Низвержение дьявола

Низвержение дьявола.

Пламя свечей чуть дрогнуло, поддавшись дуновению ветра из приоткрывшейся двери. Отбрасываемая стоящим неподалеку креслом тень шарахнулась в сторону, однако важно рассевшийся в нем человек даже не повернул головы, чтобы глянуть, кого принесло в столь поздний час.

— Милорд, к вам Его Святейшество епископ Октавиан и шериф Боэмонд, — раздался тихий голос дворецкого.
— Интересно…, — пробормотал хозяин дома, — проводи их ко мне. Да, и скажи, чтобы принесли вина и фруктов.

Барон Габриэль Афонийский покосился на пустующий стол возле себя: иных пришельцев можно было с легким сердцем завернуть обратно, право же, заявляться в дом важного человека ближе к полуночи могли только не менее именитые персоны или гонцы со срочным известием, как правило, не особо приятным. Интересно, что же заставило епископа бросить свою паству в Мессине и прибыть сюда, в небольшое имение на севере Сицилии? Дела на востоке шли все хуже, не так давно Папа Евгений III получил письмо с просьбой о помощи от крестоносцев на Святой земле, и уже недалек тот день, когда Ватикан призовет знать и простолюдинов к новому походу. Сам барон весьма прохладно относился к подобной затее, благо, проблем хватало и в Европе. Однако, разумеется, помалкивал: длинные языки быстро отрезают в инквизиторских застенках.

— Благослови тебя Господь, Габриэль, — этот мягкий баритон мог равным образом успокоить и гнетомого душевными муками человека, и призвать к истреблению неверных, порождая небывалую ярость и желание драться в сердцах крестоносцев.
— Благодарю, отче, — барон встал и слегка поклонился, выказывая уважение гостю. Топтавшийся за спиной епископа шериф Боэмонд был удостоен лишь по-военному резким кивком головы, — Располагайтесь. Желаете вина?

Конечно же, Октавиан не стал отказываться. При всей своей фанатичности, епископ слыл человеком мудрым и рассудительным, из бесед с ним всегда можно было почерпнуть для себя что-то новое, а может, и найти истину: ту самую, на поиски которой иные люди тратят всю свою жизнь.

— Прошу прощения за столь поздний визит, но дело, приведшее нас в твой дом, не терпит отлагательств, — сказав это, Октавиан взял в руки четки. К принесенному дворецким вину он даже не притронулся — плохой знак.
— Я весь внимание, — барон оторвался от спинки кресла и демонстративно расправил могучие плечи, — Позвать писаря?
— Не стоит, — покачал головой епископ, — Признаться, сам я не настолько хорошо осведомлен в подробностях случившегося, посему говорить будет шериф… я вмешаюсь лишь для того, чтобы прояснить вопросы, которые у вас обязательно возникнут, любезный барон…

На минуту в помещении повисла нелепая тишина. Наконец, шериф, догадавшийся, что настал его черед, тихонько кашлянул.

— Милорд, в горах на юге творится…, — судя по всему, он хотел сказать «чертовщина», но епископ вовремя зыркнул на Боэмонда, чье ораторское искусство было, мягко говоря, далеко от совершенства, — творятся странные вещи. Пропадают люди, скот…
— Мне казалось, что разбойниками должны заниматься вы, — небрежно перебил его Габриэль, — или их стало настолько много, что они собрали войско и разбили вас в пух и прах?
— Это не бандиты, — пальцы епископа тихонько стукнули по столу, — слушайте, господин барон, слушайте внимательно.

Шериф взял кубок с налитым в него вином и залпом осушил его, прочистив горло и заодно успокоив кольнувшее в сердце самолюбие. Он лично разорил последнее воровское гнездилище минувшей весной, так что ехидное замечание Габриэля было немного не по адресу.

— Две недели назад в горах пропала отара овец, — продолжил Боэмонд, — пастухи исчезли тоже…. Это навело меня на мысль, что они-то и виноваты в произошедшем: сговорились с кем-то и продали животных. Однако еще седьмицу спустя ко мне прибежал мальчишка, сын одного из пропавших людей. Он отвел моих солдат на склоны высокой горы, которую мы зовем Беллара, и там показал пропавшее стадо. И животных, и пастухов убили, разорвали на части, причем так, что мы с трудом отыскали среди гниющих трупов овец человеческие останки. Заметьте, господин барон, никто не позарился ни на шкуры, ни на мясо! — шериф поднял вверх указательный палец, желая заострить внимание на последнем слове, — Если это сделал хищный зверь, то какой же свирепостью и силой он обладает?
— А следы твари? — строгим голосом осведомился Габриэль.
— Их почти нет, — покачал головой шериф, — трава неподалеку от побоища слегка примята, не более того. Охотники говорят, что зверь передвигался очень быстро, скорее всего, большими прыжками. Я таких в наших краях не припомню… Но это еще не все: я организовал три поисковых отряда из своих солдат и добровольцев из окрестных деревень. Мы отправились к вершине Беллары, поскольку охотники сказали, что тварь могла убежать именно туда. Там, наверху, большой кратер… одни камни да пыль, что она там нашла, не понимаю. Но до него мы так и не добрались. Когда солнце стало клониться к горизонту, мы услыхали крики и ринулись на помощь, но обнаружили лишь истерзанные трупы. Только люди и собаки, которых взяли с собой крестьяне, больше никого. Мы… мы не стали идти дальше…

Шериф зло скрипнул зубами и опустил взгляд: бывалому воину было стыдно признаваться в очевидном — его поисковые отряды просто испугались продолжать путь.

