Сиквел

«зерги — это не Тьма. Тьма — это мы, дарки и люди. Зерги — это не-Тьма, тотальное разрушение и чума космоса» by Achenne

ЧАРТЕР I

Изуродованные, рваные листы металла, вскрытые внутренности потерявших управления защитных станций, мертвыми чёрными кляксами, неразличимыми для обычного взгляда в тени планеты, угадывались только лишь на зелёном диске сканера. Но на него никто уже не смотрел, маленький кораблик с мерцающим умирающим защитным экраном собственного сокрытия уже не летел, по воле своих двигателей, а падал, захваченный притяжением планеты. Слева на плоском дисплее бокового обзора, висящим на толстом искрящемся кабеле, появился астероид, он был достаточно далеко, но кое-что можно было разглядеть. Всю его каменистую поверхность, когда-то покрывал металлический панцирь, ощетинившийся сотнями ракетных и лазерных установок, оснащённый плазменным защитным экраном, он вместе с тремя сотнями других должен был стать преградой на пути к планете для любой враждебной силы. Должен был стать, но не стал. Вокруг боевой станции вращались десятки тысяч изуродованных фрагментов, разъедененные кислотой орудия, полусферические башни с торчащими наружу, трубопроводами, инженерными сооружениями.

Невидимый корабль выскользнул из-за тёмной и мрачной глыбы, ставшей братской могилой для тех, кто не пожалел своей жизни, ради сомнительного слова: свобода.

Пять огромных поверженных, но всё ещё величественных крейсеров открылось взгляду маленького корабля. Огненные струи топлива, которое прорвалось во внутренние отсеки, выливались теперь пылающими реками, из иллюминаторов, шлюзов и сквозь пробитые зергами бреши. Несколько хвостовых частей медленно кружась, уходили в сторону планеты. Вокруг творился совершеннейший хаос, видимо несладко пришлось космическому гарнизону.

— Кары, твою мать Рон, по левому экрану, — прохрипел капитан Эд, он сидел в наспех установленном кресле, в кабине истребителя, где даже одному пилоту было тесно. Он, прислонившись своим телом, к приборной доске, уже давно превращённой в груду разбитой аппаратуры, пытался остановить хлещущую из рваной раны на животе кровь.
— Вижу, — проскрежетал зубами Рон

Сержант Рон Док наклонился к переговорному устройству, расположенному на том, что было совсем недавно главным пультом.
— Дери, орудийный отсек. Ты жив, доложи обстановку, — крикнул Рон.

Кары ещё пока не видели корабль, но, судя по появившимся из-за борта дальнего крейсера Хозяевам, они скоро его обнаружат.

— Сержант, это Дери, у меня плохо дела, орудия не работают, осталось пара ракет, — сквозь шум и помехи проскрежетал голос рядового Дери.
— Почему сбрасываем скорость, Рон, твою мать, сейчас нас поджарят!, — Эд, тяжело приподнялся, его лицо было мертвенно бледным, а на металлический пол капали кровавые капельки. Капитан попытался встать, но снова упал.
— Капитан, докладывает Ли Эмма, — пробиты топливные баки, у нас работает один двигатель. Похоже, нам всем конец, — из шахты, соединяющей отсек управления с остальным кораблём, появилась капрал Эмма, на ёё лице застыло выражение тоскливого ужаса. Она остекленевшими глазами уставилась на умирающего капитана.
— Мы теряем скорость Сержант!, — собрав остаток сил, заорал капитан, — мы не успеем добраться до планеты и до госпиталя…
— Заткнись, — не выдержал Рон, — мы потеряли почти все двигатели и всё топливо! А ты печешься о своей шкуре!
— Капрал Эмма, — Рон обернулся назад застав Ли в состоянии близком к панике, — Твою мать, капрал, в орудийный отсек! Я хочу, чтобы эти две ракеты вы с Дери вручную довели хотя бы до одной Кары. Всё!

Ли, вздрогнула, словно проснувшись.

— Сержант, это самоубийство, Кары ударят как раз по орудийному, — губы у Ли дрожали, впрочем как и она сама, — Я не пойду туда, я не хочу умирать.

Никто не хочет, подумал Рон, опуская руку на пояс, где в открытой на всякий случай чёрной кожаной кобуре, зловеще поблёскивал в свете мигающего нервного освещения старенький плазменный бластер. Но умереть кто-то всё-таки должен. Для наёмника в такие ситуации – катастрофа, ведь все мы воюем только ради денег, никто не планирует отдавать свои жизни за какую – то там идею.

— Капрал Эмма Ли, — в голосе Рона послышались страшные металлические нотки, — Займите своё место.

Капрал опустила глаза, заметив нехороший блеск рукоятки бластера на поясе Рона, и её большие голубые глаза заполнились слезами. Оставляя за собой ощутимое каждой клеточкой тела отчаяние, оно густым серым облаком повисло над шахтой она медленно, словно во сне спустилась вниз по лестнице. Рон краем глаза проследил за Ли. Всё, экипаж больше никуда не годиться. Хотя какой там экипаж, через пару минут, возможно, те двое в орудийном отсеке отправятся прямиком в преисподнюю, туда, куда в конечном итоге и отправляется любой наёмник, для кого война и смерть только работа. Жаль, конечно, Ли, хорошая девушка, но так надо. Рон зажмурился и резко выдохнул, чтобы хоть как-то отогнать от себя почти физическое ощущение отчаяния и свозящие вокруг, словно потоки радиоактивных гамма лучей волны ненависти. Для любого телепата они были бы незаметны и не смогли бы проникнуть за многослойное защитное пси-поле. Но это только для нормального обученного телепата, но не для меня, подумал Рон, которого только сначала погрузили в устрашающий потусторонний мир Пси, а потом, смеясь, вытащили наружу и бросили на произвол судьбы.

Штурвал корабля начал выскальзывать из онемевших от напряжения пальцев. Рон напрягся, пытаясь перебороть в себе всплывающее перед глазами живое воспоминание.

Нельзя, нельзя, беззвучно прошептали его губы, только не сейчас. Но глаза заполнились болезненным сиянием встающей из-за горизонта чужой звезды.

Мы изгои этого мира, одинокие волки, которые лишь от голода сбиваются в стаи.

Можно ли жить в мире, который ненавидит и боится тебя? Легко ли смотреть на улыбающихся людей, которые готовы помочь тебя, как будто ты такой же, как они, слово ты не видишь, что за улыбками, ничего не значащими разговорами, смехом, скрывается страх и ненависть. Словно темные, обжигающие холодом волны, накатываются на меня отовсюду. Они бояться меня, бояться, потому что знают, что все их грязные, сокровенные мысли для меня видны как на ладони, что я знаю их правду, о которой должен молчать, молчать и улыбаться, улыбаться и делать вид, именно делать вид, как будто я нормальный, а не исчадье зла способное нарушить их уединение внутри себя.. Это какая-то безумная игра, в которую играют все вокруг, притворяются и с потрясающим мастерством и искусством играют и играют. И ты сам знаешь, что другого выхода нет, правила этой игры ревностно охраняться, шаг в сторону и эти милые, добрые и отзывчивые люди вокруг тебя, превращаться в то кем они есть на самом деле – в обезумевшую от страха и ненависти толпу, готовую растерзать тебя. Я знал, что я телепат с самого детства. Но вовсе не потому. что читал мысли, испытывал какие-то необычные ощущения, нет, всё было проще, мой отец бывший сержант Дельта эскадрона Космического флота Конфедерации всё решил за меня. Я должен был стать охотником-невидимкой. Должен был. Никто никогда не спрашивал меня, хотел ли я стать, всем было ясно, что я был должен, был обязан. И поэтому ещё даже не будучи обучен телепатии, а, обладая лишь её некоторыми зародышами, в полной мере ощутил, что такое быть изгоем, когда даже моя мать начала бояться меня, заранее готовясь к неизбежному…к Академии.

— Доброе утро курсант — , улыбается во весь рот, толстый садовник, аккуратно подравнивающий кустики около Академии. Он стоит, потирая одной рукой плешивую голову, на которой играют лучики восходящего солнца, а второй ловко управляется с веточками. Улыбка застыла на его лице словно резиновая маска, глаза его стараются не пересекаться с нашими и от него исходят тошнотворные грязные волны страха.

Но они ничто по сравнению с тем, что испытывают Госты друг к другу. Об этом не принято говорить, но у Гостов нет и не может быть друзей среди себе подобных, не наигранных, а настоящих друзей.

У любого телепата со временем формируется определённое устойчивое поле его силы, оно может быть большим или совсем маленьким, но даже самое маленькое поле имеет размеры в радиусе не менее семи метров. А в Академии для Гостов не предусмотрены общежития, здесь есть огромные, похожие на казармы помещения, в которых на трёхуровневых пологах, расставленные в несколько рядов ютятся курсанты. Те кто проектировал Академии, были видимо порядочными циниками, жестокими, но практичными циниками. Потому что когда ты спишь на таком просто спартанском пологе, то оказываешься под влиянием сразу нескольких, враждебных к тебе пси-полей других курсантов, а учитывая бешеную конкуренцию за место на следующем уровне Академии, куда проходили только лучшие, а остальные безжалостно отсеивались, то постоянно приходилось сдерживать атаки на твой разум от менее удачливых сокурсников. Так, по мнению Военного командования закаливалась воля Госта и непрерывно происходила тренировка их псионных возможностей. Вроде бы просто спишь, а на самом деле…на самом деле скрипя зубами, смотришь в потолок, до боли сжимая кулаки и пытаясь не сойти с ума в этом аду пересекающихся псионных аур.

Было раннее утро, Мегаполис, за нашими спинами всё ещё находился в состоянии оцепенения, отходя от бурной сверкающей неоновыми огнями ночи. Около Академии, выстроенной в тяжёлом мрачноватом готическом стиле, на площадке перед ступенями, поднимающимися к входу, уже стояла транспортная машина с тонированными стёклами и знаком Элитного подразделения Дельта Эскадрона. Сегодня был последний, решающий день. День когда курсанты первого уровня, на который по большому счёту принимали всех, могли доказав свои возможности шагнуть на второй уровень и получить значок курсанта. Тот самый значок, который навсегда оборвёт, всё, что связывало тебя с прошлым и откроет дорогу в будущее. Мы остановились и подчиняясь безмолвному, мысленному приказу построились около машины. Со стороны города дул теплый несильный ветерок, который мягко трепал мелкие листочки идеально подстриженных кустов, обрамляющих площадь перед Академией, город просыпался. Голова гудела словно колокол, кровь глухо стучала в висках, ощущение, что ты находишься под медленно опускающимся прессом, которое я ощутил в первую же секунду, когда переступил порог Академии, возросло до не мысленных пределов, но нужно продержаться, остался один день, всего один день. Потом уже будет ясно однозначно, либо победа, либо поражение, позорное поражение.

Транспортник летел по улицам Мегаполиса, в его тёмном кузове, где напротив друг друга на скамьях вдоль бортов сидели курсанты стояла жуткая и мрачная тишина. Все смотрели куда угодно лишь бы не друг на друга, у всех нервы были на пределе. Время длилось страшно долго, сейчас и секунда показалась бы вечностью. Некоторых от напряжения начало трясти, а в воздухе повисло тоскливое чувство страха, готового захлестнуть всех. Когда машина остановилась никто даже и не понял, просто вдруг, открылись выходные створки и в кузов ринулись жёсткие потоки белого неонового света.

Испытание всего одно. Оно очень простое и очень сложное, безумно сложное, потому что раскрывает тебя самого, выворачивает наизнанку. Здесь должны пересечься твои навыки, которым тебя обучили и те твои внутренние стороны о которых ты можешь и не знать. И что самое страшное, не можешь их контролировать. А всего то надо подойти к чёрному металлическому ящику и направить вои силы на него, чтобы коснуться содержимого, всего лишь коснуться и одно мгновение синхронизировать свои пси потоки с тем, что будет там. Белые коридоры, ослепительно белая кафельная плитка под ногами, а вокруг, словно врачи люди в белых халатах и масках, скрывающие их лица. Я никогда не увижу их лиц и не узнаю имени того, кто поставит мне окончательный вердикт: годен или нет. На стенах коридора бесчисленные толстые смотровые окна, открывающие вид на кабинеты с многочисленной аппаратурой, панели с мигающими лампочками, светящиеся терминалы, датчики, приборы. Из комнаты появляется один из курсантов, на его лице отсутствующее выражение, будто ничего не происходит, а внутри, и он этого не скрывает ликование и торжество. В ушах, от напряжения начинают звенеть колокола, и только усилие воли не даёт страху, который скручивает желудок в узел и подкатывается склизким комом к горлу, меня захлестнуть. Как долго это будет продолжаться, когда всё это закончиться. Белые халаты суетятся вокруг меня, исподлобья всматриваются мне в глаза, и я тоже смотрю на них, в пустые серые стекляшки, которые и глазами то назвать нельзя, в них нет ни капли жизни, матовые бесцветные осколки в глазницах.

