Название фанфика	Da Capo Al Coda
Автор	Zeratul_ke_Venatir
Рейтинг	R
Персонажи	Джим Рейнор, Тассадар, Зератул, Алдарис
Посвящение
Предупреждение	Повествование содержит тонны стёба завуалированного и не очень, пропаганду тяжёлых инопланетных наркотиков, межгалактическую нецензурщину, расовые предрассудки а также бессовестную порнографию, посему уберите (чуть не сказал «убейте») нервных несовершеннолетних беременных патриотов матушки Земли (а так же батюшки Айюра, дабы уберечь их от псионического инфаркта, их итак мало осталось) от экрана. Любители же обилия летящего во все стороны сочного мясца, межзвёздных перестрелок и эпохальных битв, исполненных сопливого пафоса, увидят здесь максимум скромный шашлычок из терранинки и пару дюжин невинноубиенных собачек. Поклонники зергов найдут своих любимчиков в седьмой главе. Последнее и самое главное – многабукаф. Некоторые могут ниасилить. Другим же, если таковое возможно, я искренне желаю получить удовольствие и посмеяться, а может быть даже и задуматься над чем-либо, кроме уровня моего интеллекта. За отсутствием языка, зад никому лизать далее не намерен.
От автора	Персонажи: Канонические: Джим Рейнор, Тассадар ке Саргас, Зератул ке Венатир, Алдарис ке Ара – все малость ООС, но в своём репертуаре. Оригинальные: Слава Кизляков, Чиса Хосида, Герман Райхер, Ураджуд из клана Тул'э, Мариджар ке Ара, Сарундини ке Аурига и прочие прочие прочие незабвенные наши друзья в эпизодах и массовке. Кассандра и Джессиндар принадлежат Инити – если кто-то вдруг их узнал… Благодарности: - Компании Blizzard, в далёком 97м году подарившей нам всем этот дивный мир. - Покойному Курту Воннегуту, моему любимому писателю, даровавшему мне столь настойчивое вдохновение, что я смог дописать этот фанфик до конца. - Моим друзьям с 7х, которых я помню и люблю! В частности Сиду Сайверу, который убил меня. И спас. - Особая благодарность Сарундини ке Аурига, её роялю и прочему нашему с ней совместному куреву. - Также особая благодарность маленькому Драко, непремерно возжелавшему почитать непристойностей, благодаря чему рассказ из пары страниц растянулся на все двадцать. - Ну и конечно же Ин Тайер ке Шелак, прокуратору Иалона, моей четвёртой любимой жене, подарившей мне Айюр в лунном свете, без которой ни этот, ни другие мои рассказы никогда не были бы написаны… С уважением и пониманием, бывший, и в последствии восстановленный джудикейтор десятой степени Валитар ке Венатир.
Аннотация

«Познавая иную расу – познаёшь самого себя»

— Сарундини ке Аурига¹, «Терране – кривое зеркало наших ошибок»

«Зная, что они слышат наши мысли и чувства за километры, мы просто не имеем права встречать их агрессией»

— Герман Вольтер Райхер, «Янтарные Очи Великого Ра²»

1. CAPO

«Как жаль, что большинство терран умирает в том возрасте, когда у наших детей происходит первая большая линька… они рано стареют, теряют стимул жить и развиваться, потому что даже в теории не могут дожить до нашего уровня восприятия!»

— из корабельного дневника Тассадара ке Саргас

Слава сидел на небольшом валуне и внимательно разглядывал замызганный пергамент — по крайней мере так он окрестил грязный свёрток чего-то мягкого, явно не являющегося бумагой, на котором кровью свежепорубленного зерглинга были начертаны неведомые закорючки. Если бы он лично не видел, как этот разумный динозавр вырисовывает их своим грязным пальцем, то ему и в голову не пришло бы, что этот набор пятен как-то расшифровывается.

— Наверняка что-то матерное… — буркнул он под нос и отложил «послание» в сторону. Согласиться с ним было некому, так как большинство терран спали праведным сном, как им и было положено по природе. Большинство – но только не Слава. Каждую ночь он сидел и рассуждал сам с собой о причинах подобного феномена. Одной, пожалуй, самой прозаичной версией, было то, что он просто был одним из тех людей, которые в принципе существуют в ночном режиме – но военная муштра обычно выбивала эту дурь в первые же дни тренировок. Второй, более личной и ему приятной, была принадлежность к некоей этнической группе терран, которые склонны ночью не просто жить, но и предаваться всяким удовольствиям, коих, правда, пока не предвиделось, и буянить. Ну а третьей и самой на данный момент логичной причиной было то, что у окружавших их динозавров ночью как раз-таки наступал пик активности. Джимми Рэйнор ещё говорил, что так будет удобнее «бдить» оборону – мол они спят днём, мы ночью³… Но Славе Кизлякову в таком окружении не спалось.

Всё началось с того, что в бараке на Тарсонисе кто-то обмолвился о том, что Чау Сара уничтожена пришельцами. За ней Мар Илион, Мар Сара и ещё пара планет. Но природный пофигизм и обилие выпивки сыграли свою роль – такие страшные новости всколыхнули боевой дух морских пехотинцев группы «Г-74-запасные» ровно настолько, что те забросали бутылками правительственное здание и отстояли несколько недель на гаупвахте каждый. Когда они вернулись, поступила очередная страшная новость – на Тарсонис напали зерги. Кто такие зерги им пришлось выяснять уже на поле боя. Мясо у них оказалось крайне невкусное.

Группа «Г-74-запасные» состояла из недавно призванных ребят, едва окончивших начальную школу. Военное положение – так сказал генерал Дюк – придётся жертвовать умом ради силы. Едва глотнувший жизни молодой Слава оказался в тесном бараке и два года учился драться и стрелять. Вдобавок к этому он научился втихаря сливать из танка тормозную жидкость и пить её, нюхать дымящуюся гаусовку до помутнения в глазах и ругаться в свои четырнадцать как бывалый морпех. По крайней мере, он так думал. Тот факт, что кто-то из этих ребят вообще думал, Джима Рэйнора крайне удивил.

Взращенные исключительно как пушечное мясо, мальчишки оказались крайне живучими, не имея ни малейшего понятия о стратегии или тактике. Двое суток неусыпной обороны и сотни мёртвых зергов… из тридцати человек их отряда выжило пятеро, включая Кизлякова. Потом грянул гром и пришли динозавры. Так их мысленно называл Слава, вспоминая яркие картинки из «Общей Истории Терры Для Детей» и как-то случайно прочитанного романа древнего терранского писателя Рэя Бредбери(пожалуй это были две самые интересные из десяти прочитанных им в жизни книг). Вытянутые морды, мощные трёхсоставные ноги, разноцветная толстая чешуя… Только что у них не было таких страшных зубов – зато у зергов их было хоть отбавляй – и хвост был почему-то на голове, и о назначении его оставалось только догадываться. И они, в отличие от древних земных рептилий, были даже слишком разумны.

Ксенобиологию юный морпех изучить не успел, и потому только уже на пути к Айюру – как он понял родной планете этих динозавров – полковник Красин сказал ему, что это протоссы, те самые, что выжигали целые планеты ради уничтожения зергов. Кирилл, коллега Славы по отряду, был так возмущён, что по прибытии на эту планету принялся из гаусовки палить по деревьям с криками «За Мар Сару!». Другие члены отряда «Г-74-запасные» нашли его затею весёлой и присоединились, и только Кизляков задним умом почувствовал, что делать этого не стоит. В правоте своей он убедился тут же, когда обугленные останки товарищей подкатились к его ногам, а с высоты трёх метров на него уставились мерцающие глубинным светом янтарно-жёлтые глаза, и они для юного морпеха оказались страшнее, чем дюжина голодных гидралисков.

