Айюр в лунном свете

Лес наполнялся звуками ночи: криками птиц, тихим урчанием притаившихся в кустах хищников, стрекотом насекомых. Над неподвижными кронами Айюрских джунглей ярко светился голубой диск луны. Влажный воздух пах дикою жизнью, но в этот запах уже закрался тонкий гнилостный душок зерговского крипа. Скоро закончится всё…увянут отравленные цветы… падут в руинах объятые голубым пламенем города… Скоро, совсем скоро, но не сейчас…

Вот уже четыреста циклов Лу, как я покинул это место без всякой надежды вернуться… И вот я снова здесь, и мне уготовано увидеть конец моей родины…

Тёмные братья медленно и неслышно ступали рядом со мной, жадными глазами пожирая невиданный ими мир. Мир, о котором они могли знать лишь из рассказов, и к которому их тянула их суть Перворожденных… Айюр, предвечная и изначальная наша Колыбель… Они бывали на многих планетах, их ноги касались и холодных пустынь, и заснеженных прерий, и раскалённых камней Чара… и вот теперь они шли по мягкой почве джунглей, прогретых светом Лу, и вдыхали мягкий воздух утомлёнными лёгкими. Шли, боясь потревожить прикосновением хрупкую совершенную гармонию. Гармонию, которая уже была отравлена.

— Я чувствую себя баловнем судьбы, мой Прелат! Никогда не думал, что смогу увидеть эту красоту! – тихо произнёс один из храмовников. Такесур, совсем ещё молодой, чуть больше двухсот циклов отроду… — Айюр… вот здесь… под моими ногами… не снится ли это мне? – он затаив дыхание прокрался между двух разлапистых кустов синары и осторожно приложил руку к коре высокого старого дерева гунйи. В его ауре скользнула затаённая горечь и боль. – Настоящий, живой Айюр… — он погладил дерево и робко отступил, восхищённый и одновременно опечаленный, и чувства его быстро передались всему отряду. Мне вдруг стало стыдно за весь клан тёмных храмовников… эти молодые воины не выбирали путь Тьмы. Они просто родились там, где это было единственным выбором, и я не мог знать, добровольно ли они приняли отсечение. А ведь они могли родиться в любом из миров, колонизированных кхалаями, и могли быть счастливы в великом единстве… У меня, в отличие от них выбор был… но я никак не мог выбрать между Светом и Тьмой, и тогда светлые сами толкнули меня в пропасть. Изнеженный, привыкший к тёплому дому, к его мягкой воде, к непыльному месту старшего проповедника, я чуть не погиб, столкнувшись с холодным антимиром и пустотой отсечения… но воля моя была сильнее.

Где-то в глубине джунглей закричали один за другим тегоны и захлопали десятки крыльев. Мы затаились, вспуганная стая пронеслась над нашими головами. Я напрягся, вслушиваясь в псионический эфир… что-то живое… но не зерги. Их энергия похожа на вязкие пятна грязи в чистой энергии планеты. Я протянул восприятие так далеко, как мог… сознание. Два светлых сознания. Я забылся и пошёл ближе, туда, откуда улетели тегоны, не отпуская хрупкую связь. На том конце я чувствовал пульсацию эмоций – радость, веселье, беззаботность…

— … они какие! Я бы тоже хотела такие крылья!

— Наши крылья гораздо совершеннее, мы будем…

— …сегодня нет ветра… …какие звёзды! И никого в небе, только звёзды и луны… даже развед-зонды далеко…

Я подходил ближе и ближе – впереди была залитая светом опушка леса, вот я выглянул из-за куста… Дети. Два маленьких светло-серых протосса в серебристо-белых одеждах нежились в высокой траве…

— И почему нас не хотели отпускать? Что может быть опасного на Айюре? Я джудикейтор, я могу подчинить своей воле любого зверя! – один из малышей подпрыгнул, водя в воздухе руками, будто бы наводя морок на кого-то невидимого. Вокруг него мерцало облачко телепатического света. Девочка засмеялась.

— Джудикейтором ты будешь ещё очень нескоро, Симален. А с твоим норовом тебе бы в храмовники!

— А что? Я бы и с пси-клинками управился! – юный шелак выставил руки в стороны, как если бы нёс оружие, начал прыгать с места на место и колоть воображаемого противника.

— О, спаси меня, мужественный фанатик! На меня напали Падшие! – его подруга весело подыгрывала, в то время как настоящие «Падшие» смотрели на неё из-за деревьев. Дети были так увлечены, что совершенно не ощущали нашего присутствия, а мы умиленно наблюдали за их беззаботной игрой.

— Они ещё ничего не знают. Это несправедливо! – закрыто сказал мне магистр Милар, выглядывая у меня из-за спины.