— Рон Док, -короткая фраза вызывает жуткий всплеск страха. Нет ни воля, ни год тренировки пси возможностей не помогают, здесь, словно сами стены настроены против меня. А может и так, я вдруг замечаю, что пси поля и в самом деля сейчас очень подавленно, оно пульсирует и теряет слишком много сил. Но ничего, это всё из-за того, что страх отнимает силы, нужно успокоиться, успокоиться и сделать шаг вперёд, навстречу своей судьбе, в эту проклятую комнату.

Всё просто, всё очень просто, можно повторять эти слова как молитву, особенно если даже молиться не кому. Двое в белых халатах услужливо указывают на отмеченный жёлтым цветом овал на полу, прямо над которым на высоте человеческого роста склонился странного вида прибор с множеством датчиков на тонких проводках. Я встаю, а ассистенты быстрыми и профессиональными движениями крепят датчики к моей голове. Закрываю глаза, сосредоточение так и не приходит, не то сосредоточение, страх рассеял слишком много сил, но надо напрячься, скоро всё кончиться.

— Откройте глаза курсант -, ровный и неживой, словно голос механизма, — выводит из оцепенения. Я никогда не увижу, кто это говорит, и не увижу больше этих прытких ассистентов.
— Перед вами объект, курсант — , продолжил голос -, по моей команде вы должны синхронизировать поток вашего пси поля с потоками пси этого объекта, это состояние Вам необходимо удержать как можно долгое время. В зависимости от времени удержания, и глубины контакта Вам присвоят уровень. В случае неудачи Вы будете отчислены из Академии без права восстановления.

Проглатываю ком в горле, дышать становиться очень трудно, кажется, что датчики иглами пронзают кожу, вызывая нестерпимую боль. Глаза заливает солёный пот, холодный пот.

— Вам всё понятно, курсант? -, спрашивает голос без эмоций.

Надо справиться с страхом, нет причин паниковать, иначе конец, от такого перенапряжения можно просто свихнуться. Я не хочу возвращаться обратно в Мегаполис, не хочу жить в атмосфере постоянной злобы и ненависти обращённой ко мне. Я смогу пройти испытание. Надо устоять на ногах и не показывать никому, как у меня трясутся пальцы, но во всём виноваты эти проклятые белые кафельные стены, их цвет режет глаза и перепахивает мозговые извилины, словно гамма излучение.

— Вам всё понятно, курсант -, это не может быть голос человека, любой человек давно бы сошёл с ума в этом безумном белом аду больничных стен,
— Да, я готов -, с моих губ вдруг срывается неестественно спокойные слова, моё тело без ведома разума, который борется со страхом, сказало, что оно готово.
— Объект перед Вами, курсант

И тут происходит самое страшное, беснующийся в ужасе разум накрывает волна панического страха, но тело, словно существует отдельно от него, успокаиваться и я опускаю свой взгляд вниз. Моё тело совершенно спокойного, его не заботит, что я сам уже схожу с ума, я раздвоился. Одна моя часть — маленькая и далёкая, полностью утонула в паническом ужасе и метается в гудящей голове, а вторая – большая и материальная в абсолютном спокойствие вошла в неописуемое сосредоточение и взглянула перед собой. Там, на тележке, тускло поблескивающей хромированными частями, в свете мёртвого неонового света ламп на белой материи лежал толстый кусок металла с ярко блестящей металлической поверхностью.

Я ничего не чувствовал, этот кусок металла молчал, я никак не мог уловить никаких исходящих от него псионных излучений, что было очень странно. Не помогало ничего. Но вдруг, словно повинуясь какому-то внутреннему забытому чувству я протянул руки и коснулся ладонями металла. Жуткий холод острыми морозными иголочками вонзился мне в пальцы, а потом в мгновение охватил всё тело, вновь соединив две распавшиеся половинки меня. Страх исчез, я расслабился и провалился в никуда. Блестящая поверхность металла раскрылась, и я увидел пустоту, безумную головокружительную пустоту, которая тянула меня к себе, она пела длинную и протяжную песню. Упоение от раскрывшейся бездны охватило меня, что-то лёгкое и подвижное, которое всё это время глубоко внутри меня было приковано тяжкими узами к телесной сущности с изяществом мотылька выпорхнула навстречу неизвестному и устремилась в головокружительную глубину. Моё угасающее сознание продолжала биться в безумной истерике, когда вокруг меня раскрылись жуткие и устрашающие образы, их было миллиарды, огромные чёрные кляксы, на фоне блёклой по сравнею с глубиной тьмы в них просторами окружающего пространства. Моё новое пси тело летело, устремляясь к определённой точке, оно знало, и это не был инстинкт или древнее воспоминания, это было самое потрясающее знание. Оно не требовало слов. его не нужно было додумывать. Я ощущал только одно, я знал что нужно делать, но понятия не имел как мне это сделать, всё происходило словно само собой. Это была планета, единственная планета, одна, без собственной звезды посреди жуткого ужаса этого мира. Я летел над разрушенными городами, узкие улицы которого были завалены костями погибших воинов. Здесь когда то давно шла ожесточённая война, которая разрушила всё, всё пожрала в своей жажде насытиться новыми жизнями. Всё лежало в руинах, кроме, гигантского сооружения, выстроенного из фрагментов разрушенного хаоса вокруг. Здесь были фрагменты земных построек и совершенно неизвестных частей, закрытых пульсирующими полями пси полей и живые дышащие части непонятной субстанции. На меня словно подействовала гравитация, и я встал на ноги, между тем осознавая, что ног моё нового тела нет и перемещаться здесь надо несколько по иному. Внутри этого гигантского строения, безмолвно стояли тени высоких существ в тёмных прозрачных туниках. Они были до ужаса безобразны, но в них чувствовалась чудовищной мощи пси энергия, она словно океан во время шторма бушевала в пространстве зала, где помеси существ, по другому назвать их было нельзя окружали цилиндрический постамент. Я, не желая разумом того нравился к этому постаменту, от которого исходил жёсткий как холодный ветер поток неописуемой злобы и мощи, даже не злобы, а какого-то необычного состояния граничащего с безумием, когда телом овладевает жуткое желание разрушения. Это насыщающее меня с каждым шагом к постаменту одновременно и отвращало меня и привлекало с неимоверной силой. Около постамента стоял протосс с странными когтистыми лапами, он указал мне на то, что было на постаменте, на то, что издавало тот потрясающий непрерывно меняющейся звук, превращающийся в песню, которая заманила моё астральное тело сюда. Я взглянул, туда куда указывал коготь тосса и онемел от ужаса на постаменте пульсировала жуткая тварь, она была сгустком совершенно чёрной энергии, словно почерпнутой из самого ада, лишь по контурам можно было догадаться, что это когда-то было человеком….Но и не только человеком, оно было и тоссом и странным органическим организмом неописуемой злобы. Это существо пело. Мой ужас был готов разорвать остатки разума в клочья, когда я осознал, зачем это существо звало меня.

Это ты!, — сказал протосс, указывая на существо, но это я знал и сам…Чёрный сгусток протянул ко мне один из своих отростков, я отпрянул, но слишком запоздало и тьма прошла сквозь меня…отбросив, прочь с планеты, прочь из этого страшного мира.- Следуй зову, — прозвучали у меня в ушах исчезающие в пустоте последние слова тосса, — мы ждём тебя…Я отшатнулся, перед глазами танцевали мерцающие звёзды. А в ушах я слышал, чьи то встревоженные голоса и крики. Потом я ощутил боль, меня, куда то под руки тащили, голова болталась из стороны в сторону. Курсант Рон Док -, наконец, сквозь не утихающий шум всё ещё звучащей в ушах песни, донеслось до меня.Я открыл глаза. Вокруг всё было словно в тумане, я лежал на полу, вокруг меня стояли мои бывшие сокурсники, по холоду, веявшему от них я понял, что всё кончено, весь ужас моего полёта в неизвестность занял одно мгновение, а глубина контакта астрального тела приборы не фиксировали, засекая только синхронизацию потоки ауры пси физического тела. Никто не знал, что я нырнул и сумел вынырнуть из ада. Словно во сне я поднялся на ноги и пошёл прочь. Это было поражение, но я этого не чувствовал, в моём сознании пела песни мелодия бездны и только это имело значение. Я не знал, что я делаю, куда я иду, я знал только одно – частица неописуемой бесконечности теперь есть и во мне. Не помню, как оказался на поверхности, но это было так. Вокруг меня в привычной городской спешке бежали люди, рядом со мной проносились машины, обдавая облаками выхлопных газов из своих дюз. Был вечер, темнело, огромное летнее солнце исчезало над небоскрёбами, погружая их в кровавое сияние. И в этом сиянии, которое залило, подобно расплавленной магме улицу, проступил силуэт. Высокого существа в ниспадающей прозрачной тунике. Он был прозрачен, и лишь колышущие контуры его мантии едва можно было разглядеть.

Он повернул ко мне своё лицо нечеловеческое лицо, на котором сияние глаз превосходило сияние заката и мысленного произнёс. Следуй зову…

— Это Дир, сержант, — зашипел переговорник, — Кары засекли нас!

Проклятье, Рон встряхнул головой, прогоняя остатки кошмара. Сколько прошло времени? Глаза привычно скользят по мигающему пульту управления, ища секундомер.

— Дир, я хочу, что бы ты с Эмми взял управления ракетами на себя, одну из Кар, мы должны сбить!, — приказал Рон.
— Ничего не получиться, — прохрипел Эд, брызгая слюной и кровью, — надо сваливать в атмосферу планеты!
— До входа в атмосферу 40 секунд, Кары в 10 секундах полёта, — Рон зло взглянул на капитана, но поймал в его резко расширившихся глазах только ужас.

Капитан был уже в одном шаге от смерти и Рон это знал, но не мог сдержать раздражение к нему. Хотя, впрочем, раздражение было лишь внешне на поверхности его чувств, потому как глубже, глубже той маски, которую надевал на себя Рон, когда общался с ним, была только пустота. На самом деле ему не было никакого дела, до корчащегося в предсмертных мучениях капитана Элитных войск, не до рыдающей от жалости к себе и приближающейся смерти в орудийном отсеке капрала Ли, не было дела не до кого. Нужно просто добраться до планеты, просто добраться до планеты и он – Сержант Элитных сил Рон Док, доберется до этого грязно-синего шарика, чего это ему не стоило, ведь оттуда с материковой части из квадрата Б12П исходит этот проклятый, разрушающий сознание, сводящий с ума, но в то же время прекрасный зов.

Рон резко, повернул штурвал Гнева, даже не понимая, что он делает, зная, что сейчас можно доверять только интуиции, иначе смерть.

— Огонь, — заорал сержант, только теперь краем глаза он внезапно заметил огромную пасть Кары, заполнившую весь боковой экран, она, должно быть, была всего в нескольких десятках метрах…

Две ракеты сорвались со своих мест и острыми иглами устремились к одной из Кар, та резко изменила траекторию и нырнула под Гнев, ракеты последовали за ней. Вторая Кара, словно ощутив, что это всё, на что способен корабль, взмыла вверх, намереваясь обрушиться на корабль сверху. Рон с рёвом пытался увести корабль на одном двигателе из под удара.

— Попадание, серж…, — заскрежетал переговорник, — одновременно с этим корабль сильно тряхнуло, выбив оставшиеся приборы со своих мест, панель пульта управления сорвало с места, обнажив содрогаемые электрическими разрядами провода, повалил дым…

— О чёрт, — Рон грязно выругался, задыхаясь от попавшего в лёгкие едкого дыма.

Свет на мгновение погас на всём корабле, но потом вспыхнули красные мигающие лампы тревоги, и с потолка из форсунок-распылителей повалился белый огнеподавляющий газ.