— За Айюр. – холодно сказал одетый во множество грязных тряпок убийца и буквально растворился в воздухе.

К ужасу Славы его вразнобой сформированный отряд послали на позицию вместе с Зератулом – так звали динозавра, изрубившего его товарищей – и ещё дюжиной как две капли похожих на него «тёмных братьев».

— У Зератула по бокам косички. Не заговаривай с остальными ради собственной же безопасности, да и к нему не очень-то подходи – эти ребята – ходячая шизофрения. Вообще, лучше сразу связывайся со мной, а я свяжусь с Рэйнором, он с Тассадаром, а он уже с великим экзекутором. Но это только если что-то серьёзное. Очень серьёзное. И никаких боевых действий без моего ведома! Ясно?

— Эм… Ааа… Есть сэр! – других слов Слава в общем-то и не знал.

— Отлично. Бывай. У меня нет времени. – так сказал полковник Красин.

В отряде было около десятка пехотинцев, все из разных групп, либо разъединённых, либо уничтоженных, во главе людей шёл немолодой бывший пилот Райхер, с ними под боком начинающая девушка-призрак с труднопроизносимым именем, тут же ставшая объектом всеобщего вожделения. Протоссы соблюдали радиальную дистанцию и никто не мог их видеть, да и не смог бы, даже если бы захотел – в такой компании они предпочитали оставаться невидимыми. Славе было завидно.

— Почти как призраки… только круче. Намного круче. Я тоже так хочу. – думал он про себя

— Быдло — оно и на Айюре быдло… — словно в ответ ему пробурчал идущий впереди пилот, непереставая дымя сигаретой.

2. Поэзия айюрского леса.

«Никогда не просите Зератула читать вам стихи. Не приведи создатель, если вам они не понравятся. Тогда вы рискуете проснуться без хвоста. Хотя, если они вам понравятся, вас всё равно, скорее всего, кастрируют, только уже по вашей же собственной просьбе.»

— Анримар ке Шелак⁴, «Сто лет на милости Падших»

Готовилась масштабная наступательная операция – люди и протоссы стягивали на Айюр все силы для решающего удара по некоему Сверхразуму. Слава пыхтел от досады, лишённый возможности видеть флот разумных динозавров во всём великолепии. Ему приходилось лишь слушать рассказы остальных членов отряда, которым довелось даже атаковать дивные золотистые корабли. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как никто не заставлял его ходить по струнке, стрелять по мишеням и пить всякую дрянь, и в юноше проснулись давно забытые чувства – жажда жизни и жажда знания. Он снял помятый бесполезный доспех и почувствовал, как огромный груз упал не только с его тела, но и с его души. Воздух айюрских джунглей оказался влажным и прохладным, полным запахов и звуков живых организмов, которые ему тут же захотелось исследовать.

Благо временем он был не обделён. Ночью, пока все спали, луны Айюра светили очень ярко. Сначала он побаивался отходить от базы дальше, чем на полсотни метров, потом расслабился. За всё время, пока они «бдили» этот «рубеж» ни один зерг сюда не забежал. И не мудрено – труднопроходимая лесистая местность была окружена стеной из скал, сорвавшись с которых погиб бы даже ультралиск. Было похоже, что их просто хотели отослать подальше с глаз долой.

Первым делом его внимание привлекли большие красные фрукты, гроздьями висевшие на низких широких ветках. Ему и в голову не приходило, что что-то в этом мире может быть ядовитым, поэтому он смело сорвал один и вгрызся в сочную мякоть. Фрукт оказался вкусным и нежным. Намного приятнее на вкус, чем зерги. И уж конечно приятнее, чем протеиновый коктейль, который он ел каждый день на завтрак, обед и ужин. Поэтому он решил впредь от него отказаться в пользу разнообразной айюрской флоры.

Он рискнул попробовать ещё несколько фруктов и даже какие-то орехи. Главным минусом этих мероприятий была высота деревьев, но, обнаружив недюжинную целеустремлённость, Слава наловчился лазить по ним и мысленно сравнивал себя с обезьяной.

— Интересно, ели ли динозавры обезьян? – думал он, нацелившись на продолговатый розовый фрукт с оранжевыми пупырышками.

— Динозавры ели других динозавров. А другие динозавры ели траву. Но тебе, обезьяна, лучше бы не есть куукзу. Умирать будешь долго и мучительно. – произнёс в его голове чей-то замогильно-мрачный голос. Слава так и застыл с раскрытым ртом, а фрукт выпал из раскрытой ладони и по пути к земле глухо ударился о несколько веток. Но внимание морпеха было поглощено обращённым к нему лицом сидящего на соседнем дереве Зератула, от которого весьма специфически разило смесью запахов различных выделений, явно принадлежавших недавно убитым зергам.

Его даже не смущал тот факт, что он появился из ниоткуда – Слава уже привык к подобным шуточкам призраков. Но о голосе, звенящем в голове, его не предупреждали. А до этого никто из гигантских рептилий до разговора с ним не снисходил, не считая дня его высадки на Айюр; но тогда он был не в том состоянии, чтобы думать о том, кто и как с ним разговаривает – его внимание было приковано к внушительному орудию, в секунду превратившему четырёх человек в кровавое месиво. И сейчас, собрав в комок всю имевшуюся у него логику, мальчик всё-таки связал мрачный голос с его обладателем, и каким-то образом почувствовал, что тот улыбается, хотя у него не было даже намёка на рот под туго намотанной тряпичной маской.

— А ты не так безнадёжен, как другие обезьяны, ммм? Где твоё оружие? Ты ведь забыл, зачем мы здесь, я вижу.

Винтовка. Он никогда не расставался с ней. На данный момент она была его единственным другом – он часто гладил угловатый корпус гаусовки, погладил и сейчас.

— А что это там за кисайсабутса летит, ммм? – протосс как бы в шутку ткнул пальцем в небо.

Слава машинально поднял голову – меж крон деревьев на фоне луны лениво ползло бесформенное нечто. Словно что-то внутри скомандовало ему немедленно стрелять, благо оверлорд летел достаточно низко, чтобы попасть, хотя и слишком высоко, чтобы целиться. Но не для Славы Кизлякова. С неба сразу полетели комья отстреленной склизкой плоти. Чёрная туша поползла прочь под прикрытие деревьев, но раны её были тяжелы и она, по-видимому, пошла на экстренную посадку.

— И как они вообще… летают?

— Мне самому это крайне интересно… — прозвучало в голове у Славы. На дереве рядом уже никого не было, но где-то вдалеке послышались знакомые визги зерглингов, которые, впрочем, тут же затихли.

До рассвета оставался час. Вернее сказать, до восхода Лу, так как рассветом протоссы считали восход айюрских лун. Испачканный с ног до головы зерговской кровью и экскрементами Зератул сидел рядом со Славой на камне, наблюдая за тем, как тот исследует изрисованный им пергамент.

— Если ты это расшифруешь – тебе будут открыты все пути, землянин… — морпех уже третий раз мысленно повторил его странные слова и снова бросил взгляд на хитросплетение изогнутых символов.