— Епископ? — барон покосился на святого отца, ожидая комментариев.
— Ты еще не понял, кто наш враг, Габриэль? — в сощуренных глазах Октавиана пылал недобрый огонек, — На дне кратера поселилась нечистая сила! Дьявол послал своих последышей нам на погибель! — святой отец резко поднялся и нервно зашагал взад-вперед, — Это испытание Господне… Испытание для нас.
— Дьяволу не место на земле, — глухо произнес Габриэль, — Он был изгнан в ад, пускай там и остается.
— Да! — Октавиан резко остановился и в упор посмотрел на барона, — И долг наших воинов, верных паладинов света, исполнить волю Его! Собери войско, Габриэль. Всевышний подсказывает мне, что этот демон там не один. Собери войско, и мы ударим по гнезду сатаны!

Молчавший во время минувшего диалога шериф издал нечто похожее на боевой рык, но тут же осекся, заметив осуждающий взгляд со стороны.

— Тихо, детей разбудите, — прогудел барон, — Ваше Святейшество, на сбор большой армии уйдет не один месяц…
— Именно поэтому я пришел к тебе, а не к королю, — перебил его Октавиан. — Собери, кого сможешь, и побыстрее. Из Мессины нам на помощь прибудут полсотни французских рыцарей под командованием графа де Леруа. Не меньше чем через седьмицу войско должно выступить в поход… — Епископ замолчал, ожидая возражений со стороны Габриэля, однако таковых не последовало, — Сила посланцев дьявола будет расти день ото дня, мы должны спешить.

Барон оперся локтем на стол и задумчиво поглядел на играющие в камине языки пламени. Неделя… Послать гонцов к ближайшим вассалам, собрать личную охрану, народное ополчение… впрочем, последнего можно и не делать — если на вершине Беллары и впрямь заправляет нечистая, от вооруженных крестьян будет мало толку. Время, время, ну почему же тебя всегда там мало?

— Вечером пятого дня я буду у подножия горы с тремя сотнями человек, — сообщил барон после минутного размышления, — как минимум.
— Замечательно, — всплеснул руками Октавиан, — право же, мой славный барон, я не зря обратился именно к тебе. Теперь прошу простить меня, надо спешить…
— Но на дворе уже ночь, путь небезопасен, — попытался возразить тот, но епископ уже шагал к выходу.
— Со мной шериф и его люди, — отмахнулся святой отец, — и сила Всевышнего… Не трудитесь провожать меня, Габриэль, скоро мы встретимся вновь…

Боэмонд, поклонившись барону, вышел из гостиной. Вскоре во дворе замка раздался стук копыт, через четверть часа он повторился вновь: это уже вершники Габриэля спешили донести недобрую весть до его подданных. Собрать воинов, оружие, припасы; не мешкая, выступить к месту сбора. А дальше… дальше неизвестность…

***

Колонна вооруженных людей неспешно двигалась вверх по склону. Староста деревни, возле которой собирались войска, послал лучших охотников, знавших эти места как свои пять пальцев. Они сумели выбрать наиболее удобный путь к вершине Беллары, где свил гнездо новый враг.

Габриэль ехал ближе к голове колоны, к счастью, пока еще можно было не утруждать ноги, переложив все тяготы подъема на коня. Впрочем, скоро придется добровольно лишить этой благодати, если он хочет, чтобы животное сохранило силы для боя. Кто знает, вдруг противник выйдет навстречу? Или вылетит…

«Папа, папа, привези мне дракона!» — в памяти всплыл эпизод его отъезда из замка. Собравшаяся провожать господина прислуга, утирающая слезы баронесса и маленький сынишка с деревянным мечом в руке. «Папа, привези мне дракона!» — мальчуган не отставал, пока Габриэль, засмеявшись, не пообещал подарить ему зуб чудовища.

«Дракон очень велик», — сказал тогда барон, — «Мой конь его не утащит…, но я вырву у него самый большой клык и обязательно привезу тебе»…

Чуть правее основной колоны расположились французские рыцари, пять десятков, как и обещал епископ. Отлично вооруженные, они были главной ударной силой собравшейся маленькой армии. Габриэль привел с собой триста с полтиной воинов, в том числе и арбалетчиков из личной охраны. Они нашпигут тяжелыми болтами любую тварь, которая осмелится поднять когтистую лапу на их господина. Шериф Боэмонд собрал всех своих людей, кого только смог, плюс народное ополчение, от идеи которого Габриэль отказался в самом начале. С епископом пришло двадцать монахов, способных врачевать раненых. В сумме получалось около полутысячи людей. Неплохо, могло быть гораздо меньше.

Граф де Леруа, начальствующий над рыцарями из Мессины, держался ближе к Габриэлю и епископу. Он весьма сносно изъяснялся на латыни, что не могло не радовать барона, который не годился в полиглоты — в отличие от Октавиана, знавшего помимо церковного языка еще французский, немецкий и даже сарацинский.

— Мы истреблять зло каленым железом! — выразился Леруа еще в деревне, — Мы не пугаться ничего.

Барон только пожал плечами: произносить напыщенные речи он умел и сам, оставалось только надеяться, что фанатичность французов оправдает его ожидания.

Уже смеркалось, когда охотники привели колону на место привала — небольшую ровную поляну, заросшую зеленой сочной травой. Осознавая растущую по мере продвижения к вершине опасность, Габриэль отказался от идеи двигаться ночью, к тому же воинам следовало хорошенько отдохнуть перед возможной битвой. Ничто не пугает так, как неизвестность: ни он сам, ни епископ, ни де Леруа не знали, сколько врагов, как они выглядят, чем вооружены. Все было бы гораздо проще, если бы речь шла о вполне «мирском» противнике, хоть тех же сарацинах. Барон умел управлять войсками, умел оценивать сильные и слабые стороны противника, выбирать оптимальную стратегию, всегда находясь на шаг впереди соперника. Здесь такого не будет: предчувствие Габриэля обманывало редко.