— Нас задело, — прокомментировал Рон, — но одну, похоже, мы сбили…
— Эмми, Дер, — крикнул Сержант в переговорник, впрочем без особой надежды услышать что-то в ответ.
— Не ори, — прошептал Эд, — кара ударила сверху, там, где орудийный отсек, у нас разгерметизации и похоже их уже нет в живых…
— Короче, мы уже почти на планете, — облегчённо вздохнул Рон

Экраны обзора не работали, Гнев шёл на спасательном автопилоте, корпус то и дело содрогали взрывы где-то внутри. Стало труднее дышать, воздух выходил в космос.

Наконец, корабль ещё раз содрогнулся и вошёл в атмосферу…

— Что это за планета?, — спросил Эд.
— Не знаю, знаю только, что там ведёт бои УЕД, несколько отрядов протосов и море зергов…, — ответил Рон..

Обшивка корабля вспыхнула, корпус начал биться, словно в предсмертных муках, тормозные двигатели едва справлялись.

— Ты должен дотащить меня до госпиталя, — голос Эда, становился всё тише и тише, а потом за грохотом падающего корабля вообще перестал быть слышен.

Серая непрерывная пелена внезапно прервалась, остались только похожие на клочья мокрой ваты, поднимающиеся вверх облака. Рон непроизвольно взглянул на экран обзора и замер от охватившего непонятного, но захватывающего чувства. Внизу, под падающим кораблём появились сиреневые моря крипта. Даже не моря, а океаны, они заполняли всё вокруг на тысячи и тысячи километров. Внизу не было, не зелени лесов, не голубых змеек реку, только зловещий и прекрасный сиреневый океан, над которым в непрерывном движении кружили мириады живых точек. С такой высоты все зерги были похожи на пылинки, парящие в луче света. Их количество ужасало, своей безбрежностью. Только теперь можно было ощутить, что скрывается под словом Рой. Там, внизу, над океаном крипта, высасывающего всё, что только возможно из коры планеты царил Рой. Его сила была беспредельна, она подавляла сознание, захватывала его и вызывала восхищение, этим безумным единением, неразрывностью огромного организма имя которому Рой. Позиции зергов уже давно растворились в сумерках тени планеты, в которой оказался корабль, а внизу потянулись серо-зелённые джунгли, а Рон всё ещё не отрываясь, смотрел на экран. Перегрузки вдавили тело сержанта в кресло пилота.

ЧАРТЕР II

Корабль врезался в мягкую сырую почву, погрузившись почти на половину, обшивка его всё ещё полыхала пламенем, отдельные части корабля разметало на несколько десятков метров. Внутри было темно.

Рон отстегнул ремни и поднялся на ноги, ожидая, когда лобовой экран откроется и выпустит его. С шипением в горький затхлый воздух корабля из-за открывающейся крышки поползли мерзкие испарения местных болот. Рон взглянул на Эда, тот был уже мёртв.

Сержант по горячей обшивке, от которой поднимался дым, сполз на болотистую почву. Вокруг были джунгли, уже потрепанные напалмом и аркалитками. Рон достал из кармана Навкомп, откинул крышку и взглянул на зелёный круг сканера, так и есть люди и зерги…Но мне нужно за их линию фронта, у меня свои здесь дела.

Утопая по щиколотку в грязной воде, покрытой лепестками пепла, в которой ещё теплилась какая-то чудом, выжившая местная фауна, он направился по джунглям к явственно слышимой канонаде недалеко впереди.

Неужели это Земля, Рон пристально всматривался в окружающий полумрак, который в инфракрасном визоре легкого шлема расступался зеленоватым свечением. Неужели это всё, что осталось от колыбели цивилизации терранов.

Рон остановился и присел около дерева, прикоснувшись к его шершавой и мокрой после недавнего дождя коре. Джунгли молчали. В старых книгах, писали, что на Земле леса всегда полны звуками и жизнью, а здесь всё жило лишь в ожидании смерти, здесь даже пахло смертью – напалмом и дымом сгоревшей земли. Вот только почему запах напалма всегда ассоциируется со смертью и с поражением, подумал Рон, он набрал полные лёгкие местного воздуха, стараясь ощутить что-то древнее, то, что роднит его с этим миром. Но Пси пульсации вокруг исторгали только страх и отчаяние, это было настолько ощутимым, что Рон закашлялся, избавляясь от этого страха, вместе с пустым не рождающим ничего воздухом.

Ладно, Рон поднялся на ноги, от нахлынувших на него ощущений грудь разрывала боль, а голова словно стала большой и пульсирующей. Сержант со стоном сдавил пальцами виски и упал на колени, это проклятый зов, который убивает его уже несколько лет, здесь он практически не выносим, он сводит с ума. Перед глазами заплясали кровавые чёртики, а сознание опять начало проваливаться в глубокую Бездну внутри, которую он всегда боялся.

— Рон, ты слышишь меня!, — прямо в ухо, кричит знакомый голос, -Сержант!

Да, слышу я, мелькает в голове слабая мысль, а рот заполняет соленая кровь, тело вспыхивает, словно сверхновая всполохом боли.

Я открываю глаза и вижу красное дрожащее сияние, оно заполняет всё вокруг, разливается, словно малиновое варенье, в котором как мухи увязли чьи-то перепачканные чёрным дымом лица. Я слышу, надо только напрячься и прошептать эти слова, но тело словно принадлежит не мне, оно чувствует и живёт совершенно самостоятельно.

— Все в сторону, — появляется взволнованный женский голос врача, — Сержант, приготовьтесь.

Тело вспыхивает вновь чудовищной болью, возникающей в позвоночнике, а потом разливается кипятком по нервным окончаниям. Я снова контролирую тело, и наружу вырывается брызгающий кровью крик боли.

Я, сплёвывая кровь, приподнимаюсь, красная муть расступается, и вокруг появляются метающиеся люди, вывороченные приборные доски, вырывающееся пламя из-за каких-то решёток и ядовитый чадящий дым.

— Прямой Псионоческий удар мощностью три ПСИ, — констатирует санитарка, — телесных повреждений нет, если в течение пяти минут сохранит сознание, то жить будет.

Она быстро собирает в футляр, непонятные приборы и, вскочив на ноги, бросается к другим раненным. Я поднимаюсь на ноги, вокруг жуткая картина из изувеченных тел и прожжённых плазменными снарядами дыры в стене с чёрными о копоти оплавившимися краями. Рядом стоит Дир, он что-то кричит, но в ушах стоит гул, взлетающего крейсера, только вот откуда здесь крейсер.

— Рон, очнись!, — крик Дира прорывается, наконец, к моему сознанию, и вслед за ним, на меня обрушивается шквал чужих ощущений. Но, прежде всего страх и ужас, настолько жуткой силы, что он передаётся мне, скручивая в узел кишечник до боли.
— Что произошло!, — кричу я.
— Я хотел тебя об этом спросить, — кричит в ответ Дир и тут я понимаю, что ситуация очень плоха и кричит он от страха. Силюсь вспомнить, что же произошло, но сознание рождает только пустоту.

Я стоял около большого линзоподобного окна в длинном круговом коридоре, опоясывающего основное здание базы Форстом. Рядом было ещё несколько пехотинцев из Элитного Сопровождения. За окном всё та же жёлтая пустошь с невысокими изъеденными холодными ветрами горами. Пришвартованный транспортник к одной из посадочных платформ, в который парящие погрузчики загружают контейнеры со знаками Элитных войск.

Всё как обычно. Потом… вот, только что было потом. А ну, конечно, сигнал готовности, жёлтые лампы, вдоль коридора, ярко вспыхнули. Отряд сопровождения быстро построился около почти сливающихся со стенами серебристых створок лифта. Створки плавно разошлись в стороны…и здесь непрерывность моей памяти неожиданно нарушалась, я помнил как бы два варианта прошлого, которые происходили в одно время, что было невозможно.

Я увидел Самира Дюрана, он, в окружении личной охраны вышел из лифта. Его лицо выражало необычную чудовищную сосредоточенность, такую, что меня нахлынуло ощущение огромной Пси силы, которой обладал этот человек, если это был человек. Эта сила, как и он, сам были устремлены вперёд, он не знал границ и ограничений в своём движении. Твёрдой походкой он, скрываемый массивными телами телохранителей, пошёл мимо меня по коридору в сторону шлюза транспортной платформы. Мои мысли и ощущения вдруг замедлились, и я увидел, как вибрирует Пси аура Самира. Он был для нас Элитного подразделения чем-то похожим на божество, он был нашим лидером, лидером наёмников. Самир Дюран протянул, тогда в страшную пору на Тарсонисе, нам, потерявшим связь со столицей, флотом, потерявшим всю авиацию руку помощи. Элитные части Дельта эскадрона, которые защищали последний форпост человечества в секторе Копралу столицу Конфедерации – Тарсонис. Теперь только его сила и его слова проливали для нас свет в конце страшного туннеля, который сомкнулся вокруг нас и имя которому Рой.

Самир поравнялся со мной, и я увидел, как он слегка повернул голову в мою сторону, он улыбался, той самой знакомой улыбкой Самира Дюрана, знакомой по многочисленным плакатам, развешанным на стенах разбросанных по сектору Копралу секретных баз, где мы, остатки человечества готовили, как говорил Самир, достойный ответ противнику, потому что мы надежда этой Вселенной. Мы гордость человеческой расы, мы те, кто носим знаки Элитного подразделения Конфедерации.

Я увидел глаза Самира, полные безумием ночи, того часа, как его называли древние Земли – часа Быка, когда человека посещают самые страшные кошмары, когда реальность исчезает и открывается Бездна. И я увидел эту страшную раскрывшуюся Бездну внутри его глаз. Она устрашала и потрясала, такой глубины тьмы я никогда не видел, кроме как когда был курсантом. Но это даже не тьма, это первозданный Хаос Вселенной, всёразрушающий и царствующий, необузданный и совершенный. Я не в силах более созерцать это великолепии опустился на колени перед божеством, пожравшим мою душу своей разрушительной силой.

— Кто ты Самир?, — прошептали мои губы беззвучный вопрос.

Самир остановился, он снова улыбнулся своей знакомой улыбкой и наклонился ко мне.

— Я Самир Дюран, — ответил он, — просто Самир Дюран.

Но я вдруг понял, говорили не его губы, говорили его глаза. Они стали ещё больше и ещё темнее. Лицо улыбалось, а глаза смотрели пронзительно и зло. Зло, было ощутимо оно било как плеть, рвалось наружу. Первичное зло, которое только носит имя зла, но суть разрушение. Внутри этого существа, я побоялся назвать Самира человеком, била такая страшная сила разрушения, сила Хаоса, а он испытывал упоение от мощи Бездны. Не говори словами, говори со мной, подсказала Бездна в глазах Самира.

— Я знаю, кто ты, — Бездна смеялась надо мной.
— Что мне делать?, — спросил я.
— Следуй зову, — прошептала Бездна, — У тебя нет другого выбора, будь достойным принять этот вызов.
— Кто я?, — почти закричал я, вопрошая тьму в глазах Самира.
— Сейчас ты увидишь, — шёпот ворвался мне в уши, — смотри.

Я обернулся, но увидел только жёлтую пустошь этого проклятого мира, сквозь толстое бронебойное стекло. А потом внутри меня раскрылась пустота, и я встал, наблюдая за удаляющейся фигурой Дюрана. Бойцы из Элитного подразделения с усмешками похлопывали меня по плечу, говоря, что с каждым такое бывает при виде САМОГО Самира. Но я не слышал их, я как в тумане, шёл вперёд к лаборатории. Двери, которой распахнулись и на меня устремились многочисленные недоумевающие взгляды учёных. Охранники бросились ко мне, что-то крича, но я не слушал ничего, кроме беснующейся во мне музыки зова, я шёл и пел, разрывая лёгкие, к стене, где многочисленные контейнеры готовились к отправке на транспортник. Я тяжело сорвал с руки перчатку и прикоснулся ладонью к холодному металлу контейнера, слабо слыша предупреждающие крики позади. Сила, рвущаяся на свободу из контейнера, потекла ко мне, наполняя пустоту внутри. Я словно начал расти, а вслед за мной и сокрытое в контейнере.