— Не думай о награде. Думай о цели. Твоя цель – знание… – голос тёмного звучал вяло, глаза почти потухли. Было похоже, что он засыпает. Даже эти разумные динозавры иногда устают. Слава взял пергамент в руки и закрыл глаза. Инопланетные символы плыли по сетчатке. Даже если бы он мог расшифровать их – что бы это дало ему? Но ненасытное любопытство не давало ему покоя. Он попытался гладить и нюхать «послание» — не помогало. Утомлённое сознание уже начинало сдавать. В сосредоточении он и не заметил, как Зератул свернулся около камня в клубок и накрылся своим грязным изодранным плащом. Тупая боль застучала в голове, он со злостью отбросил пергамент и неожиданно сам для себя прокричал:

— Мозгоёбы узколобые довели планету!!

Столько зергов расплодилось, от дерьма проходу нету!

Вдалеке между деревьев заалели полоски зари, и айюрские джунгли закачались от утреннего бриза.

— О. Быдло кукарекает. – сонно буркнул старик Герман, спавший неподалёку.

— Правильно, Кизляков. — прозвучал в голове Славы словно издалека тяжёлый голос протосса.

3. КОГДА РАЗМЕР ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ

«С точки зрения психосексуальности, нервные отростки для протосса имеют столь же важное во всех отношениях значение, как половые органы для человека.»

— Фарадаксан ке Ара⁵, «Конец Света»

За всё это время никто из отряда не осмелился подкатить к девушке-призраку с предложением удовлетворить естественную мужскую потребность. Не всякий даже знал, как её зовут. Но все, за исключением спящего Славы, испытывали всестороннее возбуждение, когда она стояла на своей точке наблюдения со взведённой винтовкой на фоне девственных джунглей. Старый Герман даже полагал, что сама она ещё девственница, так молодо она выглядела, и потому не понимал, что она вообще делает в отряде.

Чиса Хосида ростом едва достигала полутора метров, сложения была соответствующего – детского. Армейские условия превратили и без того худую девушку в настоящий живой скелет с прелестным личиком, выдававшим в ней потомка человеческого племени монголов, и на зависть крепкими ногами. Но, окажись рядом даже испорченная зергами Сара Керриган – изголодавшиеся пехотинцы забыли бы о маленькой, похожей на мальчишку из столичной закусочной, Чисе, как об уродстве человеческой расы.

Как и большинство призраков, она была скрытной и резкой в общении, иначе старый Герман знал бы, что на самом деле ей уже почти тридцать лет, из которых пятнадцать она провела на службе. И служба эта забрасывала её в самые разные места, отчасти потому, что она сама хотела этого – хотела оказаться там, где она единственная женщина среди множества мужчин на поле боя. Удавалось ей это редко – если среди морпехов женщин практически не было, то среди призраков они были вовсе не редкостью, и всегда были обречены на успех. Поэтому за неимением внешних данных ей пришлось укреплять себя внутренне, что позволило ей продвинуться по службе. И судьба распорядилась так, что она своими глазами видела заражённую Сару Керриган на базе Джима, в чьём оборонном отряде она была добровольцем, сбежавшим из построенной на обломках Конфедерации империи Менгска, и после этого согласилась лететь куда угодно и выжигать вместе с протоссами сколько угодно планет, лишь бы избавить мир от этой мрази.

Чиса не просыпалась с восходом солнца. Ей больше нравилось смотреть на закат, на фоне которого деревья и скалы выглядели точёными чёрными силуэтами. А ещё ей нравилось купаться при свете луны в тёплом неглубоком ручье Ранноу, на который указал ей один из протоссов. Он рассказал ей, что это место считается священным, и с давних пор традиционно в камни, по которым бежит ручей, вдалбливают энергокристаллы, из-за чего по берегам и по дну его тянется красивая гирлянда голубых огней, сложенных в причудливые симметричные иероглифы. Но больше всего ей была приятна необычайная мягкость воды, похожей на густой тёплый кисель, нежно омывающий каждый уголок её уставшего тела. Девушка не рисковала пить её, но позволила себе наслаждаться свежим пьянящим запахом. А ей не меньше чем молодым солдатам хотелось наслаждения.

— И что их останавливает? Вы одного вида, и способны спариваться с контрацепцией… что за проблема?

В отличие от Славы, Чиса прекрасно знала, что означает звучащий у неё в голове голос. За свою военную карьеру она не только привыкла к речи протоссов, но и научилась различать их голоса. Этот голос явно принадлежал одному из молодых спутников Зератула. Перед глазами тут же пронеслись логические цепочки осознания того, что за ней мало того что наблюдают, но и без предупреждения читают её мысли. Первым позывом был гневный крик, но природное благоразумие и глубинная гордость взяли верх, и она ограничилась тем, что сжала кулаки и послала в эфир мысленный ответ.

— Если вы на меня смотрите, то будьте добры показать мне свои чешуйчатые задницы!

— Я здесь один, это раз. У Перворожденных, хвала создателям, нет задниц, это два.

Прямо за спиной Чисы материализовался мокрый обнажённый протосс и наклонился к её плечу так, чтобы она могла чувствовать кожей его холодное дыхание. Она не повернулась, продолжая стоять по пояс в воде, но мгновенная ярость из её ауры улетучилась и сменилась досадой.

— У вас вообще ничего нет, рептилоиды. Вы слишком далеко ушли от нас в своей эволюции. Вы слишком… совершенны.

— Но не почкованием же мы, по-твоему, размножаемся! – в словах тёмного явственно читался смех.

— Прекрати читать мои мысли! – на этот раз она заговорила вслух и обернулась, так резко, что её распущенные чёрные волосы хлестнули его по лицу, и он рефлекторно отпрянул, пригнувшись к самой поверхности священного ручья, — Никто из людей не хочет меня, так ещё ты решил поиздеваться! Да я итак знаю, что некрасивая!

— Мм… я слышал о глупости некоторых самок терран, но не верил, а видимо зря. Я думал, что такая необычная девушка-псионик должна быть неглупая. – Чиса попыталась возразить, но почувствовала, как неизвестная сила парализовала ей челюсти. Протосс сидел перед ней в воде так, что торчали только голова и плечи, продолжая при этом спокойно говорить — А теперь давай рассуждать логически. Я, как ты выразилась, рептилоид, а как ещё выразился твой собрат из отряда – динозавр или просто ящерица. Ты, если проследить эволюционную цепочку – дальний потомок некоего млекопитающего, которое у вас называют обезьяной, хотя я читал также, что есть мнение, что и в вашем случае было некое божественное вмешательство. Представь себе шимпанзе спаривающуюся с тираннозавром… — девушка поморщилась и сделала шаг назад. – да, я переборщил с размером… но если даже включить воображение и сравнять размеры, думаю, что тираннозавр скорее бы съел эту обезьяну, чем вздумал с ней спариваться, потому что она для него не только не является эстетически привлекательной… но и даже генетически совместимой. А теперь вернёмся к нашей ситуации… я не могу тебя съесть и при этом считаю тебя эстетически привлекательной. Это объяснимый факт, так как твоё тело выглядит достаточно необычно для человека, к тому же ты псионик, что делает тебя в моих глазах уважаемым существом. Но генетически мы с тобой по-прежнему несовместимы, и потому я всё ещё не вижу для себя смысла с тобой спариваться.

Наконец тёмный замолчал, и призрак почувствовала, как псионический капкан спал с её челюсти. Только теперь, после всего услышанного, ей нужно было некоторое время обдумывать ответ. Она уже и забыла о том, что стоит абсолютно голая перед столь же голым инопланетянином, развалившимся перед ней в воде и выражающим и видом и аурой ожидание чего-то. Две мысли в общем потоке не давали ей покоя. Первая – зачем он прочитал ей эту лекцию. Вторая – какой у него член и где он находится. Затем пришла третья, которая ответила на предыдущие две – всё это было тщательно продуманным актом соблазнения, на который она купилась с потрохами. Всё дальнейшее могло быть лишь прелюдией.