— Господин барон, вы не спите? — пола походного шатра отодвинулась, и в открывшемся проеме показалась усатая физиономия шерифа.
— Что-то случилось? — настороженно спросил Габриэль, привставая с ложа.
— Ничего особенного, — поспешил успокоить тот, — только звуки. Я увидел огонек в вашем шатре и решил, что вам будет интересно послушать.

Кивнув в знак согласия, барон направился к выходу, прихватив с собой меч. По периметру лагеря горели зажженные часовыми факелы, один из монахов разгуливал от края к краю, шепча под нос молитвы и время от времени осеняя крестом пространство вокруг себя.

— Тихо, — прошептал Боэмонд, указывая пальцем на верхушку Беллары, черной громадой застывшую посередь звездного неба.

Габриэль прислушался…. Вскоре до его уха донесся необычный стрекот, разительно отличающийся от того, который барон привык слышать на полях. «Ёрк, ёрк… ёрк», — рука человека сама потянулась к рукояти меча. — «ёрк, ё-ёрк…»

— Усильте дозоры, шериф, — тихонько проговорил он спустя некоторое время, — если появится кто-то чужой, немедленно бейте тревогу, поднимайте всех. Божьи твари таких звуков не издают…

Боэмонд на миг втянул голову в плечи, недобро покосившись в ту сторону, откуда пришли звуки, затем коротко кивнул и рысцой побежал исполнять приказ. Габриэль еще немного посидел, вслушиваясь в темноту, и затем ушел спать. Что бы там ни было, но к утру он должен быть готов к бою. Изнурять себя никчемными страхами было не в его правилах….

…Хвала Всевышнему, ночь прошла без приключений. Барон отлично выспался и теперь пребывал в боевом настроении. К полудню они должны были достичь вершины, настало время надевать доспехи и… слезать с лошадей, переходя на пеший марш. Нет, животные вполне могли забраться по склону, но при этом устать так, что об их участии в сражении можно будет забыть. А ведь хороший боевой конь может убить врагов не меньше, чем его хозяин.

На этот раз войско построилось в каре со стрелками впереди и рыцарями на флангах. Правый, как и ранее, заняли французы, на левом расположились вассалы Габриэля. Обозы тащились в некотором отдалении от основных сил, но сейчас о них уже мало заботились: место открытое, вряд ли кому-то удастся прокрасться незамеченным. Подбадриваемые снующими туда-сюда монахами, люди бодро шагали вперед, какого-либо страха на их лицах барон не замечал. Касалось это и ополченцев, коих вдохновлял вид французов, весьма и весьма бравый.

— Эй, смотрите! — один из охотников, шедший впереди остальных, указывал на правую часть склона.

Габриэль остановил коня и взобрался в седло, чтобы лучше видеть место, куда указывал человек. Подаренное природой острое зрение не подвело: он сразу заметил необычное существо, неподвижно застывшее на огромном валуне, одиноко возвышающемся посередь мелких камешков. Размером с крупную собаку, тварь никак не походила на рогатых страшил, каких обычно малевали художники, изображая силы зла. И все же было в ее образе нечто чужое, настолько отвратное, что сама мысль о ее сотворении Господом в первую седьмицу мира сего казалась еретичеством.

— Вот он, демон! — закричал один из монахов, поднимая высоко вверх посох, увенчанный крестом.
— Именем Господа нашего! — вторил ему Октавиан, — Рубите его!

Часть рыцарей, успевших оседлать коней, двинулись к исчадию ада, направив на него длинные пики. Склон в том месте становился все круче, и лошади с трудом преодолевали остававшееся до цели расстояние. Один из французов, осознавая бесполезность такой атаки, поскакал вверх по тропе, стремясь забраться выше твари и, таким образом, обеспечить себе преимущество.

— Арбалеты! — гаркнул барон, указывая в сторону демона. Нет сомнений, рыцари успеют первыми и вступят в рукопашную, сбивая прицел, но кто сказал, что они победят в этой схватке?

Сформировав плотный клин, крестоносцы медленно подбирались к валуну. Кажется, они что-то пели, но что именно, Габриэль не смог разобрать. Их товарищ уже успел оказаться выше демона и теперь разворачивал лошадь его направлении.

Миг спустя слух барона уловил знакомый звук, тот самый, который он слышал минувшей ночью. Развернувшись, существо огромными прыжками понеслось к вершине горы, прямо навстречу всаднику. Тот, издав воинственный клич, пришпорил коня; монахи, видя происходящее, затянули молитву.

Демон быстро преодолел расстояние, отделявшее его от крестоносца. Совершив очередной прыжок, он кинулся в ноги коню, проигнорировав скользнувший по спине наконечник копья. В следующий момент всадник подался вперед и, перелетев через голову падающей лошади, грохнулся на землю и покатился вниз по склону. Тварь, как ни в чем не бывало, продолжила путь к вершине и вскоре исчезла из виду.

Клин французских рыцарей распался. Убрав оружие, люди спешили на помощь соратнику. Приглядевшись, Габриэль замелил, что тот пытается встать: вроде как жив, даже можно сказать — цел. Падая, всадник умудрился ловко перекувырнуться, в противном случае он так легко бы не отделался.

— Гляньте на лошадь! — завопил один из ополченцев, добравшихся до поверженного животного. Рыцарь уже вставал, поддерживаемый товарищами, а вот конь его лежал, истекая кровью: вместо передней правой ноги у несчастного животного остался лишь жалкий обрубок.
— Ты это видел, Габриэль? — раздался рядом голос епископа.
— Невероятно, — кивнул барон, — Никогда не встречал ничего подобного! Это какой же остроты когти и зубы надо иметь, чтобы вот так, в один миг…
— Это твари из Преисподней, не забывай этого, — ответил Октавиан, поглаживая нагрудный крест, — нам остается только вера… вера и храбрость в сердцах. Всевышний да поможет нам! — последнее он прокричал громко, так, чтобы все слышали. Ответом стал дружный рев воинов и звонкое бряцанье оружия.
— Арбалетчики, вперед! — скомандовал Габриэль. — Копейщики за ними, рыцари на фланги! Ма-арш!