Жёсткий удар привёл меня в себя и увидел след от удара изнутри контейнера, потом ещё удар, ещё один. Я отступил на несколько шагов, а то, что было в контейнере било и било страшными ударами, разрывая высокопрочный металл. Взвыли сигналы тревоги, с грохотом, неожиданно вернувшегося реального мира захлопнулись створки лаборатории. Учёные и охранники в панике метались вокруг, понимая, что они обречены. Контейнер разорвался в клочья. И я увидел перед собой нечто. Это не было живым существом, в состоянии повышенного Самиром Дюраном сознания я вообще не видел физических тел, я видел только Пси ауру. Передо мной был пульсирующий серый сгусток безумной целеустремлённости помноженной на мощь, чужую, но объединённую мощь в этом существе. Оно выражало собой только стремление к разрушению, и было неуравновешенно, ему недоставало, чего-то ещё. ОНО осмотрелось вокруг, заполняя безумием всю лабораторию. Я вновь, сломленный безумной силой упал на колени перед новопришедшим и протянул к нему руки.

— Дай мне возможность прикоснуться к твоей силе, — прошептал я, — Дай мне раскрыть такую Бездну внутри себя.

ОНО обратило взгляд на меня, его воля подавляла и разрушала сознание всех вокруг, эта тварь пожирала сознания. А потом ОНО прыгнуло, но не на меня, а сквозь, насыщаясь моей силой, оставляя во мне как след частичку своей силы. Позади я услышал безумный крик боли умирающих людей, но мне было всё равно, ведь я слышал истинный голос Бездны, голос Самира. Я стоял на коленях и плакал, пока моё сознание не выдержало перегрузки, и я не упал на пол… Но одновременно с этим в памяти рождался странный и непонятный диалог с Самиром, произошедший, ещё до падения Тарсониса.

— Вам нужна помощь и поддержка, — сказал Самир.
— Это точно, — адмирал Трелон, затянулся сигарой и выдохнул облачко дыма.
— Вы адмирал, понимаете, что произошло в столице Конфедерации, когда прервалась связь? В то время, когда вы вели уже бесполезные битвы на орбите планеты, — Дюран улыбнулся, — Вы хоть понимаете, что сейчас происходит на планете?
— У меня есть данные, — спокойно сказал Трелон, -что столицы Конфедерации больше не существует и мне совершенно всё равно, что там происходило. Ответь мне на вопрос Дюран, отстоим ли мы Тарсонис?
— Нет, адмирал, — ответил Дюран, спокойствие его голоса нарушали только эфирные помехи, — Тарсонис это пройденный этап.
— Что ты предлагаешь нам, — ответил Трелон.
— Я обращаюсь не только к Вам адмирал, но и к оставшимся защитникам Тарсониса, к Дельта эскадрону, — сказал Дюран, — следуйте за мной, я знаю что делать.
— Не за что Самир, — адмирал глухо рассмеялся, но его смех был слишком наигранным, а потом и вовсе растворился в криках и эфирных помехах.
— Дельта эскадрон, это официальное обращение, Ваш адмирал мёртв, крейсер Тарсонис-7 погиб, Ваше право погибнуть от зергов или последовать за мной, — эфир прервался помехами.

Рон сидел, молча, обхватив голову руками, в потрёпанном командном центре. Это был конец. Без поддержки тяжёлой техники и авиации перед Роем они обречены.

— Сержант!, — в комнату ворвался адъютант, — Столица!

Рон, движимый непонятным зловещим чувством бросился за ним, на крышу командного центра, что бы увидеть это — Расцветающий ядерный цветок, над горизонтом, в том направлении, где была, уже была Столица. Из лёгких Рона вырвался крик отчаяния, а за его спиной он ощутил приближение неизбежного. Там на передовой, среди разрушенных бункеров бесчинствами гидралиски, атакуя практически беззащитную, едва успевшую развернуться после высадки базу Дельта эскадрона. А ещё дальше, за невысокой грядой гор, посреди крипта пульсировало что-то очень сильное, распространяющее жёсткие Пси волны и стремящееся во что бы то ни стало выбраться из кокона.

Несколько десятков гидралисков ворвались на базу, засыпая иглами не успевших надеть скафандры людей. Рон сжав зубы, смотрел вниз, на окровавленные тела и горящие части взорвавшихся машин, готовясь принять смерть, как, и положено солдату. Но…

— Рон, ты слышишь меня!, — прямо в ухо, кричит знакомый голос, -Сержант!

Да, слышу я, мелькает в голове слабая мысль, а рот заполняет соленая кровь, тело вспыхивает, словно сверхновая всполохом боли. А в голове пульсирует только одно Самир, Самир…веди нас…

Рон открыл глаза и рывком поднялся с грязной вонючей почвы болота, голова кружилась, кровь глухо стучала в висках, а перед глазами танцевали кровавые круги, за которыми, стояла едва различимая знакомая фигура капитана Эда. Рон вскрикнул и выхватил из кобуры бластер, стараясь, хоть как-то в болезненном кровавом тумане перед глазами разглядеть исчезающую фигуру, но топкая скользкая почва, новь притянула его к себе, и сержант рухнул в воду болота. Проклятая планета, проклятое болото, Рон с трудом поднялся. Холодная вода остудила беснующийся в агонии разум. Он остановился, тяжело дыша, сжимая в руке старое, но грозное ручное оружие.

Это безумие, оно не может продолжаться вечно, подумал Рон, наступит момент, когда я превращусь в психопата, убивающего всех, кого встретит на пути, если правда уже не превратился…

Рон рассмеялся своим мыслям и медленно поднёс ствол бластера к своему виску, ощутив приятный холодок высоколегированной стали оружия. Он закрыл глаза, на мгновение, представив, как его палец нажимает на курок, как яркая ослепительная вспышка превратит его голову в гибнущую сверхновую звезду, а тело, объятое пламенем, рухнет в воду этого проклятого болота. И всё закончиться, зов прекратиться, прекратится навсегда… Или не прекратится усмехнулся Рон, или передо мной откроется жуткая пасть Бездны, к которой впрочем я всегда стремился.

Рон вздохнул и опустил голову, стараясь, что-то разглядеть в переплетённых в клубок болотных трав. Надо идти дальше.

Итак, кажется на месте, за следующим холмиком. Рон ползком, вжимаясь в грязную почву, пополз в кусты какой-то непонятной растительности. Так и есть, длинная извилистая линия окопов, несколько открытых блиндажей, несколько бункеров с разрушенными крышами и вкопанные в землю Осады с перебитыми гусеницами. Впереди была ещё одна, но уже пустая и взрытая лапами зергов линия окопов, за ней ещё одна, а в самом низу в ложбине протекала мутная грязная река, освещаемая прожекторами со стороны окопов людей. Река, видимо и была линей фронта, за которой можно было увидеть несколько, почти до основания разрушенных блиндажей, множество брошенной сгоревшей техники на кромке леса.

Надо бы аккуратно миновать окопы УЕД, мне нужно несколько дальше. Рон достал бинокль и взглянул зелёную муть ночного объектива. Но расстояние было слишком большим, да и деревья на той стороне реки мешали.

Сержант медленно пополз вниз с холмика, прислушиваясь к тому, что твориться в окопах, но кроме стона раненных он ничего не услышал, не патриотической музыки, не пьяной брани, отдыхающих морпехов. Здесь была настоящая бойня, сразу видно… Сержант застыл на краю окопа, вслушиваясь в окружающие звуки, но всё было вроде бы спокойно, и он перевалился внутрь окопа.

В нос ударил едкий запах раздавленных стимпаков и гниющей плоти. Как и везде усмехнулся Сержант, кроме ещё не убранных трупов здесь никого не было. Рон вздохнул и уже был готов покинуть пустой окоп, как вдруг двое вроде бы трупа, с необычайной для трупов живостью вскочили и заломили руки за спину, погрузив лицо Рона вместе с дыхательной маской в грязное месиво под ногами.

— Ты куда это собрался, — заскрежетал зубами один из морпехов, — Ты кто такой.?
— Назови пароль, гадёнышь, — закричал второй, оказавшись Хостом. Рон промолчал, отплёвываясь от попавшей в рот грязи.
— Тащи его к командиру, — приказал Хост
— Да пошёл ты, — выругался Сержант.
— Получи, — тяжёлый приклад С-10 Хоста провалил Рона в липкую темноту.

— Назови свой личный номер

Рон с трудом открыл глаза. Он находился на грубом бревенчатом полу в блиндаже, крыши у которого практически не было. Посреди блиндажа стоял стол с жёлтой тусклой лампой. На тускло блестевших металлических стенах в свете лампы были расклеена старые пожелтевшие патриотические плакаты.

— Личный номер!, — закричал Хост, добавив для большей понятности металлическим носком сапога в живот Рона.

Рон скрючился на полу блиндажа, ощущая появившийся во рту привкус крови.

— Я не люблю непонятливых, — заметил Хост, — выразительно доставая из кобуры пистолет.
— Что у вас здесь так хреново?, — Рон приподнял голову и скривил губы в подобии улыбки, за что получил два удара под ребра от Хоста и Морпеха.
— Он не наш, он агент противника, — сказал морпех, передёргивая Гаус, — Шпионить гад, пришёл. Может его пристрелить.
— Подожди, сейчас Инф придёт, — сказал Хост, — он его сам если надо лично и пристрелит.

Дверь блиндажа тихо скрипнула. Рон попытался приподняться, но сапог Хоста уложил его обратно. В блиндаж вошёл огромный детина, в свете жёлтой лампы его перекошенное лицо было почище, чем у слоняры.

— Как меня, всё это достало, — медленно и зло проговорил Инф, а это был именно он, — Как меня достали эти Конфедераты, все эти агенты Конфы. И что новенький?
— Слушать гад, — Инф наклонился к Рону, пытающемуся подняться И что тебе не сидится у себя!.

Инф, выхватил из-за пояса ствол и демонстративного приставил его к горлу Рона.

— Чувствуешь запах конфедерат, — зло прошептал Инф, — это запах твоей смерти.
— Ещё рано, — Инф встал и положил стаол на стол, — Звание и имя!
— Сержант, Дельта-эскадрон, Конфедерация, — прохрипел Рон, сплёвывая сгустки крови.
— И откуда такие берутся, — прошипел Хост, — Вас же десять лет назад раздавили гадов. Зерги, весь ваш чёртовый Тарсонис, вынесли, откуда же вы прёте и прёте…
— Наша сила в числе и единстве, у нас новая столица, новое командование, мы существуем, — криво ухмыльнулся Рон.
— Вот гад!, — не выдержал морпех, хватаясь за Гаус, — сейчас я его научу общаться с УеДовцами!
— Оставь его, — остановил морпеха Инф, — На самом деле мир, но не для шпионов…
— Я не шпион, я здесь не для внедрения в УЕД, мне нужно туда, — Рон указал в направлении реки.
— Там только зерги, — усмехнулся Инф.

Внезапно на стенах взвизгнул сигнал тревоги, послышался топот ног солдат, занимающих свои позиции.

— Тебе повезло, Конфедерат, — Хост зло плюнул под ноги.
— По местам!, — взревел Инф, он открыл стоящий в углу ящик с оружием и достал многозарядный со здоровенным барабаном гранатомёт, — Сейчас мы с тобой закончим, подожди немного, — повернулся он в сторону Рона.

Сержант тяжело поднялся на ноги, что бы видеть всю битву. Со стороны реки, к линии окопов бежали полсотни зерлингов и штук пятнадцать гидралов, за рекой повисли два хозяина, которые и координировали бой. Морпех кинулся к бойнице блиндажа. Полосы трассирующих очередей устремились в сторону зергов, но они рвались вперёд, реку уже форсировало не менее шестидесяти гидралов.

— О чёрт, наконец, — заорал морпех, всаживая в наступающую живую массу очереди Гауски.

Глухо ухнули позади Осады, содрогнув землю. Сверху посыпалась земля и капли воды, начинающегося тропического ливня. Рон опираясь на стены, подполз к свободной бойнице.

Зерлинги, прокаченные адреналином с удвоенной силой бежали вперёд, их отделяло уже не более 10 метров от окопов. Капли дождя начали всё чаще и чаще стучать по бревенчатому полу. Взвыли мощным пулемётным огнём орудия снятые с Голиафов и установленные также в окопах. Всё, первый зерлинг, из тех, что был справа, прыгнул в окоп, по металлической броне застучали иглы гидралов. Морпех, дёрнулся, захрипел, схватившись за длинный острый шип, прибивший ем смотровой визор скафандра, и рухнул на спину.