— А если я вижу для себя смысл?

— Какой же в этом может быть смысл, кроме продолжения рода?

— Оргазм.

— Протоссы не испытывают оргазма…

— Сочувствую. Но я хочу секса. Больше всего на свете. – она сделала несколько шагов вперёд

— Так иди к своим обезьянам, проси об этом их. – тёмный приподнялся на руках и наклонил голову ей навстречу. Его короткие отростки были распущены и расплывались по воде как волосы. В освещении голубых кристаллов его утончённый силуэт выглядел нечеловечески сексуально.

— Женщина никогда не говорит, что она хочет. Мужчина сам должен понять это. Ты увидел моё желание, так возьми меня! – Чиса присела в воде и подплыла к нему.

— Тогда тебе придётся нырнуть… — только и сказал протосс, перед тем как резким рывком погрузить Чису с головой в священный ручей. Первые секунды она пыталась вырываться, выкрикивая псионические ругательства, затем ощутила нечто, заставившее умолкнуть даже её рассудок. Она почувствовала, как что-то мягкое и прохладное погружается в её влагалище, вызывая во всём её теле мелкую дрожь каждым движением и поворотом. О том, чтобы дышать, девушка и думать забыла – точнее ей приказали об этом забыть – иначе от некоторых прикосновений она бы точно восторженно вскрикнула – и захлебнулась. Через несколько десятков секунд нечто вышло из неё и тёмный вытащил её на поверхность, обмякшую от удовольствия.

— Так, теперь я знаю куда нажимать, чтобы тебе было хорошо… — громко подумал он, самодовольно глядя на «партнёршу». Чиса немного отрезвела от удивления.

— Так это что был только… палец? – протосс удовлетворительно пошевелил бровями – Всем бы терранам такой член, как твой палец…

— Мммм… у терран действительно всё плохо… Но я согласен продолжать только в том случае, если ты не будешь громко кричать. А не то опять утоплю. И уже надолго.

— Что ж. Считай, что я выступаю за честь всех терранских женщин.

— А что это такое – ваша честь? – спросил он и потянул Чису к неестественно-красиво уложенной группе валунов посреди ручья, как раз удобных для того, чтобы протосс мог лечь на них спиной, оставаясь по пояс в воде. Девушка прильнула к нему грудью, обхватила его шею и упёрлась в камень коленками, как можно шире раздвинув ноги, при этом погрузив нижнюю часть спины под воду, каким-то задним умом понимая, что так безопаснее. Влажная чешуя оказалась, вопреки предрассудкам многих терран, очень приятной на ощупь, что возбуждало девушку ещё больше, оправдывая простую физиологическую потребность всё большим восхищением, которое она испытывала перед гигантской ящерицей, и восхищение это было чисто женского свойства. Она высвободила одну руку и стала аккуратно гладить чешуйчатую шею, исследуя её едва ощутимыми аккуратными прикосновениями, и своим шестым чувством она улавливала, что ему это нравится. В тот момент, когда кончики её пальцев коснулись корней нервных отростков, она почувствовала, как в её влагалище внезапно вошёл его член – почему-то на этот раз у неё не было сомнений в том, что это. Не привыкшая к такой нечеловеческой длине, она изо всех сил подавила болевой вскрик, судорожно сжав пальцы, и в одной её руке как раз оказались отростки протосса. Тот немного дёрнулся, но больше никак не отреагировал, а его член продолжал движение вглубь тела терранки, пока не достиг предела растяжки. Она тяжело выдохнула и ослабила хватку пальцев, понемногу привыкнув к огромному чужеродному телу внутри неё.

— Сколько вы обычно этим занимаетесь? – как-то настороженно спросил тёмный.

— Когда как. Некоторым и пяти минут хватает, чтобы кончить. – с досадой отметила Чиса, припомнив одного из своих давних партнёров.

— А у нас меньше полутора часов не получается… И прошу тебя, если хватаешься за мой чеку, отпускай его время от времени, не хочу, чтобы он совсем отсох. – после этих слов Чиса ощутила, что член внутри неё зашевелился, но не взад-вперёд, как она привыкла пусть и в редком сексе с терранами. Его раздвоенный конец словно ползал и пульсировал внутри неё, снова и снова нажимая на все мыслимые и немыслимые точки, вызывая в её мозгу волны непрекращающегося наслаждения, о котором она так мечтала долгие годы, наслаждения, смешанного с болью распухающей растянувшейся плоти её маленького тела, отторгающего инопланетный организм. Сперва она снова и снова впивалась пальцами в отростки тёмного, но потом все её конечности ослабели, и она могла только вяло теребить один из них.

Когда всё закончилось, она не заметила, как он вышел. Её обессиленное неземным удовольствием тело упало в Ранноу и мягкая вода смыла любовный пот. Очнулась она на берегу, рядом с тем местом, где оставила одежду. Внизу живота ныли остаточные нервные возмущения, опухшее влагалище ныло от боли, на внутренней стороне бёдер кожу стянуло от засохшей крови. Тёмный сидел рядом, уже облачившийся в свои грязные тряпки, и держал продолговатый сосуд, из которого курился красноватый дымок. Вид у него был задумчивый. Чиса перевела взгляд на светлеющее небо и некоторое время молчала.

— Как тебя хоть зовут-то?

— Ураджуд. По-вашему это вроде как «избавляющий от боли». Это на самом деле забавно, потому что тёмные братья настолько привыкли к боли, что получают от неё удовольствие… Кстати, ты здорово догадалась впиться мне в чеку! Это было не хуже вашего оргазма! – он прикрыл глаза и шумно втянул дымок сквозь тёмную повязку.

— А сколько тебе лет?

— Сто девяносто шесть циклов Лу. По-вашему двести тринадцать лет.

— Ужас. Ты меня в восемь раз старше. Какая я извращенка! – с притворным возмущением выпалила Чиса и захохотала.

— А знаешь, что самое смешное? Ты у меня первая…

4. ЧОКНУТЫЙ ПРОФЕССОР

«Я до сих пор вижу перед собой янтарный дым, курящийся из самых его глаз, и наполняющий неземным наслаждением всю плоть мою и самую мою суть.»

— Герман Вольтер Райхер, «Янтарные Очи Великого Ра»

— Валитар! Валитар!!! – настойчивый псионический зов сотрясал эфир. Не смотря на то, что крики протоссов не создают звуковых колебаний, каждая живая тварь айюрского леса могла их слышать, включая спящих терран. На всех это влияло по-разному. Кто-то просто стал видеть сны в другом направлении, кто-то перестал храпеть на секунду, кто-то невнятно выматерился и продолжил спать… но лишь один человек проснулся, и заснуть больше уже не смог.

– Валитар!!!

– Слушай, Мариджар, может ну его? Мы ушли очень далеко от базы… вдруг здесь зерги бегают, а мы без охраны… — сказал уже другой голос, помягче и потише – но даже это потише в протоссовском диапазоне било человеку по мозгам.

– Ни за что! Я уверен – это он, и он здесь! Я не видел его больше четырёхсот циклов! ВАЛИТАР!! — снова воззвал голос первого. Он был протяжным и зычным – если так можно охарактеризовать голос протосса – с некоторой хитрецой.

— А вдруг он просто его тёзка? – возразил ещё один голос, взволнованный, приглушённый, женский, — Откуда ты знаешь, что эти ребята не нашинкуют нас как стадо блудных зерглингов?