Итак, последние сомнения развеялись, как утренний туман к полудню. На горе Беллара орудует не свора разбойников и не стая волков-переростков, а самые настоящие демоны. Такие, что даже закаленная сталь не в силах пронзить их броню…, или рыцарь плохо ударил?

— Он должен был насадить эту тварь на копье, — словно угадав его мысли, произнес подошедший де Леруа.
— Вы уверены? — осторожно вопросил епископ.
— Абсолютно! — отчеканил тот, — Мой опыт подсказывать мне, что это так. Я видеть много турнир, много сражения…, — исковеркав фразу, закончил француз.

Понимающе кивнув, Габриэль поднес руку к шлему, проверяя забрало. У демонов хорошая броня? Не означает ли это, что нужно повернуть обратно? Повернуть в надежде, что все уладится само собой?… Нет, нет и еще раз нет. «Мы — оружие в руках Господа», — сказал как-то раз епископ. — «Лишь в судный день ангелы Его спустятся с небес для решительной битвы с ордами Нечестивого. До сего момента только лучше сыны рода человеческого с Божией помощью на пути зла стоять будут». Войско продолжало восхождение…

— Наверное, коней придется оставить, — с горечью сказал епископ, когда они достигли вершины, — вы только поглядите на этот лабиринт скал… странно, центр кратера укрыт от нашего взора. Думаю, там демоны и свили свое гнездилище.
— Мы сможем пройти еще немного, — вставил словечко де Леруа, вероятно, имея в виду «проехать верхом».
— Да, — согласился Габриэль, — места пока еще много, есть где развернуться. Лошадей оставим, когда пути для них совсем не будет. Сейчас же, если демоны осмелятся выйти нам навстречу, всадники смогут атаковать их.

Октавиан неопределенно пожал плечами и отошел в сторону. Да, он участвовал в военных походах, но только как сторонний наблюдатель, посему тактические решения лучше было оставить рыцарям. Граф де Леруа, желая подтвердить делом только что сказанное, уселся на коня и выехал вперед. Габриэль хотел было последовать за священником, но в миг остановился, услышав предостерегающий крик одного из арбалетчиков.

— Глядите вниз! Там дракон!

Взгляд барона уперся в коричневатую тушу, расположившуюся чуть сбоку от еще более внушительной каменной глыбы, первой из сотен ей подобных, что находились ниже по склону. Правда, у этого дракона не было крыльев — передние конечности венчали длинные и наверняка острые лезвия, однако остальные признаки доселе мифического существа были при нем: огромная пасть, усеянная частоколом зубищ, каким позавидует любой хищник; внушительных размеров хвост, горящие по истине адским огнем глаза и панцирь, укрывающий голову.

По передним рядам арбалетчиков пробежала заметная со стороны дрожь: люди инстинктивно подались назад. Дракон басовито зашипел, наводя страх на собравшихся воинов.

— С нами Бог! — завопил Октавиан, решительно пробиваясь вперед. Ему вторили рыцари на правом фланге: боевой рев де Леруа мог запросто вызвать сход лавины где-нибудь в Альпах.
— Арбалетчики, приготовится! — Габриэль взмахнул рукой, привлекая внимание растерявшихся было солдат. Несколько французов во главе с предводителем уже нацелились на существо. — Стреляй! Убейте дракона!

Спущенная с тетивы смерть устремилась вперед. Вслед за нею в бой ринулись жадные до драки рыцари и несколько монахов. Барон до боли сжал кулаки, наблюдая за результатом выстрела…, который был равен нулю. Окованные железом наконечники болтов отскакивали от тела дракона, не причиняя ему никакого вреда. В следующий момент раздался громкий звук, похожий на плевок, тотчас сменившийся человеческим криком.

Неведомая сила подхватила сначала одного арбалетчика, затем второго, стоявшего за спиной товарища, и швырнула обоих на камни. В воздухе запахло жженым мясом и какой-то кислятиной, к поверженным воинам бросились монахи, но только для того, чтобы прошептать погребальную молитву: человек не может жить с дырой в груди. Что именно запустило в них исчадие ада, было непонятно, однако барон мог с уверенностью сказать: доспехи тут точно не помогут. Поставь он людей в плотные шеренги, потерь было бы куда больше, ибо сила неведомого заряда превосходила все мыслимые пределы. Копейщиков, расположившихся чуть выше, спас только склон.

— Не сомневаться, не отходить! — заорал Габриэль попятившимся солдатам, — Копейщики вперед! Марш! — отзвук следующего плевка прорвался сквозь команды, тотчас сменившись конским ржанием и грязной руганью на французском.

Де Леруа воистину заслуживал гордого звания паладина Света, коим увенчал Октавиан всех воинов, пришедших на борьбу с отродьем сатаны. Чувство страха он презирал и продолжал нестись навстречу противнику, увлекая за собой прочих рыцарей. С яростным ревом атакующий клин врезался в дракона. Пика графа угодила прямо в глаз омерзительной твари, в очередной раз доказывая высокое мастерство хозяина. Дракон злобно зашипел и молниеносным движением снес голову коню де Леруа; не пожелавший отпускать копье всадник повис в воздухе, изо всех сил стараясь протолкнуть оружие дальше в глазницу противника. Напирающие со всех сторон рыцари облепили дракона и пытались рубить его мечами и топорами, но пока безуспешно. Габриэль зло прикрикнул на копейщиков, чтобы те быстрее шевелили ногами. Сам он пришпорил коня и устремился вниз на помощь французам.