— Ну кто так воюет, — Инф, зло сплюнул, он поднял ствол гранатомёта под углом вверх и трижды нажал курок. Сначала ничего не происходило, канонада не прекращалась, вокруг слышались вопли погибающих…А потом три взрыва резких взрыва и дикий рёв погибающих хозяев, подошедших слишком близко к реке. Зерги запаниковали, лишившись координаторов, заметались, а потом все как по команде бросились обратно, погибая под шквалом огня. Через несколько минут наступила тишина, даже начинавшийся дождь вдруг утих. В блиндаж потекли грязные струйки воды, погружая распростёртое тело морпеха. В блиндаж зашёл Хост, рука его была наспех перебинтована, на лице застыла маска злобы и ненависти.

— Что будем с ним делать?, — спросил Хост.
— Этот Конфедерат, кажется, хотел пойти по следам отступающих зергов, — усмехнулся Инф, — Только скажи мне Федерат, зачем тебя так далеко послали.
— Я не выполняю ничьё задание, — ответил Рон, — дайте мне мой С-10 и я уйду.
— Пометь его, — Инф отвернулся, — На случай если ещё раз наши пути пересекуться, что бы сразу прострелить ему голову.

Хост достал из кармана какой-то прибор и выпустил в лицо Рона пучок лучей.

— Это первое предупреждение, Сержант, — ответил Инф, — Не лезь на УЕД со своим Уставом.

Рон схватился за вспыхнувшее болью на лице, по ладони заструилась кровь, рана была в виде странного креста.

— Уходи, — ответил Хост, ногой пиная ему ствол С-10.

Сержант, прихрамывая, всё ещё болели сломанные кованным сапогом скафандра Хоста рёбра, выбрался из окопа и пошёл по свежевырытой когтями зергов и взрывами земле к реке. В наушниках шипели отрывочные команды и знакомые имена. Рон шёл в полный рост и чувствовал, как в его спину смотрят ещё теплые после недавней схватки стволы УЕДовцев. Вокруг в воронках лежали изуродованные дергающие от боли тела зергов. внутри себя Рон ощутил жуткую пустоту, сейчас он совершенно был лишён эмоций. Позади него в окопах оставалась усталость и опустошение загнанных в ловушку людей, балансирующих на краю пропасти людей у которых уже нет будущего.

На берегу реки стояло несколько чёрных обгоревших катеров, через поручни, задевая руками тягучую, словно слизь воду свешивались разъеденные кислотой и изгрызенные челюстями тела людей, жуткие пустые глазницы которых смотрели в никуда.

Рон поднял вверх ствол, чтобы не замочить и вошёл в воду. Вода пахла чуть лучше, чем испражнения зерга, ноги то и дело натыкались на шарообразные шлемы скафандров погибших морпехов. Речка, к счастью, была не очень глубока, на середине, её глубина едва доходила до подбородка. Рон перешёл реку и очутился на противоположном берегу, среди разбросанных разодранных и перемешанных частей тел зергов и людей. На сожженной Стражниками Осаде, умирал один из Хозяев, тяжело и смрадно дыша.

Рон повернулся и взглянул на позиции УЕДовцев, там по прежнему застыла в коллапсе мёртвая тишина, а по берегу нервно шарили два прожектора.

ЧАРТЕР III

Впереди был лес, там нужно быть гораздо осторожнее, здесь власть безраздельно принадлежала Рою. Сержант короткими перебежками от дерева к дереву миновал довольно широкую лесополосу, зерги здесь не водились. Рон устало сел, прислонившись спиной к дереву, прислушиваясь к тому, что его ждёт впереди. Стоны и вой, какого чёрта, откуда здесь люди, подумал он, где-то совсем близко, слышались плач, крики и непонятные причитания. Вдруг появился ещё один звук, шелест, кто-то шёл к позициям УЕДа. Сержант прижал к себе ствол и затаился. Шелест приблизился, в метрах двух от Рона он затих. Сержант медленно, чтобы не вспугнуть противника и обнаружить себя повернулся. Это был Дрон, он был один, жирный, отъевшийся Дрон, готовый в любом месте основать новую колонию. Рон усмехнулся и поднял винтовку. Похоже, зерги совсем осмелели здесь. Чёткий и жёсткий выстрел рассёк тишину джунглей, части Дрона разодранного в клочья разлетелись в разные стороны. Рон ещё шире улыбнулся. Но вдруг на него дохнуло чьё-то смрадное дыхание, Сержант замер, перебросить ствол он уже не успеет. Он краем глаза взглянул в сторону чужого и заметил морду зерлинга, который не мигающим взором смотрел на него. Вот чёрт, промелькнуло в голове Рона. Линг неотрывно смотрел на человека, не двигаясь с места. В злых звериных глазах линга тускло вспыхивали странные искорки разума. Линг смотрел не на человека, вдруг осознал Рон, линг смотрел на его Пси-поле, он сканировал его своими немигающими тёмными глазами, жуткими от одной только мысли, что это животное, сейчас возможно думает…, рассуждает про себя, оценивает его Пси мерцание. Дико и страшно, Рон почувствовал выступающие на лбу мелкие холодные капельки пота. Линги, зерги не могут вести себя так, линги не обладают умением владеть Пси настолько, чтобы с такой лёгкостью сканировать человека. Линг глубоко вздохнул и в мгновение сорвавшись с места исчез в густой траве. Рон запрокинул голову назад и с облегчением вздохнул. Но где-то внутри, в пустоте Бездны, которая заменила ему душу, он ощутил ожидание чего-то. Это был не просто линг.
— Как это вообще может быть?, — спросил профессор Текер, вставая с своего кресла. Восходящее солнце протянуло свои ещё холодные слепящие лучи через узкие бойницы окон, зала совещаний. Личики играли на блестящей, будто полированной лысине профессора.
— Неудачи последних месяцев, вызваны, по мнению многих, нашим недопониманием Псионической природы зергов, в особенности умения Серебратьев и хозяев управлять выводками, — нудно начал долговязый и худой как скелет начальник семнадцатой научной группы, — Всё идёт хорошо, пока мы не касаемся экспериментов над Высшими зергами, Хозяевами и Серебратьями…
— Это ерунда, Псионика здесь очевидно, — возразил Текер, — Эммитеры, Дисрапторы, вот вся Ваша Псионика, УЕД легко управлял практическими всеми выводками зерга в секторе Копралу, никакой мистики здесь нет!
— Но эксперименты над Сверхразумом и Серебратьями В УЕД фактически закончились ничем, — заметил Орум, начальник семнадцатой, — они так и не продвинулись дальше Дисраптора, который лишь отчасти подменяет структуру Псионного поля, который используют Высшие зерги для контроля выводков, спросите у академика Ровела с Земли.

Самир, молча сидящий во главе стола, перевёл взгляд на седого человека в белоснежном халате.

— Нам, удалось немногое, — медленно проговорил Ровел, — единственное, что нам удалось, и я считаю это Величайшим открытием. Это то, что субстанция Сверхразума и Серебратьев, есть лишь физиологические организмы, наделённые совершенно незнакомым нам свойством – Псионическим осознанием.
— И что?, — недовольно усмехнулся Текер, — все существа во вселенной наделены Псионическим осознанием, вообще все разумные существа классифицируется именно способность к Осознанию. Это вы называете открытием.
— Нет, не это, — медленно выговаривая слова, ответил Ровел, — Осознание Серебратьев лишь частично привязано к физическому телу и может совершенно свободно длительное время существовать без него, а также возвращаться в любое другое тело, теряя, правда большую часть своих Псионных способностей.
— Таким образом Сверхразум и мог возвращать обратно, погибших Серебратьев, — пояснил Самир.
— Если Пси осознание человека практически не может существовать от физического тела, которое использует как доступ к питающим его полям Пси, то Пси осознание Серебратьев изначально питает себя иным путём и поэтому практически бессмертно, — сказал Ровель, — если его не отсечь от этого безграничного источника Пси.
— Тоссы так и убивали их, — закончил Самир.
— Но…,-Текер запнулся, — значит ли это, что Серебрат в принципе может, поступившись частью своей псионики вселиться в любого зерга, сделав его тем самым разумным?
— Вопрос может ли потом Пси осознание восстановить свои способности, — сказал Самир, — если это так, то наши проблемы немного больше, чем ожидалось… Бред, Рон покачал головой, разумные зерги, Серебратья, которые могут с лёгкостью менять обличия, а потом вновь возвращать контроль над Стаями…безумие и ещё эта идиотская теория Пси, которая пришла в мир людей вместе с этими религиозными фанатиками тоссами…

Сзади послышался шорох, появилось ещё несколько зерлингов, прошуршали гидралы, а затем, грузно клокоча, появился хозяин. Рон замер, ожидая смерти, но стая прошла мимо. Видимо, у хозяина зергов, были совсем другие планы.

За поредевшими деревьями сквозила пустошь, чёрная холмистая равнина, все, что осталось от сожжённых джунглей. Всё вокруг было перекопано окопами и завалено сгоревшей техникой, недалеко впереди, из наполовину погружённый в землю урожливой конструкцией лежал разбившийся Командный центр, который видимо, подняли в воздух при эвакуации, но до новой базы, он так и не долетел.

Он был наполовину заражён, часть его совсем выгорела, но зато другая была оплетена живой сиреневой массой, оттуда и доносились крики мутирующих людей. Рон двинулся по сожженной почве дальше. На верху холма, он наткнулся на одинокий блиндаж, заваленный оружием. Посреди окопа стоял здоровенный полуголый мужик с длинной до пояса бородой.

Надо же и корхальцы здесь, усмехнулся про себя Рон.

ЧАРТЕР IV

Зашипел радиопередатчик далёкими матюками, где-то неподалёку в эфире глумился медик. Со стороны позиций Зергов, по бывшей старому шоссе, кто-то зашуршал тяжёлыми болезненными шагами, словно зомби восстали из могил и брели к своим старым жилищам, дабы поводить ужас на родственников и прочих живых. Рон приподнялся и выглянул из окопа…Так и есть прямо на него шли трое заражённых терран, волоча за собой острые шипастые хвосты.

Вот вляпался, промелькнуло в голове у сержанта, жаль, что не захватил с собой никакого оружия помощьнее. С грязно-серого неба, которое начало освещать восставшее из-за горизонта светило появились острые холодные иголочки мелкого дождяк. Сзади раздался оглушительный рёв, Рон вздрогнул от неожиданности, так мог орать только Ультрал…ну или тот Бородач, что одиноко сидел в окопе позади. Второе предположение оказалось ближе к истине. Вслед за непрекращающимся рёвом в сторону заражённых понеслись потоки пуль и гамма-излучений из Тяжёлой гауски. Рон упал на дно окопа, заражённые ускорили свой шаг и бросились к Бородачу. Всё пространство вокруг заполнилось визгом, грохотом и взрывами, похоже, что Бородач применил все виды ручного оружия… С предсмертным вскриком последнего заражённого прекратился и грохот. Рон приподнялся отряхиваясь земли и грязи, а потом выглянул из окопа в сторону безумца… Тот стоял во весь рост, держа в своих руках сразу четыре шестиствольных гауски из дул которых шёл густой дым, а на его лице застыла злобная ухмылка…

Рон выбрался из окопа и пополз дальше, к серым полуразрушенным строениям, среди которых чернело несколько вультур, охраняющих бывшее шоссе. Чуть ближе, там где земляне расставили мины ловушки пришлось остановится и попытаться привлечь к себе внимание, опасаясь при этом высветится на сканере вультуры как враждебная цель

Танк выдохнул в облако выхлопных газов и с тяжелым рёвом, звеня гусеницами о бетонную крошку двинулся в сторону разрушенного здания. Рыча и утопая в выхлопном облаке, огромная махина пряталась за остатками стен, пока, наконец, осталось видно только короткое толстое орудие, которое словно принюхиваясь к утреннему воздуху, медленно описывало круги.

Костёр тихо потрескивал, просыпая горячие искорки на измученную землю. Вокруг в усталом молчании, сидели люди, поглощённые зрелищем, того, как огненные языки пламени лижут, облитые горючим деревянные поленья. Тишина прерывалась только звуками боевых машин и шипением радиоэфира. Казалось здесь жила лишь техника, а люди уподобились теням, слившись с темнотой уходящей ночи.

Опустошение. Пустота в мыслях, чувствах в будущем, когда нечего ждать, не куда бежать от нагнавшей, наконец-то смерти.