— Дура ты. Мы же им сало продаём. – снова проорал первый голос.

— Эти кхалаи и мёртвого поднимут… — подумал разбуженный пилот и стал спросонья скручивать сигару.

Герман Вольтер Раухер был убеждённым жаворонком. Стоило солнцу зайти за горизонт, престарелый пилот укладывался в спальный мешок, но как только первые его лучи подрумянивали облака, он уже был на ногах. Пожалуй, это было единственным, что в его жизни поддавалось регламенту. Что же касалось военной дисциплины, она его совершенно не волновала. Он не забивал на неё болт, не посылал её лесом, он просто не интересовался ею никогда, ведь он был не просто бывшим пилотом, он был бывшим пилотом научного судна.

Многие терране, участвовавшие в боевых действиях, да и просто жившие нормальной человеческой жизнью, знать не знали, кто такие научные сотрудники и чем они занимаются. Им предпочтительнее было получать готовые продукты их исследований от «непобедимых» военных машин до учебников по ксенобиологии. Правда, последние обычно гораздо меньше интересовали галактическое сообщество, и были более важны в подготовке других научных сотрудников, для того чтобы те, в свою очередь, разрабатывали технику, с помощью которой с чужеродными организмами можно будет взаимодействовать или бороться. Раухер был профессором Тарсонисского Галактического Университета по ксенобиологии, его стараниями были законсервированы тысячи растений с разных планет сектора Корпулу, изучены сотни видов животных, изобретены множества сильнодействующих лекарств… но практически всё это было в одночасие разрушено вместе с Тарсонисом. Единственное, что утешало его сейчас, это возможность на закате жизни исследовать расу разумных пришельцев, которые, к его вящей радости, поощряли всякое стремление к знанию в мыслящем существе и посему всячески его исследованию содействовали.

Однако, у медали была и обратная сторона.

Кроме некоторой отчуждённости и пестрящего терминами лексикона, пилоты научных судов не сильно отличались от остальных людей – как и везде в их среде были свои группировки пилотов, которые исследовали разные сектора, были свои лидеры… И были свои легенды. Одной из таких легенд был Ботаник – пилот, облетевший весь сектор Корпулу, вылетевший за его пределы и ставший первым из людей, встретившим безротых ящеров-псиоников, поговорившим с ними и оставшимся в живых, чтобы рассказать об этом в брошюрке со странным названием «Янтарные Очи Великого Ра», которую широкая публика высмеяла, а критики откомментировали в целом тезисом «тебе следует завязывать с веществами». Этот тезис был не беспочвенным – прозвище «Ботаник» этот пилот заслужил за траву не только открытую, но и выкуренную, и параллельно с обычными научно-медицинскими исследованиями он разрабатывал наркотические коктейли, которые каждый его коллега мог взять с собою в полёт с целью развлечься в долгом космическом одиночестве, и апофеозом его наркотворчества стал печально знаменитый среди морпехов допинг — Стимпак. Такова была легенда.

А правда была в том, что Герман Вольтер Раухер, шестидесятилетний профессор на пенсии, бывший пилот по прозвищу Ботаник, выходец из интеллигентной семьи сидел на свёрнутом в рюкзак спальном мешке и раскуривал сигару из свежезасушенной айюрской конопли⁶, перебирая в медленно проясняющемся рассудке самые приличные выражения, которые он хотел бы сказать разбудившим его интервентам.

С тех пор, как он впервые увидел вытянутые чешуйчатые лица с сияющими глазами на мониторе своего судна прошёл уже не один десяток лет. За это время он уже перестал считать их богами – то был порыв юношеского восхищения, хотя в глубине души он не отрицал, что трава тоже сыграла свою роль. Теперь же они казались ему куда более близкими к земле, в чём-то похожие на людей, в чём-то очень от них далёкие, но столь же разные, каждый со своими недостатками или талантами.

Когда только Рэйнор скооперировался с войсками одного из них, Раухер, бежавший с Тарсониса как мирный учёный, взял в руки гаусовку и согласился служить в любых условиях – только бы ему дали посмотреть на инопланетян. Бравший к себе всех, кто только мог держать оружие, Джим на несколько минут застыл в недоумении, когда перед ним предстал в узких джинсах и когда-то белом, теперь же тёмно-коричневом от крови и грязи халате высокий сухопарый старик с прокуренным лицом, взъерошенными белоснежными волосами и огромными невидящими голубыми глазами, на вид которому можно было дать лет восемьдесят, прижимающий к груди винтовку как младенца.

— Думаю вы уже своё отвоевали, уважаемый…

— Райхер. Герман Райхер. – бодрым прокуренным тенором представился учёный, назвав свою настоящую фамилию. Раухер же была очередной кличкой, и в переводе с одного из мёртвых терранских языков означала «курильщик» — такие подробности тоже были в ведении исключительно тонкой прослойки терранской интеллегенции.

— Так вот, мистер Райхер… — сдержанно начал было Рэйнор, уже приготовившийся развернуть старика к транспортнику и отправить куда подальше, но тут в разговор встрял на счастье учёного проходивший мимо молодой пилот научного судна:

— Не может быть! Сам Герман Раухер! – тот, разумеется, слышал множество легенд о Ботанике, и просто не верил своему счастью – Величайший учёный — в нашем взводе! Рэйнор, сэр, вы не представляете, какая эта удача!

«Толку-то мне от него…» — подумал новоиспечённый командир, но промолчал, беспомощно глядя, как восторженный поклонник осыпает старика комплиментами и уводит к своему большому яйцевидному шаттлу, очевидно с целью похвастаться какими-то открытиями, — «этого наркомана нельзя подпускать к оружию на танковый залп, прости Господи…». Совершенно раскисший, он подумал с минуту, затем его осенило – он снял с пояса продолговатый золотистый предмет и погладил ладонью голубую поверхность помещённого в его центр камня.

— Соедините меня с Гантритором. – предмет никак на его слова не отреагировал, — Повторяю. Соедините меня с Гантритором. БЫСТРО! – камень слабо засветился, затем погас. До Рэйнора начинала доходить вся нелепость ситуации – Твою мать, блядские псионики, ебал я вашу технику… — тут камень засветился и над ним возникла качественная галографическая проэкция мраморно-белого безротого лица с сияющими из чёрных впадин голубыми огоньками глаз, а в голове терранина зазвучал спокойный низкий голос:

— Джимми, я почувствовал, что кто-то поминает меня недобрым словом… неужели тебе пришло в голову попытаться вызывать меня по галокоммуникатору?

— ДА НЕУЖЕЛИ!!!

5. Высшая раса

«Коллективное сознательное протоссов – прекрасный оркестр, о котором нельзя судить по отдельно звучащей фальшивой скрипке… Досадно, когда из него выбывают хорошие рояли!»

— Сарундини ке Аурига, «Размышления о психомузыкальности социума Перворожденных»

После некоторых технических затруднений, Рэйнору всё-таки удалось уговорить Тассадара принять неадекватного старичка на свой флагман. Тут-то Ботаник и нашёл своё счастье. Стоило ему телепортироваться на инопланетный корабль, как он тут же стал объектом всеобщего интереса его обитателей, которые оказались не менее любопытны, чем он. Огромные разноцветные ящерицы, облачённые в пёстрые диковинные одеяния, обступили учёного, и каждый норовил толкнуть сородича, лишь бы встать к терранину поближе – в итоге над ним навис сплошной чешуйчатый купол, покрытый разноцветными звёздочками светящихся глаз.