— Это разумно. Они могут радоваться жизни, пока ничего не произошло. Любить Айюр, пока он жив, как будто он будет жив всегда… это их счастье.

Игра детей в лунном свете среди первозданной красоты родной планеты… что могло быть прекраснее? Я дома… а ведь у меня тоже был сын. Быть может, он ещё жив, но вряд ли он узнает меня, даже если мы найдём друг друга на этой войне. Тьма меняет. Одно дело сгусток тёмной пси, который ты носишь на шее, пряча от других, а другое — тёмные миры, в которых тьма свободно летает в воздухе, безраздельно владея всем вокруг и заполняющая твою душу…

Вдруг краем сознания я уловил приближение опасности – скачущее пятно темноты с правой стороны… трещали ветки и рвались большие листья, и к этому шуму примешивалось частое клокочущее дыхание. Зерглинг. Голодный. Оторвался от стаи. Если бы рядом был надзиратель, мы бы его почувствовали. Жалкое в своём одиночестве существо сейчас не было связанно с волей Роя и могло существовать само по себе, как умело.
Дети обернулись на звуки.

— Наверное бенгалас охотится, — спокойно заметил мальчик.

— Уж не на нас ли… — девочка робко попятилась за спину своего друга.

— Они не должны нас видеть, они не должны никому сказать, что мы здесь, — Милар вцепился в мою руку, но я оттолкнулся от земли и вырвался, выкатившись на поляну прямо перед детьми. В следующие несколько секунд маленькая мерзость выскочила из кустов и упала на траву дюжиной кровавых ошмётков, сражённая несколькими молниеносными взмахами моего варпклинка. От моих спутников исходило восхищение… но спиной я чувствовал ужас детей. Они не видели меня, но видели, что произошло, видели примятую подо мной траву, а главное – чувствовали всплеск моей тёмной энергии… Я развернулся и дал сигнал остальным.

Тёмные братья быстро заняли периметр опушки и активизировали кристаллы, чтобы оторвать малышей от Общей Связи – пока они не поняли, что произошло, нужно было спрятать их сознания от тех, кто мог бы поднять настоящую тревогу. Я почувствовал неодобрительный взгляд Милара… да. Раньше я себе такого не позволял… сентиментальность в мире тёмных несовместима с жизнью, но здесь, на Айюре, словно воскрес на миг тот другой я, погибший сотни циклов назад…

Дети взвизгнули от неожиданного разрыва.

— Падшие! – засигналил юный джудикейтор, в истерике пытающийся выбрать направление для бегства, но задним умом понимающий, что при желании я догнал бы его в два прыжка. Крик мальчика утонул в пустоте. Девочка стояла неподвижно, дыша глубоко и медленно.

— Успокойся, Симален. Мы окружены. Лучше не провоцировать… — она пристально смотрела на меня огромными лиловыми глазами, именно на меня, хотя и не могла меня видеть. Я почувствовал, как светлые потоки её энергии стучатся в мой плотно закрытый разум, — Покажись… приди на Свет… — шептала она.

— Почему бы и нет, — громко подумал я и материализовался перед ней. Братья начали судорожно переглядываться, но я уже получил данные с развед-зонда – на милю вокруг нет ни одного разумного организма или робота… один за другим мои рыцари вышли из тени. Симален вжался в траву, взгляд его расфокусировался. Девочка продолжала смотреть любопытствующе-напуганными глазами, в которых мелькнуло торжество.

— Тебе не нужно бояться меня, дитя. Твой враг лежит в траве, я разрубил его на части.

Малышка отпрянула на шаг, но глаз не опустила.

— Тебе нельзя быть здесь, разве ты этого не знаешь? – она постаралась сказать это как можно спокойнее и увереннее, как если бы она была взрослым джудикейтором, пытающимся наставить меня на путь истинный.

— Тебе тоже, – невозмутимо ответил я, мысленно указав на останки зерглинга – здесь опасно. Вот только, я вижу, ваше любопытство пересилило мудрые наставления старших, которые в кои-то веки были не беспочвенны.

— Что мы будем с ними делать? – раздражённо прошипел Милар по закрытому каналу. — Теперь мы не сможем отпустить их.

— О том, что мы здесь, уже итак знает пол-Айюра. Но никто не знает где это здесь. А нам нужно пробраться в цитадель, если ты помнишь. Дети – это удача, они отвлекут на себя внимание, в то время как мы зайдём с другой стороны. – у меня в голове внезапно созрел чёткий план. Всё было до смешного просто, хотя раньше я счёл бы это излишне жестоким…

— Уж не собираешься ли ты им… навредить? – Милар сделал несколько шагов вперёд – кольцо тёмных вокруг полянки сузилось.