Около разрушенной эстакады, уходящей в небо, передёрнутое предрассветной дымкой, и обрывающейся над головами замерших около костра людей, ожил Голиаф, почуяв на сканере среди мутных зелёных пикселей, озаряемых лучом сканера, фигуру человека. Глаза пилота Голиафа устало взглянули туда, где автоматика, увидела гостя. Многоствольные пулемёты Голиафа, мягко прокрутившись несколько раз смачно чавкнув смазкой, выдвинулись вперёд. Глаза солдат застывшие и напряжённые сощурились и припали к прицелам Гаусок, в бойницах разрушенных строений.

Рон шагнул вперёд, почувствовав под сапогом скафандра бетонные и металлопластиковые осколки, первый признак погибающей цивилизации. За его спиной остались величественные здания, навсегда превращённые в груды мусора, из которого словно кости торчали металлические прутья каркаса. Шоссе, разбитое гусеницами танков и воронками взрывов упиралось в баррикаду, из смятых машин, сожженной техники и каменных блоков. За баррикадой лежали брошенные обуглившиеся СКВ. Вокруг была странная тишина. Рон, миновав баррикаду, остановился. Он чувствовал вокруг себя присутствие людей, но не видел никого. Никто не кричал ему, не требовал сложить оружие, но и не кто не стрелял, пытаясь отогнать названного гостя. Рон прошёл вперёд ещё немного мимо изувеченных и поникших от своего поражения металопластиковых зданий, пока не услышал сзади себя тихий скрип бетонной крошки под сапогами чужого скафандра. Рон обернулся, позади него стояли несколько морских пехотинцев в помятых серых скафандрах, а впереди Сержанта тоже появились люди, замыкая круг. Рон, медленно, что бы не нервировать этих, судя по мрачному молчанию, висящему в воздухе, находящихся на пределе людей, положил С-10 на землю и поднял руки вверх.

Сияющее солнце, грузно вылезающее из-за горизонта светило прямо в глаза, мешая разглядеть стоявших впереди людей. Были только тёмные силуэты, замершие, словно странные статуи. Одна из фигур, прихрамывая, двинулась к Рону, что-то держа в руке.

— Это человек, ребята, — усталый голос разорвал жуткую тишину ватой забившуюся в уши, — Добро пожаловать в расположение 3776-го батальона, я полковник Далтон.
— Иногда это бывает интересно, — Полковник тяжело опустился на остывшие за ночь бетонные плиты около костра, остальные солдаты в разодранных скафандрах сидящих вокруг даже не пошевелились.

Рон сел поближе к теплой ауре костра, внезапно ощутив накопившуюся за последние несколько месяцев бремя усталость.

— Такое ощущение, что смотришь сериал длиною в жизнь, — Далтон затянулся наспех скрученной вонючей сигаретой.

Рон взглянул на Планетарный радар, шипящий напряжением радиоволн – небольшой ящик с рядом полупрозрачных мягко светящихся кнопочек и то и дело пропадающее в эфирных помехах голографическое изображение зависшее над ним.

— Что это?, — Рон не смотря на усталость удивился, увидев на голоэкране адмирала ДюГалле.
— Копралу, знаешь ли, далёк от Земли, радио и видео передачи только сейчас достигли Земли, — усмехнулся полковник, — и мы можем в прямом эфире смотреть историю…как погибла человеческая цивилизация.
— Много интересного?
— Пожалуй, что да, но большой частью отрывочные фрагменты. Приказы, воззвания, доклады о победах, молитвы погибающих флагманов. Всё это раскрывает нашу природу, как на ладони…на краю бездны нам дается возможность посмотреть на самих себя со стороны.

Полковник ухмыльнулся и вздохнул, утопая в густом сигаретном дыме. Рон молчал, не зная как продолжить разговор и начинать ли его вообще.

— На самом деле, они ниспосланы на нас Богом, — после долгого молчания сказал Полковник. Он встал со своего места и, жмурясь от лучей восходящего солнца, посмотрел в направлении пока ещё далёких морей крипта.
— Знаешь почему?

Рон промолчал, ожидая продолжения.

— Сейчас у человечества есть уникальный шанс. Шанс преодолеть барьеры своего мировоззрения, измениться. Измениться пусть даже за секунду до своей смерти.
— Пересмотреть свою личную историю?, — Рон не хотел это говорить, просто вопрос как бы сам собой всплыл в голове, а губы разжались и произнесли слова вопроса.
— Это испытание для каждого индивидуума, — полковник повернулся к Рону, — мы слишком долго считали себя венцом творения, верили в свою избранность. А оказалось…

Полковник, заложив руки за спину, склонив голову, прошёлся около костра, потом остановился перед обломком стены дома, испещрённым именами, видимо павших бойцов.

— Оказалось, что человечество лишь равная другим раса, а может даже и ниже остальных в своём развитии, — договорил Рон.
— Оказалось…, — Далтон кончиками пальцев коснулся надписей на плите, — Мы слишком долго считали себя бессмертными, когда не думали о смерти. Загоняли эту мысль в подсознание, считали, что можем позволить себе ошибаться, сожалеть, растрачивать свою жизнь в пустую. А разве можно жить так, если знать, что за твоей спиной стоит смерть.
— Слишком самонадеянны, полковник, — согласился Рон, — и теперь карающая рука повергла цивилизацию в Хаос.
— Нет, не карающая, — Далтон устало присел на плиту.
— Зерги слишком совершенны, слишком организованны, слишком целеустремленны, слишком сильны, — медленно проговорил Далтон, — они идут вперёд по прямой линии, непрерывному, бесконечному вектору, в то время, как мы мечемся по кругу пытаясь постичь себя, свою природу и своё предназначение и не видим его. Но не потому что его сложно найти, а потому, что слишком горды, горды, мы не готовы согласиться с тем, что есть на самом деле. Мы не апофеоз эволюции, мы её этап из которого породиться иное…
— Сопротивление на планете захлебнулось, — перевёл разговор на другую тему Рон.
— Сопротивление?…, — полковник тихо засмеялся, — его нет уже давно. Жалкие остатки бегущих от преследующей их смерти людей укрылись глубоко в коре этой, уже чужой для нас планеты.

Далтон вскочил со своего места, на его лице застыла маска отчаяния и ненависти.

— Мы думали что ад, это зерги, — что ад здесь, на поверхности, что мы сможем противостоять им, нанося внезапные удары из-под земли, — эмоционально заговорил он.
— Но мы были слишком самонадеянны, думая, что наша человеческая природа позволит быть нам последовательны в своём стремлении к победе! Мы думали, что тактика целеустремлённости зергов свойственна и нам, но как мы ошибались!
— Там, — Далтон зло пнул осколок бетона в зияющую темнотой люка в земле, — Там ад, мы сами держим его внутри себя. И там в этих проклятых подземных бункерах, это проклятье — человеческая природа вышла наружу, заставив обезумевших от страха перед смертью людишек, убивать…но не зергов, а друг друга только за то, чтобы прожить на один день больше другого. За еду, место у генератора кислорода.

Полковник наклонился к Рону, в глазах у Далтона танцевали безумные искорки, его лицо перекосилось в страшной гримасе.
— Ты знаешь, Сержант, что такое жить на глубине пяти десятков километров под землёй? Нет…Тогда я расскажу тебе, что такое плавающий бункер в океане раскалённой магме, что такое закаливающие ядерные реакторы, генерирующие энергетические щиты, не позволяющие магме расплавить бункер. Ты знаешь, что такое вода, там под землей? Да, это безумно дорогой товар, за неё убивают, а тонны другой воды, охлаждающей наружный периметр бункера текут мимо…но пить её нельзя, из-за радиации, которой она заражается, когда проходит через реакторы.
— Реки сияющей воды, которую всё равно пьют, превращаясь в радиоактивные умирающие мумии. Атмосфера ненависти и смерти. Далтон опустился на колени перед костром, грея в тёплых потоках воздуха над ним ладони.
— Я ненавижу огонь, — прошептал полковник, — я видел как в бункерах, прорывавшаяся магма поджигала внутренние помещения, я видел как сгорали десятки людей в запертых помещениях. Они молили выпустить их, молились своим богам, проклинали их, но всё равно пожирающий огонь настигал и их тоже. А мы стояли за жаропрочными перегородками и смотрели на всё это. И не могли открыть двери…
— Не могли, — Далтон спрятал лицо в ладонях, — иначе огонь в мгновение бы охватил весь бункер…

Рон почувствовал полную открытость этого человека, свойственная для всех людей защитная пси оболочка была сорвана, обнажая мерцающее сознание. Сержант, слегка коснулся этого умирающего мерцания и ощутил пустоту, провал, безбрежный провал в никуда… на том месте, где должно быть осознание. Он сломлен, понял Рон, сломлен и устал. Фактически с точки зрения Пси телепата он мёртв, осталась только оболочка, управляемая, словно компьютером разумом и фрагментами оставшегося характера.

— Поэтому вы поднялись обратно полковник, — даже не вопрос, утверждение.
— Да, — произнёс Далтон после долгого молчания, — Я внезапно устал бежать от смерти и встретился с ней лицо к лицу…И знаешь, что я понял…
— Смерть единственный стоящий советник в этой жизни, — продолжил Рон, — старая мудрость…
— Только она позволяет ценить жизнь и помогает совершать единственно верные поступки, ведь на опробование других в нашей короткой жизни просто нет времени…., — сказал Далтон, — Я вместе с теми, кто захотел, покинули бункер, чтобы, встретившись со смертью схватиться с ней в последней битве и заодно пересмотреть представление о себе.
— Что вы собираетесь делать полковник?, — спросил Рон.
— Здесь устойчивый мощный Пси сигнал, — глухо сказал человек в скафандре морпеха с закрытым тёмным визором, — он пеленгуется на высоких частотах, на которых общаются местные Стаи зерга.
— Общаются Стаи?, — удивился Рон, — То есть они разговаривают?
— Нет.. общаются, — глухо проговорил морпех, — это не разговоры, скорее похоже на передачу данных в компьютерах или на сверхусовершенствованное общение насекомых. В их передачах нет ничего лишнего, такие передачи очень короткие.
— Но мощные Пси сигналы на высоких частотах, говорят о наличии Серебрата, — заметил Рон.
— Да, такие сигналы сверинформативны и совершенно не похожи на передачи управляющих Хозяев или других особей, они содержат не только приказы, но и тонны другой не поддающейся расшифровке информации, — сказал морпех, — мы расшифровали только часть…
— И что же Серебрат закладывает в эти потоки?, — Рон заинтересовался, — Ведь таким образом Серебратья общаются друг с другом. Они же разумны и могут, наверное, вести светские беседы. Вы обнаружили отклик другого Серебрата?
— В том то и дело, что нет, — усмехнулся Далтон, — основной массив информации – это запрос, но не один и тот же — по принципу пароль-отклик, затем информационный слив по которой контактируют Серебратья, а разные запросы.
— И что?, — не понял Рон, А
— Складывается такое ощущение, что этот Серебрат контактирует не с себе подобным, а с кем то ещё, и получает ответы на ином уровне Пси сигнала, на широком диапазоне, который наши приборы фиксируют как кратковременно возникающие эфирные помехи на всех частотах одновременно сразу после запроса.

Рон задумался, с кем же это Серебрат решил поговорить, навряд ли с пресловутыми Ксел-Нагами.

— Как часто вы фиксируете запросы Серебрата?, — Рон решил немного прояснить для себя ситуацию, — Вы его уже обнаружили.
— В том то и дело, что не обнаружили, его нет в этом квадрате, а Пси сигналы настойчиво посылаются от сюда, только из разных мест, — сказал морпех,
— мы по началу думали, что от близости к Серебрату сбивается настройки приборов, но….

Нет, по спине Рона пробежал нехороший холодок, с приборами всё в порядке. Неужели это на самом деле, трудно поверить, страшная сказка стала явью, кошмар- реальностью.

— Не могли же у Мозга отрасти лапы люрка, чтобы он бегал по джунглям, — рассеялся Далтон.

Не могли же….у Рона от вдруг непонятно от возникшего страха пересохла во рту, а язык стал большой и шершавый, когда перед глазами встали искорки разумного огня во взгляде линга, там в лесу. Линг, не смотрел на него, Рона даже передёрнуло от неожиданного открытия, ему не было дела до физического тела человека, линг смотрел на Бездну внутри его Пси ауры, он любовался её глубиной и безбрежностью. Он говорит с Бездной…с Бездной внутри меня или с другой, которая тоже сейчас, наверное, мечется в агонии разума в джунглях вокруг. А может она здесь материальна….