— «Обступили, как туземцы Кука…» — подумал Раухер и сглотнул подступивший к горлу неуютный комок. – Как там у вас говорится… Эн Таро Адун! – он приветственно развёл руки. Протоссы дружно сделали то же самое, и ответное «Эн Таро Адун!» громыхнуло у него в голове многоголосым пси-эхом. — ААААЙ! Кто-нибудь один, умоляю! – профессор с воплем схватился за голову и упал на пол. Всё его нутро взвыло так, словно его с похмелья заставили слушать музыкальный трэш-декаданс начала третьего тысячелетия.

— И как они ещё воевать против нас умудряются? Их жалкий разум не способен даже воспринимать нашу речь! – сказал чей-то характерный писклявый тенорок, и где-то за пределами тесного круга любопытных инопланетян послышалось красноречивое шлёпанье удаляющихся шагов.

— Он старый и больной, его мозг сильно повреждён… надо бы его в медотсек. – сказал более приятный, но не менее сухой голос.

— Не… не надо мой мозг в медотсек! – попытался пошутить Раухер. Протоссы шутку оценили, и в его голову ударила волна псионического хохота. – Ай-ай, ну я же попросил!!!

— Простититеизвинитепростите! – ответило очередное нескладное многоголосие.

— Великий Ра!!! Я этого не вынесу!!! – чуть не плача простонал профессор. Псионики снова замолчали.

— А может всё-таки в медотсек? – нарушил тишину низкий спокойный голос. Ботаник почему-то сразу же вычислил его обладателя – в его голубых глазах было больше всего сочувствия — хотя Раухер и не был уверен в своём понимании мимики протоссов – Вам ведь действительно нужно лечиться…

— Да-да-да-да-да-да! – дружно согласился с его словами нестройный хор.

— ААААА!!! Да это вам нужно лечиться! Как же вы все с этим живё… — договорить он не успел. Легчайший пси-импульс погрузил его в сон.

Когда он разлепил глаза, увиденный им приятный полумрак заставил его думать, что он находится в своей родной лаборатории. В голове у него было тихо. В остальном теле тоже, что он нашёл странным, так как обычно он слышал ноющую боль в области лодыжек, лёгких и левой коленки, недавно прокушенной зерглингом. Всё, что он мог слышать вообще, было низкочастотное гудение, подобное тому, что издают высоковольтные провода, но в виду профессии оно ему было более чем привычно. Райхер сел, и удивился ещё больше, потому что его голова не закружилась, а зрение было на удивление ясным. Он несколько раз медленно сморгнул, оглядывая аскетичную одиночную палату, освещённую тусклым голубым диском, встроенным в потолок.

— Я что… умер? – шёпотом сказал он сам себе. Гудение внезапно прекратилось.

— Кхас Нарадак! Ке змер этси ар?!? ⁷– невнятно прохрипел чей-то низкий недовольный голос. Профессор, пусть и не слова не поняв, прочувствовал в этом голосе всю глубину чьей-то неземной обиды и испуганно шарахнулся со своей койки в произвольном направлении. Далее последовал грохот и головокружительное падение с приземлением на что-то живое и мягкое, тут же издавшее непереводимый жалобный возглас — Артин эрмаче кду, ула дааа!!!⁸ – существо, придавленное им, заёрзало, но скинуть его было, видимо, не в силах.

— Прошу прощения, уже слезаю, слезаю… — нащупав рукою пол, он скатился в сторону и смог, наконец, разглядеть потревоженное им существо. Это оказался протосс, по виду которого даже в темноте можно было решить, что его в течение нескольких дней старательно били без перерыва. То, что когда-то, видимо, было красивой одеждой, было изорвано и перепачкано не хуже, чем халат Раухера, по всему телу несчастного набухли синющие кровоточащие гематомы, из-за которых невозможно было понять, какого оно цвета, а на голове вместо обвешанного драгоценностями хвоста из отростков болтались коротенькие обрубки, некоторые из которых были сплетены в косички, которым в ходе побоев, похоже, тоже досталось. Терранин заглянул в глубину тускло светящихся жёлто-рыжих глаз и ему стало стыдно за то, что он так хорошо себя чувствует. – Извините, я не знал, что вы здесь. Честно.

— Я понимаю, вы были без сознания… — ответил протосс уже по-человечски, произнося каждое слово медленно, словно извлекая собственный шёпот с недосягаемой глубины — Вас сделали орудием очередной дурацкой шутки… но им меня не сломить, о нееет! – он на секунду затих и досадливо фыркнул — Пусть ваше падение и сломало мне ещё пару рёбер. Кхас⁹!! Эт раки на! Ушуна никилут ЫР!!! Кедоуту луце че эт алар!! ¹⁰– уже забыв о существовании учёного, покалеченная рептилия со взявшейся откуда-то небывалой силой вскочила на ноги и угрожающе пошатываясь, как морпех после литра тормозной жидкости, двинулась к отодвигающейся панели на стене. На все невнятные угрозы и приказы открыться, стена не подалась, тогда мрачный воитель, всё ещё полный решимости, активировал прикреплённое к запястью диковинное орудие, и уже через пару секунд на месте стены красовалась обширная дыра с оплавившимися краями, а нетвёрдые, но уверенные шаги затухали в глубине коридора вместе с непереводимыми гневными выкриками. Через несколько секунд в голову Ботаника ударило знакомое нескладное многоголосие, которое на этот раз выражало всеобщую панику.

— О боги! Зератул проснулся! Ойойойойой! Ой, что будет! Ой! Ай! Нет, это неянеянебееееей!!! Вылечимлечим всё вылечим! Дададада, тёмные наши братьябратьялюбимыебратья разумеетсяконечнотаквсегдабылодададаотпустимойхвоооост!!!

— Трусливые лицемеры. Фу. – подумал профессор, усевшись обратно на койку, чувствуя, как в нём нарастает уважение к могучему калеке, уставшему терпеть издевательства сородичей. В кастово-религиозные взаимоотношения гигантских ящериц он пока вникнуть не успел, но его гуманистически-интеллегентный склад ума считал всякое унижение ближнего недопустимой мерзостью, тем более унижение толпы над кем-то сильным, но разбитым. Но более всего ему понравилось в Зератуле то, что его голос был настолько тихим, что нисколько не задевал его нервы. Такой же, как тогда, сорок лет назад, когда он узнал в нём великого Ра…

Когда учёный вернулся с корабля Перворожденных, Рэйнор снова некоторое время молчал в недоумении, наблюдая изменения, произошедшие в нём всего за какие-то сутки. Ботаник бодро шагал по унылой поверхности Чара, с восьмидясити помолодев до сорока, морщин на его лице убавилось втрое, на месте редкой лохматой седины появились аккуратно уложенные золотистые волосы, а голубые глаза словно бы светились от распирающей старика жизненной силы.

— Протоссовская медицина… — начал было он, но понял, что даже самый отборный мат не передаст степени его охуевания. – Нечего сказать. Истинный ариец…

— Эн Таро Адун, командир! Я буду вам обязан по гроб жизни, если вы возьмёте меня в экспедицию на Айюр! – звонким чистым голосом заявил Раухер, подходя к нему и отдавая честь.

— Ааа… что? Как? Почему? Разве вы не хотели остаться… ммм… среди…

— Разумеется, сэр, но… видите ли… когда они спросили меня, что такое туалет¹¹, я понял, что до Айюра я с ними не долечу… А я пообещал Великому Ра охранять его покой!