Казавшаяся неповоротливой коричневатая туша в миг преобразилась. В ход пошли иглы, зубы, массивный хвост: доспехи, как и предсказывал барон, оказались бессильны против страшных ударов. Крупных боевых коней в защитных попонах дракон отбрасывал, словно те весили не больше котенка. Крики искалеченных людей заполнили пространство вокруг места сражения… Похоже, все удары атакующих едва ли стоили комариного укуса, за исключением подвига де Леруа. Копье графа сломалось, сам он, уже дважды отброшенный к отвесной скале, под которой кипело сражение, на четвереньках полз к дракону, из левой глазницы которого торчало перемазанное слизью древко. Похоже, сам Всевышний хранил этого человека… до поры до времени…

С оглушительным стрекотом в ряды наступающих копейщиков врезался маленький демон, тот самый, которого люди пытались атаковать еще на подходе к вершине горы. Заработали серповидные лезвия на передних конечностях, превращая солдат в катающихся по земле и дико орущих калек. Наконечник копья, сунутый в ее пасть удачливым воином, был откушен и немедленно выплюнут. Габиэль, набросив на лицо решетчатое забрало, выхватил меч и направил коня к демону.

— Именем Господа нашего…, умри! — крикнул он, нацеливаясь на тварь, чье тело уже было испятнано человеческой кровью.

Однако исчадие ада успело опередить его. Барон видел, как демон готовится к прыжку, и закрылся щитом, выставив перед ним меч в надежде, что тот на него напорется. В следующий миг раздался оглушительный треск, что-то массивное ударило в обе руки, после чего воин почувствовал, что падает.

Резким движением Габриэль поднялся с земли. Как хорошо, что он не стал одевать тяжелый доспех, сковывающий движения и здесь совершенно бесполезный. От хорошего треугольного щита на левой руке осталась только нижняя часть, сама конечность разразилась ноющей болью в области предплечья и кисти. Все случилось так, как он и предполагал: демон в прыжке налетел острие меча, после чего ударился о щит. Но после такого на земле должно было оказаться мертвое или, на худой конец, оглушенное тело. Однако ж нет, рыцарь сам очутился на волоске от смерти, а враг его, живой и здоровый, погнал часть копейщиков к тому месту, где французы продолжали бесплодные попытки уничтожить дракона.

Сражение под скалой переросло в форменную мясорубку, однако крестоносцы по-прежнему наседали на тварь в стремлении отыскать уязвимые места на ее теле. Де Леруа размахивал мечом прямо под ее пастью, из которой время от времени доносилось зловещее шипение.

— Да что же это! Боже, помоги нам! — Октавиан, схватив обеими руками нагрудный крест, направлял его в сторону чудовищ.

С верхушки скалы донесся отчаянный крик: неведомо как забравшийся туда монах бросился вниз, выставив вперед посох. Миг спустя он оказался уже на голове дракона, еще живой, и тотчас ухватился за многострадальный остаток копья французского крестоносца. Габриэль взял меч обеими руками и, прихрамывая, побежал к месту схватки.

— За мной, воины! Господь поможет нам! — высоко подняв посох, бросился вперед епископ. С дружным ревом за ним ломанулись остальные, даже ополченцы, уже не раз измаравшие штаны от страха.

Габриэль видел, как мелкий демон набросился на де Леруа. Француз на удивление ловко увернулся, и предназначавшийся ему удар достался дракону. Видевшие все это рыцари — те, кто еще мог что-то видеть — победно взвыли и бросились колоть образовавшуюся рану. Граф развернулся, чтобы сделать то же самое, но его визави решил исправить допущенную ошибку…

Барон споткнулся и упал. Поднимаясь, он увидел, как демон расправляется с командиром крестоносцев. Кольчуга двойного плетения была порвана, словно пергамент. Казалось, жуткий треск рвущихся сочленений металлических колец и хруст костей прорывается сквозь общий шум, львиную долю которого составляли крики раненых и яростный рев нападавших. Но нет, это не обман слуха: что-то громко затрещало, но не в центре мясорубки, а прямо над ней…

— Господь услышал наши молитвы, — одними губами прошептал Габриэль, наблюдая, как по скале идет хорошо заметная борозда и кусок ее медленно начинает заваливаться на сражающихся.

Огромная каменная глыба рухнула, погребя под собой и демонов, и воинов, бившихся с ними. Шедшие на помощь рыцари и солдаты остановились, кое-кто упал на колени. Чудовищ, с которыми не могли справиться люди, победила природа.

— Он не оставил чад своих возлюбленных! — громко крикнул епископ. Ответом стало дружное «ура», — С верою в сердце и молитвой на устах мы одолеем нечисть, что бы нам не пришлось для этого сделать!

Габриэль убрал меч в ножны и, тихонько выругавшись, пнул ближайший камешек. Совсем недавно в его распоряжении было полсотни отлично подготовленных рыцарей-крестоносцев, теперь же их число не превышало десятка, включая раненых. Два арбалетчика, десяток копейщиков, пятнадцать всадников барона и пятеро монахов теперь на небесах. Люди шерифа не вступали в схватку и пока оставались в том же числе, что и раньше.

«Надо бы их в авангард, — подумал Габриэль, осматривая место побоища, — Эти крестоносцы — настоящие фанатики, им и сам черт не страшен. Монахи туда же: лезут, словно десять жизней в запасе… хотя всего две: одна — земная, и еще та, что будет в Царствии Небесном, куда отправятся все те воины, что погибнут на этой горе. А вот ополченцы и побежать могут — с них станется. Господь показал, что с нами сила Его, но и люди нужны… нужны люди, много…»

Размышления барона прервал монах, ушедший далеко вперед. Он призывно размахивал посохом и указывал куда-то вниз и влево. «Неужели опять дракон?» — мысль раскаленной иглой пронзила разум барона, — «Или несколько?»