Это был не линг…это был…нет, нет, не может быть, глупая страшная сказка о бессмертных Пси душах способных вселяться в кого угодно…бред

— И…?, — спросил Рон.
— Мы находимся очень близко к тому, что ему отвечает, оно, я полагаю, находится за этим перевалом, — Далтон указал на небольшую гряду холмов, — но за ней уже зерги.
— Мы смогли пробиться сюда, очистив этот посёлок от их присутствия, но дальше нам не удалось, — сказал морпех.
— Кстати вы знаете о линии обороны севернее Вас?, — спросил Рон,- За рекой?
— Здесь нет и не может быть никакого сопротивления, каждая группа выбравшаяся на поверхность преследует только свои цели, — тихо сказал Далтон, — мы больше не воины одной армии, мы те, кто ищет самих себя в этом аду…У нас разные цели.
— И какая у Вас Далтон?, — усмехнулся Рон.
— Я хочу добраться до того, что отвечает этому Серебрату, у меня есть уверенность, что это нечто позволит ответить на многие вопросы.

Это к Бездне тебя тянет полковник, подумал Рон, так же как и меня, только какие же выражение имеет Бездна здесь на Земле, материальна ли она, или Пси образ, манящий и опасный.

— Я тоже, — тихо сказал Рон.
— Я знаю, — полковник достал сигарету и закурил, жёлтые от табачного дыма пальцы его нервно дрожали.
— Как только тебя увидел, я почувствовал, что ты идёшь по нашему пути

Только цели вот у нас разные, подумал Рон, совсем разные полковник.

— Ты можешь помочь нам, — полковник, прищурившись, посмотрел на Сержанта, — нас этой ночью зерги попытаются выбить из посёлка и загнать в джунгли, где наверняка и расправятся навсегда. И я хочу послать кого-то для разведки в направлении этой гряды холмов, пока мы отвлечём основные силы зерга из Ближайшего Улья. Но у меня нет свободных людей, так что ты можешь помочь мне, раз идёшь туда.
— Я готов помочь вам полковник, — кивнул Рон, — мне нужно хорошее оружие.
— Ещё я дам тебе передатчик с специальной частотой, что бы мы могли увидеть то что увидишь ты, — Далтон был доволен.

Боится, он прошёл ад, но всё ещё боится, понял Рон. Далтон, положив почти всех своих людей, подойдя к манящему его объекту, остановился и не смог двинуться дальше. Страх остановил его, страх сделал его снова слабым и открытым, он испугался увидеть свою сущность, коснувшись неизвестного. И зерги почувствовали его слабость, и теперь они уничтожат остатки отряда….

ЧАРТЕР V

Отчуждение. Такое бывало раньше редко, сейчас ощущение приходит всё чаще. Его приход приносит облегчение и успокоение, когда тело и разум охватывает полное безразличие к внешним раздражителям. Когда тебе всё равно, нет дела до людей вокруг, до наступающего ада. Отчуждение. Первый раз оно пришло на Тарсонисе, когда я стоял на холме около объятого жарким пламенем Космопорта на холме, а внизу зерги методично выжигали кислотой остатки базу. Мои пальцы сжимали не успевший остыть бластер, в котором оставалось энергии на два заряда. Ощущение пришло внезапно и я стоял, наблюдая как внизу гибнут люди. Я ни чем не мог им помочь, вся эта база, все мы были обречены. Но я не чувствовал не сожаления, ни жалости, ничего, внутри меня открылся бездонный колодец, поглотивший навсегда мою душу. Я стоял и смотрел вниз, наслаждаясь безумной и незнакомой внутренней тишиной. Так я стоял пока внизу всё не закончилось. Гидралиски вертляво зарылись в землю, а оставшиеся зерлинги бросились в мою сторону. Словно во сне я поднял бластер и вдавил кнопку выстрела. Не была страха, не ожесточения. Моё тело что-то ждало. Сейчас оно знало, гораздо больше, чем мой разум. И я доверял его знанию. Две вспышки разорвалось в живой перемешавшейся массе впереди меня, несколько лингов упали на землю, но для остальных это была не большая потеря. Рука с бластером опустилась вниз, и я разжал пальцы, отпуская ставшее бесполезным оружие. Я был словно оглушён, поэтому, наверное, не сразу понял, в чём дело, когда мне в лицо рванул горячий поток воздуха, закручивающий в маленькие протуберанцы пуль почвы. Надо мной в нескольких метрах висел транспортник, люк шлюза был открыт и в нём держась за поручни стоял морпех и протягивая мне руку, что-то кричал….Последнее, ярко врезалось в память, это иступленные цвета, раскрашенного нового знака Элитного подразделения на транспортнике…знаке Самира Дюрана.

Сейчас Рон, вновь, сквозь сон ощутил наплывшее, словно оползень чувство отчуждения. Он с трудом открыл слипшиеся от сна глаза. Вечерело. Кроваво красный диск солнца медленно падал за горизонт, за далёкие горы с белыми снежными шапками. Сержант поднялся на ноги, прислушиваясь к болезненно ноющим мышцам. Никто из бойцов Далтона даже не пошевелился, не обратив никакого на него внимания.

Рон посмотрел на собранное ему оружие, лежащее у изголовья того места, которое в этот жаркий солнечный день служило ему постелью. Но мысли были стерильно чисты, желаний не было, и Сержант пошёл прочь, ничего не взяв из груды железа, призванного сеять смерть и разрушение. Сапоги скафандра с хрустом давили бетонную крошку под ногами. Рон ощутил, что в эту секунду десятки пар глаз смотрят на него. Смотрят с холодной пустотой, которая возникла на месте бьющей через край ненависти, от которой не осталось ничего. Прицелы Гаусок сейчас наверно сошлись на моей спине, мелькнуло в голове Рона. Так им проще, так спокойней, они слишком долго смотрели на мир через оптический прицел, который даёт ощущение защищённости и власти, их можно понять ведь их жизнь подошла к концу… Неизвестные герои войны, которая для всей Галактики уже практически завершена. Рон миновал баррикаду на выходе из городка и пошёл по широкому несколько полостному шоссе к гряде холмов, куда его теперь тянуло с ещё большей м ещё непреодолимой силой.

Далтон, говорил, что люди думали, что зарываясь под землю, они спасаются от ада сошедшего на землю, мысли ровным потоком текли в голове Сержанта. Но это неудивительно, то что было за городком никак назвать по другому было невозможно, здесь по всей вероятности протекали самые кровопролитные бои, судя по тысячам тонн сожжённой брони, изувеченных танковых осад, сотни таковых осад, которые все могли так и не сумев вернуться в мобильное танковое положение. Искорёженные груды металла, когда-то давно бывшие гордо реющими над зелёными просторами «Гневами».

ЧАРТЕР VI

Рон его ждал. Ждал когда появиться сам Серебрат. На одном из невысоких холмов, которые пересекала дорога тёмным силуэтом на фоне заходящего солнца сидел линг. Он был один. И это был Серебрат, его Пси поле, которое он уже не прятал. Рон пошёл дальше, планируя добраться до источника эфирных шумов раньше, исчадья ночи. Но дорога миновав холмы взбежав на мост через неглубокий овраг обрывалась, на неразрушеной части моста в никуда. Оставалась совсем мало времени, Рон понимал, что когда зайдет солнце, все козыри будут у линга, который видит одинаково хорошо и днём и ночью… Сержант спустился в овраг, цепляясь за высохшие корни. На дне мерно журчал маленький грязноватый ручеёк. Рон остановился передохнуть, прислушиваясь к звукам вокруг, повисшая тишина настораживала.

Сзади послышался звук осыпающегося песка. Отчуждённость исчезла внезапно иак же как и появилась, подменившись страхом, выползшим из укромной норы где-то в подсознании. Песок посыпался впереди, а потом снова сзади. Рон молча посмотрел, как к его ногам скатились мелкие камешки в облачке пыли. Линг видимо или издевался или проверял его бдительность. Потом всё затихло. Рон глубоко вздохнул и пополз по крутому склону вверх. Тишину разорвал резкий звук, словно лопнула натянутая пружина. Над Роном в сумрачном воздухе пролетело что-то тёмное. Сержант, повинуясь выработанной за годы войн реакции, перевернулся на спину и выдернул из-за пояса своё последнее оружие острый десантный нож. Но было поздно, сверху, намертво прижав руку с грозным оружием – последним доводом десантника, упал зерлинг. И Рон снова увидел искорки разума в животных глазах зерговской твари.

— Только люди могут быть настолько непоследовательны в своих действиях, — услышал Рон чужие мысли.
— Почему?, — произнёс Рон мысленно, он вновь раздвоился, часть его тряслось от страха, а другая спокойно вела беседу, особенно не задаваясь вопросами, почему и как.
— Ты пытаешься найти разумное объяснение тому, что его не имеет, пытаешься описать словами того, чего описать невозможно.
— Линги не обладают телепатическими способностями
— Я лишь временно привязан к физическому существу линга, чтобы быть способным воздействовать на этот мир, ведь Сверхразума уже давно нет и поэтому респаун не возможен.

Чужие мысли вторгались в голову Рона, проламывая словно тараном, слабую защиту как бы телепата. Разговор плавно перетекал в иное русло, физические ощущения исчезали, а сознание увлекалось мощным потоком мыслей линга глубоко в подкорку головного мозга. Наконец, сознание словно сорвавшись с обрыва провалилось в никуда и Рон перестал ощущать своё тело, каменистую почау оврага, этот мир для него растворился в небытие. Остались только двое – Рон и огромная безобразная клякса чужой ПСИ ауры с тысячами длинных переплетённых нитей Пси.

— Ты Серебрат…, — вряд ли это вопрос, просто надо же о чём то говорить.
— Да, — холодный поток мысли, словно дуновение ветра из глубокого каверна.
— Но Серебратья находится на порядок выше человека, контакт между нами практически не возможен, а ты можешь говорить со мной?, — сказал Рон.
— Ваша раса также как и тысячи других раса была поглощена Роем. Все осознания разумных или псевдоразумных существ Вселенных накапливаем мы. Мы и Сверхразум, всё равно поглощённым расам, присоединившиеся к Рою, оно уже не нужно. Во мне есть и часть человека, только поэтому между нами возможен контакт некоторой в некоторой степени.
— В некоторой степени?, — не понял Рон.
— Осознание человека не способно воспринять поток информации, которую я посылаю тебе. Ты слышишь и ощущаешь сейчас только ничтожную часть из того, что я хочу тебе сказать.
— Что ты здесь делаешь Серебрат, координируешь Стаи?
— Нет, — Пси аура исказилась и посреди сплетения нитей начал пульсировать мутный серый овал, подобно глазу рассматривая человека, — Разве ты не видишь, что Пси нити разорваны. Я был убит несколько лет назад тёмным темпларом на Аиуре, он отсёк меня от океанов Пси. Мне стоило невообразимых усилий, чтобы не раствориться в нём и овладеть подходящим телом.
— Почему ты не прикажешь своим зергам воссоздать физическую оболочку Серебрата?
— Мои нити, через которых я управлял Роем отсечены фазовым клинком темплара, больше я не могу никому приказывать. И даже если бы я мог, только Свехразум владел умением респаунить физические оболочки. Больше никто.
— Что ты здесь делаешь Серебрат?
— Я могу задать этот вопрос и тебе человек, — поток мыслей был безумной силы, в котором Рон силился разобрать что-то ещё, кроме человеческой речи, но масса передаваемых Пси аурой мыслепотокков была настолько плотная, что ничего не удавалось.
— Я не знаю, — ответил Рон.
— Знаешь, просто не можешь выразить словами. У тебя было слишком мало времени, для того чтобы облечь в мантию слов то что сейчас с тобой происходит.
— Может быть ты мне объяснишь?, — спросил Рон.
— На самом деле я уже тебе всё объяснил. И будь ты внимательней к потоку образов, которые я посылаю тебе, ты бы всё давно понял. Но ты слишком закрыт. Пока слишком закрыт.
— И что же ты здесь ищешь Серебрат? с кем ты говоришь в этих чёртовых джунглях?
— У меня было очень много времени до того момента пока фазовый клинок не прервал мне жизнь. Я двигался вместе с Роем с планеты на планету, с одной солнечной системы в другую, из одной галактики в другую. Я видел тысячи миров и миллиарды различных существ, но я не видел никого подобного Рою. Ни одна из этих рас не могла сравниться с нами.