— Немного. Совсем чуточку. Попридержи мальчишку. – я наклонился к девочке и открыл ей своё сознание – Как тебя зовут, храбрый носитель Кхалы?

По-видимому решив не упускать такой редкой возможности, дитя с радостью открылось мне навстречу мягким светлым потоком. – Я Накхати ке Шелак… я хочу каждому принести свет… и тебе…

— Эн Таро Адун, Накхати. Я Зератул. Я здесь, чтобы спасти наш народ. – пока я говорил, я выпустил ей навстречу облачко светлой пси, которая оставалась у меня внутри долгие годы… параллельно же ей нити тёмной энергии окутывали сознание девочки, которая была слишком сосредоточенна на внутреннем, чтобы помнить про внешнее… такая частая ошибка молодых джудикейторов, наивных и беззащитных перед тьмой… Симален может и увидел окутывавший её морок, но не мог предупредить подругу, так как в данный момент беспомощно брыкался в руках Милара.

— Откуда в тебе, тёмном, такой тёплый свет? И… и… от кого ты хочешь спасти нас?? – она, казалось, наслаждалась моей энергией, обволакивавшей её со всех сторон… если у её разума и была какая-то защита, то тут она полностью потеряла бдительность. Видно никто не говорил ей, что никогда не стоит недооценивать тёмных храмовников…

— В каждом из нас есть свет, милое дитя. А сейчас я хочу спасти вас от самих себя. – я положил руку ей на плечо и потеребил цепочку, на которой висели кхайдариновые кристаллы — И Забрать Твой Свет. – я резко дёрнул её и вогнал всю светлую энергию в потухшие камни. Накхати не успела разорвать связь со мной, и вся её пси ушла в мою ловушку. Место её по инерции заняла тёмная пси, которая её окружала. Тело ошарашенного ребёнка безвольно упало в траву.

— Ах, мой Прелат, как вам не стыдно! – воскликнул Такесур и по всей полянке прокатился торжествующий псионический хохот.

— Не стыдно. Кхалаи быстро приведут её в чувства, и всё с ней будет в порядке. Но мы будем уже далеко. — как ни странно, мне тоже было весело. Можно даже сказать, что меня распирала гордость за то, что я не забыл ещё эти джудикейторские приёмы майнд-контроля… Я повесил на шею цепочку кхайдаринов. Братья снова захихикали.

— Вот так трофей! А что с этим? – Милар кивком указал на продолжавшего брыкаться Сималена. Он явно рвался в битву, лиловые глаза горели ненавистью. Нельзя, нельзя таким нервным мальчикам быть судящими…

— Пусти его. Веселиться так веселиться.

Милар позволил ребёнку вырваться. Тот в три прыжка оказался передо мной. Превалировавший сперва страх сейчас утонул в фанатичном гневе и решимости сделать со мной то же, что я сделал с зерглингом. Только вот он, похоже, забыл, что оружия у него сейчас нет…

— Я, Симален ке Шелак, сын джудикейторов Сиомида и Ин Тайер, не боюсь тебя, ты, жалкое порождение тьмы!

Мои рыцари снова разразились псионическим хохотом. Со всех сторон в адрес мальчишки летели скабрезные выкрики на чеменду. Он распалялся всё больше и больше, и наконец с высоким прыжком ударил меня ногой в грудь. Я стоял неподвижно, выражая невозмутимость. Мне уже и раньше приходилось преподавать жестокие уроки неразумным и непокорным юнцам, но те были юными детьми тьмы. Этот же был сыном моего давнего врага, и в ауре его я улавливал знакомые черты, от чего мне хотелось покарать его ещё больше. Он заколотил меня кулачками по ногам – выше ему было просто не достать. Затем снова подпрыгнул и ударил в живот… это было даже немного неприятно. Я недовольно прищурился, испуская в сторону маленького джудикейтора волны презрения. Больше ударов не было – изнеженное дитя выбилось из сил. Тёмные затихли. Они знали, что сейчас будет.

— Может не надо? – издевательски спросил Милар так, чтобы мальчик слышал его. От того тут же понеслась новая волна страха.

— Ну разве же я могу вот так просто позволить себе быть битым, ммм? – не менее гадливо ответил я. Не мог бы, даже если бы хотел, тем более на глазах дюжины братьев… нельзя позволить себе очередной всплеск сентиментальности.