— А вот мозг ваш, похоже, они не подправили… — Рэйнору было лень спорить и объяснять укуренному профессору, что Зератул в состоянии сам упокоить кого угодно. Так старый Герман и попал на Айюр. Так он и стал главой отряда «хранителей покоя Великого Ра», куда Джим определил десяток самых, на его взгляд, безнадёжных морпехов, и приставил наблюдать за ними малость озабоченную девушку-призрака.

6. Монстр, каков он есть

«Сколь велико стремление каждого Кхалая к совершенству,
столь же ужасна тяга Падшего к вселенским нечистотам!»

— выдержка из инициационной речи джудикейтора Валитара ке Венатир

— Валитар!!!

Крик бил по голове сильнее и сильнее, по мере приближения нарушителя спокойствия, а Валитар, которого так жаждали видеть, похоже, либо не слышал его, либо просто игнорировал. Раухер перебарывал искушение заорать в ответ чушь вроде «Его нет дома!», но понимал, что его вполне осязаемый крик тут же разбудит весь отряд. Его разбирала злоба, но с другой стороны он припоминал слова Зератула о том, что обычный физически полноценный протосс слышит не только целенаправленные телепатемы сородичей, но и все их переговоры, эмоции и энергетические всплески на неограниченном расстоянии, отчего профессору становилось их просто жалко, не смотря на многочисленные заверения в том, что им это коллективное сознательное доставляло массу удовольствия. Сам же великий Ра с грустью называл себя глухим, указывая на свои коротенькие косички, которыми он в молодости «касался молодой травы».

— Видно ваш Валитар тоже малость глуховат… — Ботаник докурил третий косяк и до его ушей донёсся шум распихиваемой растительности со стороны священного ручья. В телепатическом эфире послышался обильный непереводимый мат. Затем голоса разделились, на разные лады комментируя ситуацию.

— Ой, терранка! Голая! – восторженно воскликнул тоненький девичий голосок.

— Ой… длинно… хвостые… вы… так… невовремя! – ответ был едва слышным, словно тому, кто говорил, стиснули горло, или, в данном случае, отростки.

— Сынок, отвернись-ка… отвернись… тебе рано… — засуетилась молодая мать

— Да пусть смотрит, что естественно, то не безобразно! – возразил тенорком отец

— А где же у неё эти… сиськи? – возмутился зычный бас Мариджара

— Да какие сиськи, вы посмотрите, чем они занимаются! – сказала явно немолодая самка

— Ну и что, мы с Кассандрой тоже, между прочим, собирались этим заняться! – снова возразил тенор

— Братья… да их тут много! – сказала ещё одна дама, повеселее

— Ой! Оргия! Оргия! – снова восторженно запищала девушка

— А что такое оргия? – спросил другой детский голос

— Это ниже достоинства нашей великой расы. Фи. – заключила немолодая самка

— Интересно, а Валитар это видел? – пробасил Мариджар уже потише, — Нужно обязательно это запечатлеть, подгоните сюда развед-зонд!

— Да что ж там такое то? – Раухер не выдержал и двинулся через густые джунгли к мерцающему облачку голубого света над ручьём. Пробегая мимо места, где обычно спали двое заядлых поклонников допинга Винсент и Маркус, он услышал частые вздохи и шорох листьев. – Нда. Теперь я начинаю понимать, почему никто до сих пор не позарился на Чису… — пилот хмыкнул и побежал дальше. Многоголосая перепалка уже слилась в его голове в мутную неразделяемую какофонию, и Ботаник ещё раз мысленно поблагодарил великого Ра за то, что он не протосс, пусть даже тот и не имел к этому отношения, а затем и Тассадара, позаботившегося о том, чтобы меддроид подлатал его нервы.

Когда он, наконец, выбрался из зарослей к берегу Ранноу, он осознал всю полноту удивления толпы кхалаев, уже начисто забывших о Валитаре. Было отчего забыть – прямо посреди ручья на кучке камней трое голых приятелей Зератула, каждый из которых обладал достоинством длинной с хорошую двустволку, по очереди совокуплялись с совершенно отключившейся от такого счастья девушкой-призраком, которая чисто рефлекторно хватала каждого из них за свисающие с головы коротенькие отростки. На противоположном берегу выстроилась дюжина возмутителей спокойствия, среди которых каким-то образом затесалась терранская женщина, которую можно было вычислить на первый взгляд только по наличию рта, которым она, похоже, давно не пользовалась в виду давнишней ассимиляции. Все присутствующие, кроме балдеющей Чисы, активно общались, как сумел разобрать Раухер, на тему морали, удовольствия, целесообразности совокупления с терранами, сравнительной длине хвоста Алдариса и Тассадара, генетических исследованиях земных ящериц, радиационном фонде складов с бомбами и прочей ерунде, вызывавшей у него головную боль , пока не услышали вполне реальный утробный звук и не унюхали красноречивый запах зерговской слизи. Прямо в русле ручья застыл здоровенный ползучий монстр с приветственно открытой пастью.

— Ги-ги-ги-ги-ги-гидралиииииск!!! – хором взвыли все присутствующие и остолбенели, уставившись на явившееся из ниоткуда чудище. Те, что сидели в воде, попрятались за груду камней, один из них положил обмякшую девушку себе на спину. Старый Герман прицелился и выстрелил… потом понял, что стреляет из ветки. Гидралиск угрожающе подполз ближе и пошевелил лапками, с морды капала вонючая слюна…

— Рххыыыыыыууууу!!! – двойные челюсти улыбнулись тёмным, притаившимся за камнем.

— Мы безоружны! Пощади!! Прелат нас проклянёт, если узнает!!! – панически взмолилась троица.

— Рххххахахахахаааа!!! – удовлетворённая тварь постучала огромным когтем по камням и бросила взгляд на толпу кхалаев. Те дружно попятились, не найдя подходящей отмазки. Только стоявшая среди них терранка подозрительно поморщилась.

— Господа, здесь что-то не так. Этот гидралиск – мёртвый.

— Ты уверена? – один из стоявших на берегу кхалаев, бело-серебристый с ног до головы, прищурил на зерга лиловые глаза. Остальные тут же осмелели и тоже одарили тварь недовольным прищуром. – Эй! И правда! У него брюхо вспорото по всей длине! — Со стороны монстра послышался досадливый вздох.

— Кхас! Раскрыли! – констатировал мрачный голос и тут же прямо под гидралиском материализовался Зератул, взваливший чудище на спину и державший за лапы, а нижнюю челюсть отделённой от тела головы нацепивший прямо на головной щиток.

— Хвала Создателям! Я уже приготовился погибнуть геройской смертью! Шуточки у вас, падшие! – раздражённо начал бело-серебристый обладатель тенора, но стоявший сзади него протосс в ярко-красных одеяниях бесцеремонно заткнул его, потянув за хвост.

— Слушай, это было просто гениально! Если б ещё так не воняло… — убедившись, что светлый слишком возмущён его наглостью, чтобы говорить, он шагнул в ручей прямо в одежде и, исполненный искреннего восторга, двинулся к великому Ра с целью помочь ему освободиться от зерговской туши — Брось эту дрянь! Да… Только не в Ранноу, ато твои тёмные братья ещё какую инфекцию подцепят на свой урай… Тебе бы и самому неплохо помыться, выглядишь так, словно только что побывал у Надмозга в заднице! — Зератул вытаращил загоревшиеся недобрым рыжим огоньком глаза на красного джудикейтора и швырнул свою ношу в сторону так, что она упала в метре от остолбеневшего Раухера.

— Отстань! Я ненавижу мыться, тем более мне скоро всё равно линять! И ни одна тварь, кроме Матриарха не смеет мне указывать, а кто смеет, тот не досчитывается конечностей, артин кясь ЫР!!