Тысячи чужих образов, словно по команде возникли перед глазами Рона. Холодные враждебные планеты, пустынные, кишащие живностью, мёртвые. Синие горы, чёрные ядовитые океаны, причудливые существа и Рой. Огромная пылающая в непроглядной темноте космоса звезда на ярком фоне которой жадно ловящие солнечную радиацию бесчисленное количество созданий. Рой.

— Мы, зерги совершенны. Наш порядок позволил нам покорить вселенную. У нас нет миллиардов разумных существ, как у вас людей. Ваш разум использую так как его нужно, считанные единицы, в то время как желания и жизнь остальных мало отличается от ваших родственников, прыгающих с дерева на дерево. У нас нет желания попусту транжирить Пси энергию для своих личных целей, как у протосов. Она нужна нам для управления Роем, для того, чтобы поглощая чужие расы, формировать из самых сильных представителей новых ещё более совершенных существ имя которым зерг.
— Вы паразитируете на планете, высасываете из неё все соки, оставляя за собой мёртвую пустыню, — заметил Рон.
— А вы люди нет, — Пси аура приблизилась к Рону. Нити пси начали опутывать сознание человека, — Вы тоже поглощаете ресурсы, так же как и мы зерги.
— Зерги не само образовавшаяся раса, вас не должно быть, если бы Ксел-Наги не продолжили бы эксперимент вас бы не было.
— Кселы не совершенны. Все их Псионические надстройки в их новых телах сделали их очень сильными, но психологически они совершенно не изменились. Замкнутые на себе, самодовольные, приравнявшие себя к богам-творцам. Им следовало бы прекратить внутренние распри и измениться., Но…, — как странно слишить эмоции Серебрата, странно осознавать вообще факт того, что у зергов есть эмоции. Говоря о Кселах Серебрат источал полузабытыю ненависть, — Но они не изменились и поэтому были сметены, Роем, даже не став серьёзном препятствием.
— В зергах нет уравновешенности, они неполноценны, в Вас есть стремление и разрушительная Воля, но нет ничего такого, чтобы могло всё это уравновесить, — заметил Рон.
— Здесь не вопрос равновесия, здесь вопрос эволюции. Цель движения зергов это поглотить все расы обладающие Пси способности. Это основная цель. Со мной были не согласны многие Серебратья, но к этому выводу пришёл я сам.
— Но зачем?, — спросил Рон, — Эволюция возможна лишь при наличии множества видов, останься одни только зерги и эволюция практически прекратится.
— Зачем?, — Пси Аура Серебрата проникла в подсознание Рона, — Для того, чтобы шагнуть на следующую ступень развития.
— Я всё же не понимаю зачем ты здесь?, — Рон попытался прервать неспешные размышления Серебрата.
— Из всех существ во Вселенной Рой обнаружил только две расы, которые обладают достаточным развитием, чтобы использовать пси-энергию, они с помощью чакр черпают свою Пси из бескрайнего океана. Причём каждая из этих рас использует диаметрально противоположные Пси, тёмную и светлую. Это протосы и люди. Протосом этот дар дали Ксел-Наги. А кто дал людям, я не знаю. Рой поглотил Аиур и Землю и только этого я понял, какая мощь спрятана за этими расами. Если объединить три расы воедино: протосов, людей и зергов, новое будет в тысячи раз сильнее и в тысячи раз разрушительней.
— Но ведь это разрушение, такая сила способна банально уничтожить вселенную, — сказал Рон.
— Это неизбежность человек, развитие не должно стоять на месте, оно подобно летящей стреле устремлено вперёд, в бесконечность. Если новая раса уничтожит Вселеную таков ход истории так и должно быть.
— С кем ты разговаривал здесь на Земле?
— В тот момент когда Рой впервые оказался в секторе Копралу и когда мы столкнулись с протосами и людьми. Я обнаружил в своей псионной структуре небольшую неиспользованную область, несколько волокон пси, которые уходили в бесконечность. это было очень странно. Мы зерги очень практично устроены, всё что у нас есть мы используем на все 100%. Я проследил с кем сообщаются эти пси нити и увидел отблески…
— Бездны, — закончил Рон.
— Да, я увидел то, что будет если соединить псионные структуры человеческого осознания, осознания протосов и зергов. Я увидел Бездну, обладающая настолько огромной силой, что замысел Сверх разума раскрылся передо мной в полной своей красоте, но лишь с тем условием, что он хотел объединить только зергов и протосов.
— Я решил пойти дальше, — продолжил Серебрат, — После смерти Сверх разума и подчинении людьми его зарождающего преемника, — на Земле начались проводиться секретные эксперименты по изучению серебратьев и их энергетической структуры. Люди не обладая знаниями протосов так и ничего не узнали, но сами того не желая коснулись волокон Бездны, разрушительной части псионики Серебратьев. Вот тогда то зов Бездны, жаждущей слияния тёмной и светлой Пси, который был до этого очень слабым, обрёл чудовищную силу.
— Каким же образом ты собираешься реализовать свой план Серебрат?, — усмехнулся Рон.
— Тогда на Аиуре, когда я после смерти физической оболочки от руки мстителя, я вернувшись в тело зерлинга, выследил этого темплара и смертельно его ранил. Убив меня, он тоже коснулся этих нитей пси, через которые я общался с Бездной и решил выяснить эткуда идёёт зов. Я в обличие зерлинга следовал за ним до этой планеты. И здесь я нашёл ещё одно существа с у которого тоже была устойчивая связь с Бездной.
— Это я, — направил мыслепоток Рон, — Но почему ты думаешь, что я буду помагать тебе в уничтожении Вселенной? Что я не соглашусь стать ещё одним сознанием поглощённым тобой.
— Я не могу тебя поглотить, — сказал Серебрат, — В отличие от людей, вопрос бессмертия моего осознания меня не волнует. Я объедению наши ауры, после чего моё осознание перестанет существовать, а ты получишь всю мою силу и знания. Мне нужно было найти существо подобное тебе и я его нашёл. Больше необходимости своего присутствия в этом мире, после своей физической смерти я не вижу смысла.
— С чего ты взял, что я буду тебе помогать?, — ещё раз спросил Рон.
— У тебя нет выбора человек, не ты это решаешь. Точно так же как нет выбора и для меня и для раненного тёмного темплара за этим оврагом. Ты не сможешь остановиться в стремлении к уничтожению или к совершенству.

Это, правда, подумал Рон. Во мне практически ничего не осталось человеческого. Бездна внутри поглотила душу, оставив только безумие и хаос в мыслях, за которыми как за маской скрывается чужое неописуемое стремление, жажда действия и знание. Чужое знание, не позволяющее сомневаться в поступках, даже когда разум понимает, к чему это ведёт. Не надо быть пророком, что бы видеть за этим стремлением разрушение. Но жажда настолько велика, что отказаться уже нельзя. Выбор уже сделан и сделан очень давно.

— Что мне делать?, — спросил Рон.
— За этим оврагом будет ложбина. Там ты найдёшь шатл протосов и темплара. Он будет один. Убей темплара. Дальше я всё сделаю сам.
Рон со стоном открыл глаза. На исполосованной когтями зерлинга груди кровоточили неглубокие раны. Сержант с трудом поднявшись спрятал лицо в ладонях, ощущая как в голове привычно начинает шуметь хаос безумного зова, вихрем закручивающего мысли. Скоро всё закончиться, подумал он, скоро наступит тишина, должна наступить тишина.

Рон поднял с земли десантный нож, рассматривая широкое блестящее лезвие в котром отражался каменистый овражек и частичка серого неба. Он глубоко вздохнул и сжал рукоятку ножа.

За оврагом, дорога от разрушенного моста устремлялась к далёким позициям зерг на горизонте. Скоро и эту землю заполнит крипт, мелькнуло в голове Рона, и вся планета из грязно-голубой стане фиолетовой и однообразной.

Ложбина была в нескольких десятках метрах от Рона. Но до неё всё было перекопано осыпавшимися окопами, битком набитыми разъеденными кислотой скафандрами. В воздухе стоял приторный запах разлагающихся тел. Рона едва не выворачивало, от жуткой картины вокруг, от запаха и зова, беснующегося в ушах и скручивающего желудок узел.

Как и говорил Серебрат в ложбине стоял шатл, но не это привлекло внимание Рона. Он стараясь не обратить на себя внимание подкрался к камням у края ложбины и присмотрелся.

На самом дне ложбины в лёгкой полупрозрачном плаще стоял темплар, а прямо перед ним было нечто. Было похоже на то как если бы фотографию с картинкой этой ложбины разорвали на двое, а потом неаккуратно склеили, да так, что остался длинный узкий шов. Щель, но не между мирами, а энергетический сгусток из которого и исходило сводящее с ума безумие. Темплар отложив своё оружие в сторону пытался, по всей вероятности закрыть эту щель. Это удавалось ему с трудом, но истекал кровью, которая синеватой густой массой стекала по израненному телу на землю.

Вой в голове превзошёл все пределы. Рон в отчаяние сжал голову руками, но боль не прекращалась, в глазах танцевали кровавые чёртики, а внутри него возникло чувство неописуемой ненависти к темплару. Не понимая, что он делает, Рон с криком взбесившегося животного бросился вниз в ложбину. Темплар резко развернулся и увидел террана с перекошенным от боли и ненависти лицом, в разодранном скафандре, устремившегося к нему. По нахлынувшим на него мыслепотокам терран темплар понял, что Бездна слишком глубоко проникла в него и перед ним не что иное как физическое воплощение не_Тьмы, ночного кошмара этой Вселенной, вдруг обрётшего реальность. Терран с жутким криком прыгнул на темплара, не успевшего подобрать своего клинка. В руке террана ослепительно вспыхнул в лучах солнца десантный нож.

Рон открыл глаза, понимая, что всё кончено. Он лежал около поверженного темплара, так и не успевшего оказать никакого сопротивления. Руки, скафандр и лицо Рона было перепачкано в густой синей крови протоса, а в голове по прежнему выли песню зова три тысячи демонов. Зерлинг стоял рядом, он выглядел довольным.

— Всё отлично, — уловил мыслепоток линга Рон, — Теперь вставая и прикоснись к псионным отросткам темплара, чтобы я мог передать тебе его осознание. Рон приподнялся и на четвереньках подполз к превращённому в кашу от многочисленных ножевых ран темплару и с трудом сдерживая тошноту прикоснулся к темплару.
— Сначала ты ничего не почувствуешь, — снова дошёл до Рона мыслепоток зерлинга, — а потом к тебе придёт то, что называется безмолвным знанием, оно будет направлять тебя в течение всего твоего пути, если ты конечно пройдёшь его от начала до конца, а не погибнешь.
— Я передал тебе всё что, хотел, — Зерлинг лёг на землю и закрыв глаза погрузился в себя, — в нужное время это знание само придёт к тебе. А сейчас, когда я объедению наши Пси ауры, Источник Бездны, закроется навсегда. Его закрытие и тот факт, что ты жив, должно подсказать тебе, что перенос удался полностью.
— Что я буду чувствовать, став этим монстром?, — с трудом продираясь через песню зова, послал мыслепоток Рон.
— Этого я не знаю, — ответил линг, — А теперь прощай.

Хор демонов в голове Рона взвыл, и тот упал на тело темплара без сознания.

Яркое солнце бьёт в глазах, ужасно жарко. Рон открывает глаза и смотрит в пока ещё голубое бездонное небо. Тело, точно опережая приказы мозга, поднимается на ноги, а руки привычным движением расстегивают ставший уже бесполезным скафандр. Тяжёлый металл, позволяющий существовать человеку в любой атмосфере, любой планеты с грохотом рушиться на землю, поднимая облако пыли. Рон лениво осматривается. Около шатла безмолвно лежат два тела, протоса и зерга, оба уже давно мертвы. Вокруг стоит тяжёлая пустая тишина, инородный сгусток энергии растворился в воздухе. Рон, развернулся и пошёл к шатлу, предстояло ещё мное успеть, впереди долгая и тяжёлая дорога обратно. Поднявшись к шлюзу шатла Рон остановился и бросил прощальный взгляд на планету, осознавая, что уже никогда не вернется сюда и что ужас, который он хотел прервать здесь на Земле ни кончиться никогда, что Зов будет петь в его голове вечно и даже смерть не властна над этим жутким кошмаром, имя которому ещё даже не придумали…