Октавиан, закончив погребальный молебен на месте сражения, повернулся и засеменил навстречу новой опасности. Лицо епископа не выражало ничего, кроме скорби по погибшим и мрачной решимости, говорившей только об одном: назад этот человек вернется или победителем, или не вернется вообще. Габриэль развернулся к войску и резким выкриком привлек внимание шерифа, что как раз занимался примерно тем, чего желал барон — возился с ополченцами. Правда, методы их несколько различались: Боэмонд ходил и потрясал кулаками, физиономия его уже покраснела от речевого усердия; барон же собирался всего-навсего подбодрить сомневающихся копьями под зад. Догадавшиеся о его замысле солдаты только нагло ухмылялись, пропуская вперед «добровольцев». Жертвовать лучшими Габриэль более не собирался.

Монах, звавший остальных, остановился у крутого склона, внизу которого расположилось нечто, заставившее барона позабыть о всякой тактике. Логовище демонов… Нет, не так он себе его представлял, ибо не в силах разум человеческий и в бреду лихорадочном измыслить такое. Октавиан как-то говорил про огненные врата, стены из ребер и берцовых костей, пирамиды черепов, потоки кипящего масла и фонтаны крови…, истина же оказалась куда омерзительнее…

Капища, представшие перед взором воинов, едва заметно пульсировали; слизь, растекающаяся от их подножия, заполнила всю низину и даже начала подниматься вверх. Только благодаря скалистому кольцу вокруг кратера люди не могли увидеть огромных живых строений, в том числе и центрального, величиной своею способного поспорить и с дворцом короля. Вокруг него ползали и извивались странные существа, по виду напоминавшие гигантских мокриц. На глазах барона одна из таких тварей вылезла из-под пульсирующего полога главного капища, вторая такая же, странным образом изогнувшись, начала менять форму, постепенно превращаясь в нечто шарообразное.

— Смотри, Габриэль, смотри туда, — возле самого уха барона еле слышным шепотом пронесся голос епископа, рука которого указывала на перевитое бардовыми жгутами нечто.

«Вдох-выдох, вдох-выдох» — диковинное создание то сужалось, то расширялось, равно как вздымалась и опускалась грудь барона. С каждой минутой амплитуда движений демонического отродья становилась все шире, пульсация все чаще, пока, наконец, воздух не прорвал оглушительный визг двух тварей, что очутились посередь лопнувших стенок того, во что когда-то превратилась ползавшая в слизи «мокрица». Рожденные исчадия ада как две капли воды были похожи друг на друга и на тех, с которыми воинам довелось столкнуться еще на подъеме в гору и в битве с драконом. Несколько прыжков, и демоны оказались среди десятка себе подобных. От одного из живых строений послышалось до боли знакомое шипение.

Солдаты и ополченцы, наблюдавшие всю эту картину, ошарашено переглядывались, ища друг у друга поддержки и понимания. Там, внизу, угнездилась Смерть, не понимать этого мог только абсолютный тупица или ненормальный. Дюжина мелких демонов и дракон — чтобы их убить, понадобиться огромная армия, да и то никто не гарантирует, что итогом сражения не станет гора черепов с возвышающейся на ее вершине тварью из Преисподней.

Габриэль покосился на епископа, но тот продолжал таращиться вниз, бормоча под нос молитвы. Еще минута, и первые трусы, они же самые умные, начнут пятиться, за ними пойдут остальные, после чего в единый миг все войско превратится в толпу спасающихся от неминуемой гибели бежан. Им не одолеть посланцев дьявола, это ясно всем, но… но…

— Храбрые воины! — барон, презрев опасность быть услышанным демонами, говорил громко и четко. Ногу он поставил на небольшой валун, примостившийся аккурат возле обрыва, правая рука легла на противовес меча, придавая Габриэлю очень бравый вид, едва ли не героический. — Мы пришли сюда, чтобы низвергнуть в ад дьявола и его жалких рабов. Да, они сильны, у них крепкая броня и оружие, преградой которому могут стать отнюдь не доспехи, а наша вера. Да, вера, ибо волею Господа нашего мы оказались здесь и дланью его ведомы! — уцелевшие французские рыцари, не способные дословно перевести речь барона, первыми начали понимать, к чему ведет предводитель. Поникшие головы подымались вверх, глаза разгорались фанатичным огнем, кулаки сжимались, готовые крушить все что можно и невозможно, — Число врагов множится с каждым часом! Уйди мы сейчас, демоны спустятся в долину несметными ордами, и тогда уже никто их не остановит. Пусть враг силен, ударим сейчас, разрушим их дома, убьем всех, кого сможем!
— С нами Бог! — подхватил епископ, высоко поднимая увенчанный крестом посох. Рыцари ответили дружным ревом, крепко сжатые в руках мечи ударили в поднятые над головой щиты. Предбоевой грохот нарастал с каждой секундой, те, кто повернулся было спиной к логову чудовищ, теперь был готов немедленно броситься в бой. Трусость потерпела поражение.
— Всевышний да поможет нам! — Габриэлю пришлось набрать в легкие побольше воздуха, чтобы перекричать солдат, — Вперед!!!

Выхватив меч, барон сиганул вниз с небольшого обрывчика. Времени искать более удобный подход просто не было: атаковать тварей надо сейчас и только сейчас, пока разум горяч и сердце бьется часто, пока тело не страшится боли и душа готова покинуть его. Габриэль сумел не упасть, когда ноги его коснулись поверхности уходящего вниз склона. Те из воинов, кому не хватало ловкости, падали и кувырком катились вниз. Что ж, они первые примут смерть от исчадий ада. Оставалось надеяться, что Октавиан до поры до времени воздержится…

…Нет. Размахивая посохом, епископ пронесся мимо барона, стремясь поперед остальных достигнуть капищ демонических созданий. Всего пару дней назад Габриэль ни за что бы не подумал, что этот благовидный пожилой человек может превратиться чуть ли не в берсеркера. Кажется, что в эти минуты Октавиан обрел крылья: вокруг него падали и спотыкались солдаты, но сам преподобный даже и не думал касаться оскверненной демонами земли чем-то еще, кроме ног. Однако главное дело он сделал: воодушевленные воины без страха неслись за ним, вопли и улюлюканье заполонили дно кратера.

