затягивая старые раны и размышляя. Размышлять было сложно и непривычно, но последним зергам это доставляло несказанное удовольствие. Возможно, они и нашли бы смысл жизни в своих мыслях, но война настигла их раньше.

Война пришла в образе взвода терранской пехоты, и Хаш не видел никакой возможности избежать роковой стычки. Привычно приняв построение дуги, гидралы открыли беглый огонь. Теперь они были обнаружены врагом, и тот стягивал в сектор все войска, какие имелись в его распоряжении поблизости. Пулеметчики гибли, но из темноты к ним уже шло подкрепление, превосходящее зерговский отряд и числом и мощью.

— Прорывайся, командир, мы прикроем! — четверо раненых воинов подались вперед. Глубокий вздох, раздувающий бока, и резкое сокращение трахейных мышц. Зазубренные шипы вонзились в самого резвого человечка, и тот, обмякнув, завалился на спину. Подоспели остальные. Затрещали пулеметы, размалывая хитиновую броню смертников в мелкую крошку, но еще и еще раз сокращались трахеи и костяные клинья летели в наступавших солдат.
— Умирать стоит, лишь когда хочешь жить! — проревел последний гидрал, прорвавшись в рукопашную. Лишенный нижней челюсти и половины грудины, почти мертвый, он со смаком вонзил свой уцелевший левый коготь в череп огнеметчика. Обоих охватило веселое пламя.

Хаш прорвался. С ним еще четверо — все, что осталось от непобедимой орды кластера. Израненные, злые и отчаявшиеся бойцы рвались к заветным горам, не веря, но веруя в возможность добраться до них. Уж очень хороша оказалась их последняя миссия. Новое, никогда ранее не испытываемое стремление спастись окончательно. Не вернуться на базу, а уйти, уйти совсем, живыми покинуть поле вечного боя. Сбежать от надоевшей войны.

Вот, наконец, и «край». Невидимая стена, разделяющая нечто большее, чем земли одного мира. Хаш сходу ринулся вперед, и вдруг замер, попятился, прошептав удивленно: «Не могу?». Рванулся еще, но только чуть шевельнулся и снова замер, не сводя глаз с манящей и такой близкой, но недоступной дали. Дернулись за командиром и остальные, но тоже завязли в незримой паутине «стены». Застыли все, будто окаменев. Неужели они ошиблись и прав был старый Жаах, искавший быстрой и почетной смерти. Да, они ошиблись, уйти за край невозможно.

Вдалеке показался протосский драгун.

— Я должен пройти! — закричал во все свои глотки Хаш, едва не вывернувшись наизнанку в прямом смысле этого слова. — Должен! Второго шанса не будет!

Вслед за первым драгуном вылезли из тумана еще четыре, и теперь они неторопливо начали выходить на огневые позиции.

— Здесь нет никакой стены, — вдруг ровно и спокойно заговорил Хаш, пристально смотря на выжившего Чара, все еще держащегося рядом с командиром. — Стену придумали трусы. Трусы, которые, даже умея думать, предпочитают идти на привычную верную смерть, замыкая круг. Трусы, отказывающиеся от настоящей жизни там… Стены нет, и я это знаю, и ты, брат, тоже это знаешь. Стена не на земле, а в наших собственных наращенных новеньких мозгах. Идем. Нам пора.

Последний рывок.

Драгуны открыли огонь. Короткие всхрипы. Кровавые пятна. Куски мяса. Подоспевший к месту последней схватки, зилот ухмыльнулся жесткими губами, оглядывая три разорванных трупа. Спрятал энергоклинки и уже собрался уходить, как вдруг что-то привлекло его внимание. Воин пристально вгляделся в недоступную, и никогда не интересовавшую его, даль и окаменел. Там, почти уже у самых гор, медленно, словно большие улитки, взбирались по косогору два гидрала. Потом они скрылись в высокой траве и даль начала мутнеть. С губ зилота сами собою сорвались слова, значения которых он не знал: «Программа выполнила недопустимую операцию и будет закрыта».

С поверхности неизвестной планеты исчез квадрат. Черный квадрат, утыканный синими камнями, и чадящий зеленым газом.

— Да, Чар, мы проиграли войну, но и только. Планета-то наша! Здесь довольно вкусных зверей, рыбы и воды для жизни, и горы самые настоящие — высокие.
— Ты прав, командир. Мы, наверное, все-таки победили. Жалко только, что нас осталось всего двое. Последний кластер погиб и больше тут никого не будет.
— Как знать, как знать, — Хаш задумчиво хмыкнул. — Свободная мутация — штука весьма любопытная. Как знать.

Переглянувшись, гидралы хрипло расхохотались подвывающим скрипящим смехом, улыбаться они пока еще не умели