— Ну может отрубишь ему хотя бы… скажем… руку? Подумаешь – не сможет держать кисточку… зато останется кхалаем! Или ногу – зачем джудикейтору ноги? – послышалось несколько тихих смешков, но некоторые так и застыли в ожидании. Мальчик быстро попятился и поглядел по сторонам – бежать было некуда. Полянка превратилась в арену, окружённую плотным кольцом тёмных, и не менее плотным кольцом непроницаемой чистой Тьмы. Пользуясь его замешательством я подошёл и потянул мальчишку вверх за туго стянутый хвост почти у самого корня. Эфир огласился отчаянным воплем, когда ноги его перестали касаться земли, и ткань чувствительных отростков натянулась до предела а мои пальцы пережали кровоток.

— Пусти! Пусти!!! Больно! Порочный еретик!!! Падший!!! Опусти меня на землю СЕЙЧАС ЖЕ!!!

Несколько братьев отвернулись. Видимо даже им было его немного жалко – а может быть просто каждый из них невольно вспомнил, как то же самое в детстве делали с ними. Но во мне всё сострадание затмило желание расквитаться в лице несносного мальчишки со всей джудикейторской кастой, а особенно с племенем шелак… Я вспомнил, как четыреста циклов назад четыре фанатика приволокли моё безжизненное тело к капсуле, прикреплённой к арбитру, который должен был доставить её в открытый космос и выбросить там — так поступали со всеми изгнанниками. И вспомнил невыносимую боль, охватившую меня от впившихся в мои воспалённые отростки когтистых пальцев Сиомида, пилотировавшего тот арбитр, знавшего, что я не могу ни двигаться, ни говорить, только кричать, кричать в окружающую меня пустоту. Я не знал, сколько он продолжал эту прощальную пытку, но отголоски этой боли жили во мне даже сейчас, и я не видел причин прощать. И сейчас в моих руках был его сын, такой же беспомощный, как я когда-то.

— Как вам угодно, Судящий, – я поднял свободную правую руку – над ней замерцало тусклое зелёное свечение варп-клинка. Ослеплённый болью ребёнок не мог его видеть… и даже не почувствовал, когда я плавным движением срезал ему отростки выше своей руки. — Уходим! – я отпустил руку и уже через несколько секунд весь наш отряд нёсся через джунгли, надёжно защищённый невидимостью и потоками тёмной пси, скрывающей нас от других сознаний. Лишь Такесур на миг замешкался, бросив прощальный взгляд на оставшиеся в траве тела.

Даже через километр мы могли слышать детский вопль. Он был громкий, но расшифровать его не представлялось возможным. Мы продолжали бежать, ступая мягко, уворачиваясь от густой листвы, прыгали по деревьям, стараясь не выдать ничем своего присутствия. Дети не могли знать, куда мы побежали и зачем. А значит, кхалаи пошлют все имеющиеся в округе зонды прочёсывать лес вокруг поляны. Но пока они поймут, что случилось, мы будем уже внутри, зайдя в цитадель с незащищённой стороны… потому как они сосредоточили оборону с севера, где сейчас собирал свои войска Феникс, не знающий, что я здесь. Потому как если бы он знал, судящие запросто прочли бы его мысли через общую связь.

У северного входа не было ни одной пушки. В небе всё было чисто – корабли-разведчики и зонды улетели на поле боя, ещё десяток прочёсывал западный вход. Город был напряжённо тих и пуст, и лишь мерцание пилонов и редкие мирные жители на улицах напоминали о том, что он ещё жив. Мы перемещались бесшумно, едва касаясь ногами земли и, минуя многочисленные переходы, подошли к сердцу Иалона так близко, как могли. Две пушки охраняли здание суда. Немного, но достаточно, чтобы поднять тревогу. Мы остановились на минимальной дистанции.

— И что же теперь, Зератул? – хмуро обратился ко мне Милар, пока остальные восхищённо разглядывали серебряную столицу — Что мы забыли в этом отвратительном месте?

— Наш брат, храбрейший из воинов Кхалы, там, в стасисе, ждёт приговора Конклава. А мы останемся здесь, ждать армию великого экзекутора. Лучше и быть не могло, ммм?

— И ты позвал нас сюда, рисковал жизнью и тайной межмирового портала, чтобы мы помогли целой армии КХАЛАЕВ спасти нашего брата… Кхалая? Но это же настоящее безрассудство!

Я посмотрел на магистра холодно и спокойно. Свет луны серебрил дома, выхватывая белые пирамиды храмов, среди которых мои воины ходили как проклятые тени. Я потянулся к их сознаниям:

— Верьте мне, тёмные братья. Как только он будет освобождён – нашему Изгнанию придёт конец. И вы станете первыми из нас, кому позволено будет войти в храм нашей Родины не как еретикам и преступникам, а как равным любому из детей Айюра!

Все храмовники повернулись ко мне. Они понимали вес каждого моего слова, и каждому из них хотелось бы тут же передать его тем, кто остался на Шакурасе, но они должны были ждать. Уже скоро… совсем скоро… но не сейчас…