Волею судеб барон оказался в арьергарде наступающего войска. Мимо прокатился тучный Боэмонд: шериф то и дело пытался встать на ноги, но каждая такая попытка немедленно заканчивалась провалом. В нормальном боевом порядке спускались только французы, сам Габриэль и небольшая часть его вассалов.

А у подножия живых строений уже развязалась бойня. До боли знакомые шипение и стрекот дополнили рев человеческих глоток. Однако воины даже не пытались сражаться с непобедимыми слугами дьявола, вместо этого нацелившись на строения и уродливых «мокриц», ползающих возле них. Правда, достать последних тоже оказалось не так-то просто: раны диковинных созданий заживали в считанные секунды, солдаты не успевали нанести следующий удар, как напрочь исчезал успех предыдущего.

Стены капищ оказались не менее хорошо защищены, чем их обитатели. Обезумевшие копейщики лезли внутрь через все доступные ходы, поскольку колоть живое строение снаружи было бесполезно.

— Бог за нас!!! — призывный возглас Октавиана раздался неподалеку от центрального сооружения. Ответом стал дружный вопль солдат — голос епископа вселял надежду в людские сердца.

Габриэль развернулся и побежал в ту сторону, где стоял преподобный. Неподалеку десятка два копейщиков сгрудились возле пульсирующей стены и, выставив копья, умудрялись отбиваться от наседающего мелкого демона. Судя по всему, разума у этой твари было ненамного больше звериного, ибо нападающий не пытался обойти солдат или же сломать их оружие. Вместо этого сатанинское отродье тупо напрыгивало на острия пик, неспособных причинить ему вред, но и не подпускающих к желанной добыче, эти самые пики держащей. Воины отбрасывали мерзкое создание назад, но оно с завидным упорством раз за разом повторяло то же самое.

— Ваше святейшество! — отвлеченный зрелищем барон потерял из виду епископа, — Ваше святейшество! Октавиан!

Воздух над головой Габриэля чуть дрогнул, ухо чуть запоздало донесло до разума звук плевка. Дракон! Не тратя лишнего времени на созерцание кошмарного монстра, барон припустил к тому месту, где ползали отвратительные «мокрицы», способные превращаться в любой тип демонов. Непонятно откуда вылезли доселе невиданные создания: широкие, плоские и неуклюжие, со здоровенными челюстями, способные плеваться, как и дракон, но не столь далеко. Эти существа кружили вокруг главного сооружения, отгоняя от него рыцарей и солдат. Одна из таких тварей неспешно поплыла навстречу Габриэлю — именно «поплыла», ибо казалось, что тело ее словно парит в воздухе. Барон вскинул меч: вот и пробил час. Через какие-то мгновения его тело упадет на испоганенную демонами землю, а душа вознесется к небу, чтобы присоединиться к светлым ратям Царя Небесного, ждущим, когда воинство сатаны в полной силе пойдет штурмовать бастионы Его.

…Арбалетный болт врезался прямо в уродливый глаз демона. Послышался режущий ухо скрип, потом жужжание, похожее на таковое в осином гнезде: тварь повернулась в сторону удачливого арбалетчика, что поспешно перезаряжал оружие. Барон сделал еще шаг в ее направлении, но левая нога зацепилась за что-то мягкое, после чего Габриэль неуклюже повалился в устилающую поверхность слизь. Возле самого уха послышался тяжелый хрип, барон повернул голову и узрел то, обо что… точнее, о кого он только что споткнулся…

Душа епископа, несомненно, уже готовилась покинуть искалеченное тело. Под разорванной и потемневшей от крови рясой зияла страшная рана, размеры и рваные края которой указывали на работу мелкого демонического создания с заостренными серпами на передних конечностях. В правой руке Октавиан сжимал нагрудный крест, рядом валялся изломанный посох.

Едва заметно шевелящиеся губы что-то хотели сказать ему… Или святой отец читал предсмертную молитву? Встав на колени, Габриэль осторожно положил вою ладонь на руку епископа, другой снимая с его шеи цепь, на котором висел крест. Пробившийся сквозь завесу облаков лучик солнца отразился на позолоченной поверхности реликвии. Барон приложил крест к губам священника и, задрав голову, посмотрел на небо. Черные тучи постепенно расходились, из образовавшихся прорех к земле устремлялся свет, образуя хорошо заметные столбы, верхушки которых таяли посередь изливающегося с неба сияния. В рядах уцелевших воинов пронесся радостный вопль — для людей это стало знамением. А барону казалось, что это души погибших поднимаются в Царство Небесное, и ангелы поют песни во славу героев, жизней своих не пожалевших в неравной битве с отродьем дьявольским.

Габриэль перевел взгляд на епископа: остекленевшие глаза смотрели в небо, лицо побледнело… умер? Но тогда чей тяжелый вздох он только что слышал? Барон наклонился и приложил ухо к груди священника, стараясь услышать редкий стук обессилившего сердца. Раз… Глухой и сильный удар… Два… Теперь молчание… Еще один, сильнее предыдущих, много сильнее. Габриэль подивился нечеловеческой мощи удара — что же за сердце у епископа? Еще… еще… Теперь барон чувствовал только сплошной нарастающий гул. Нет, это не сердце. Окатавиан мертв. Сама земная твердь пришла в движение…

Барон поднялся, крепко сжимая в левой руке позолоченный крест. С близлежащих склонов посыпалась каменная крошка, скалы наверху покрывались трещинами, и вот уже первая глыба с грохотом повалилась вниз. Побоище, меж тем, близилось к концу, ибо живых рыцарей и солдат почти не осталось. Обезумевшие люди уже не пытались организованно защищаться или нападать, теперь каждый из них сам выбирал цель и в одиночку пытался защититься от неминуемой гибели. Рев из недр земли достиг своего апогея, заглушив и громкое верещание демонов, и крики умирающих. За спиной барона раздался жуткий треск. Рука Габриэля еще крепче вцепилась в рукоять меча, разум отказывался верить в то, на что смотрели глаза: земная поверхность раздавалась в стороны, из открывшегося зева брызнули раскаленные камни…

Оказавшийся на самом краю французкий рыцарь, высоко подняв меч, бросился на застывшего неподалеку дракона. Тварь развернулась и ударила его мощным хвостом, отчего крестоносец с громким криком полетел прямо в разверзнувшуюся пропасть. Скалистые породы посыпались, словно песок, и вот уже огромная туша дракона падает в открывающиеся врата ада…

Стоять на ногах теперь оказалось невероятно сложно. С великим трудом Габриэль шагал вперед, сам не понимая, зачем он это делает. Капища демонов исходили слизью и темно-бардовой жижей, чем-то напоминающей кровь. Из образовавшихся расщелин в воздух поднимались тучи раскаленной пыли, фонтаны лавы и плавящегося камня оборачивались смертоносным дожем, разившим все живое. Дышать становилось труднее, с каждым вдохом в грудь барона словно впивались сотни маленьких иголочек, разрывая ее на части.

— Люди! — пусть те, кто еще жив, услышат…, — Мы победили! Господь с нами! Победа наша… — барон упал на колени, изошедшись в хриплом кашле. Во рту пересохло, очень хотелось пить.

Никто не кричал «ура», никто не славил Господа и не ударял мечом о щит. До слуха барона донеслось лишь с трудом различимое рычание. Шериф Боэмонд лежал на спине с запрокинутой головой, сжимая в уцелевшей правой руке арбалет. Он неотрывно глядел на оставшегося демона, что пытался вскарабкаться вверх по дрожащему склону.

Барон зло скрипнул зубами: эта тварь хочет спастись? Кажется, ей это вот-вот удастся. И что тогда? Разоренные села, горы человеческих трупов вперемешку с распотрошенной домашней скотиной?

«Папа, папа, привези мне дракона!» — демон наверняка доберется и до его родового замка, устроит там побоище.

Взгляд Габриэля упал на арбалет, что сжимал в руках шериф. Да, они оба мыслили одинаково: отвлечь приспешника дьявола, выиграть время. Шериф давно бы сделал выстрел по твари, но у него осталась только одна рука…

Барон взял арбалет, меч положил в стороне от себя, крест отдал Боэмонду, что был уже на последнем издыхании. Жар из разверзающихся врат ада раскалил доспехи, глаза слезились, мешая целиться. Зажав оружие меж колен, Габриэль потянулся к чудом сохранившейся на поясе шерифа фляге, открыл ее и, не мудрствуя лукаво, вылил содержимое в открытое забрало шлема. Вино. Крепкое.

Демон остановился, застыв, словно статуя. Такой момент упустить было нельзя. Рыцарь зарядил арбалет и, уперев локоть правой руки в бедро, начал целиться. Пусть земля ходит ходуном, пусть мышцы свело от напряжения, он должен попасть. Не зря, что ли, с детства тренировался в родном замке?

…Болт слегка чиркнул по броне демона, заставив его повернуться к новой угрозе. Барон облегченно вздохнул и, прикрыв веки на застывших глазах шерифа, забрал у него крест. Тварь дернула головой, разразившись до боли знакомым стрекотом.

— Или, иди ко мне, — тихонько прошептал Габриэль, подбирая меч, — давай же…

Расщелина за его спиной становилась все больше. Там, на самом дне отсвечивающей мертвенно-красным светом пропасти уже оказались почти все демонические капища. Отвратительные «мокрицы» срывались вниз и сгорали в очищающем пламени.

Громкое верещание возвестило о том, что сатанинское отродье пошло в атаку. Губы барона расползлись в ядовитой ухмылке. Стремительной пепельно-серой тенью демон бросился навстречу рыцарю.

Главное строение, возле которого и рождались отвратные твари, с громким шипением сползло в расщелину. Воздух почернел от вездесущего раскаленного пепла, что жалил, не зная пощады. Огонь жадно накинулся на разбросанные по кратеру трупы людей, стремясь пожрать все без остатка. Кое-где горела сама земля. Одежда на теле единственного оставшегося в живых человека вспыхнула, словно кусок пергамента, брошенный в камин.

— Убирайся туда, откуда пришел! — из последних сил крикнул Габриэль, высоко поднимая зажатый в левой руке позолоченный крест, — В ад, в ад, в А-А-А-А-Д!!!

***

Зерглинг с разгону прыгнул на человека, серповидные лезвия на передних конечностях легко разорвали тонкие металлические доспехи, пользы от которых было ненамного больше, чем от пустого места. Заостренная железная палка, которой он пытался рубануть миньона Сверхразума, не причинила тому никакого вреда. Влекомый силой инерции, зерглинг низринулся в пропасть, увлекая за собой орущего человека. Спустя мгновение из разлома вырвался гигантский фонтан раскаленной лавы, уничтожающий все живое на своем пути.

Жители окрестных деревень в ужасе бежали прочь. Гора раскалывалась на части, утробный грохот из недр земли раскатывался на многие километры и был слышен даже в замке местного барона.

Начиналось извержение вулкана.

Извержение, которое спасет Человечество…

St.A.B.
Murmansk
26.03. – 5.04.2006