— Да почему ж вы, тёмные, так любите залезть в дерьмо по самый хвост! – в сердцах воскликнул Мариджар, уже готовый замахнуться на прелата своим джудикейторским кадуцеем и разразиться проповедью, но вдруг замер с поднятой рукой – Постой… твоё пылкое упрямство кажется мне таким родным и знакомым… а ты не Валитар случайно?

— Мне столько раз чистили память, что я не помню даже сколько раз, но это имя написано на кадуцее, который я увёз на память с Айюра, когда был отсечён… О Боги! Неужели это ты, Шико!

В пси-эфире на миг воцарилась тишина. Дальнейшая трогательная сцена бурного воссоединения двух братьев после четырёхсот циклов разлуки заслуживала бы увековечивания в анналах слезоточивых дарк-кхалайских баллад, отличающихся такой непомерной длиной, что века рядового терранина не хватило бы, чтобы их все дослушать до конца. Ботаник чувствовал некоторую гордость за то, что он оказался тем из немногих, кто узрел великого Ра таким смущённым и растроганным и узнал его настоящее имя. Правда при этом он ощущал ещё и огромный стыд за то, что при виде нависшего над водой гидралиска он позорно обмочился. Утешало то, что рядом без сознания лежала голая Чиса, и её положение было куда плачевнее. Но на этом приключения разбуженного учёного далеко не закончились.

7. Говорящие зерглинги

«Страшнее ядерного взрыва могут быть только протоссы. Ради собственного спокойствия не подходите к ним со счётчиком Гейгера.»

— из журнала анекдотов Директората Объединённой Земли .

«Великий Ра не был бы великим Ра, если бы не знал курений, вышибающих дух из тела и мозг из головы». Так когда-то написал в своей брошюрке ещё молодой пилот Герман Райхер, нюхнувший странного красного дыма на корабле пришельцев. В тот день учёный повредился мозгом, и в жизни у него появилась цель, а точнее две цели: либо создать столь же бесподобное курение, как Янтарные Очи великого Ра, либо встретить его ещё раз и всё-таки докурить странную смесь до оранжево-жёлтого дыма, пусть даже ценой собственной жизни.

Спустя годы он уже не помнил, за что он так полюбил красный дымок, охвативший его сознание. Когда Зератул достал из-под прибрежного камня заначку в виде трёх красиво расписанных конусовидных курительниц, доверху набитых нужными ингридиентами, половина кхалаев поворотила носы, заявив, что не будет ни под каким предлогом курить эту горькую дрянь и останется верной айюрской конопле и внутривенной артемиссии. Другая же половина с энтузиазмом придвинулась к сосудам, из которых начинал куриться Кровоточащий Аргус и блаженно зажмурилась в ожидании глюков. Мариджар подсыпал в каждый сосуд по щепотке чего-то белого, и дым стал более густым и вонючим. На берегу ручья начиналась откровенная вакханалия, и профессору не хотелось оставаться в стороне.

Сначала он подошёл познакомиться к терранке, одетой в подобие туники, нежно обнимавшей белого протосса с лиловыми глазами. Парочка отреагировала не сразу, затем ничего не говоря угостила Ботаника внутривенной инъекцией, от которой мир перед его глазами вдруг приобрёл непривычно чёткие очертания, а голоса в голове снова слились в гудение, которое, правда, теперь не причиняло ему боли, а даже наоборот придавало окружающему миру какую-то музыкальную воздушность. Потом он подковылял к дамско-детскому сообществу, возглавляемому оранжевой пожилой самкой по имени Сарундини, радовавшей его слух цитатами китайских мудрецов и приятно пахнувшей коноплёй, и приложился к их странному приспособлению, напоминавшему смесь кальяна и ингалятора, и после этой ударной дозы айюрских трав на переферическом зрении у него начали танцевать многорукие индийские боги, что даже не показалось ему странным. Сарундини оказалась на редкость разговорчивой, затем сама пошла вместе с ним и ещё одной красной своей подругой в сторону уже разомлевших в густом красном дыму тёмных и Мариджара, обнимавшего за талию Чису и ещё одну жёлтую кхалайскую самку. Зератул восседал на дереве и громко рассказывал всем о том, как он сегодня ходил убивать третий мозг и как маскировка в виде зерговской туши ему в этом пригодилась. Ощущение реальности Раухер потерял окончательно, и ноги его уже не чувствовали земли.

Едкий красный дым ударил ему в голову несколько отрезвляюще. Приглушённые голоса в голове на какое-то время снова стали различимы и Ботаник уловил озабоченные переговоры нескольких протоссов, глядевших в его сторону, явно беспокоившихся за его здоровье. Затем разум снова окутал туман, и последним, что поддавалось логике в этом вертепе был цвет дыма, плавно переходящий в оранжевый, а затем в янтарно-жёлтый…

— Да всё со мной… в порядке! – воскликнул ученый, неожиданно вскочил со своего места и побежал в глубину леса.

— Пропал человечек… — мрачно констатировал Зератул, закономерно отключаясь под натиском охватывающих его видений следом за остальными.

— Суровый трип будет у него… — согласно буркнул Мариджар.

Когда Ботаник смог обрести над собой какой либо контроль, он обнаружил себя на краю обрыва, с которого открывался дивный вид на голубую ленту священного ручья, отражавшегося в небе непривычно яркими звёздами. Радостно решив для себя, что он знает, где он, профессор обернулся и увидел странную картину. Трое вполне живых зерглингов с задумчивым видом восседали на подсохшем крипе, под которым проглядывала безнадёжно испорченная лужайка, а на самой лужайке в патетической позе раскинув безвольные конечности и разбросав растрёпанный хвост растянулся во все три метра красивый, даже по человеческим меркам, зилот в полном обмундировании. Раухер даже невольно залюбовался его зелёной в жёлтую полоску чешуёй и ему уже было не важно, жив он или мёртв.

— Быть иль не быть? Никто мне не ответит! Что благороднее для разума – страдать, снося удары стрел, капризной покоряясь воле рока, иль воспротивиться теченью бедственной реки?¹² — начал он, вспоминая бессмертные строчки древнего поэта.

— Закуска! — радостно воскликнул один из псов великого разума.

— Укуренная в мясо, чтоб её… — буркнул другой.

— Заснуть и умереть… И зерглинги умеют говорить стихами? – несколько удивился учёный, подходя ближе. Странный наркотик, похоже, абсолютно парализовал в нём всякую выработку адреналина, и теперь его двигало только любопытство, лёгкой пенкой плавающее на поверхности общего блаженного отупения.

— Представь себе. Но понимать нас можно только покурив Очей Янтарных Зератула. – третий зерглинг многозначительно поднял переднюю лапу.

— Ммм… и тут великий Ра свой след оставил! – довольно отметил Раухер и сел на корточки перед странной компанией.

— Великий Ра! Скажи на милость! Наш Мозг так много злых и тяжких дум направил на него, что сил, чтоб нами управлять, ни у него, ни у его наместников уж нет! Сначала думал он, как сжить его со свету, послал он Сару Керриган, чтоб та его убила жестокой длинной смертью!

— Да-да-да!

— Но стоило той дивной деве захворать и прекратить охрану, как некий Тассадар нам спутал карты все и спас его из наших пут тугих, и этот злобный гений наместников и далее кромсал своим орудием из бездны!

— Потом великий разум узнал о куреве Очей Янтарных, и больше не желает смерти он создателю такой ядрёной смеси, а жаждет заманить его к себе на службу и думает, какой же дар возможно предложить тому, кто кроме курева и своего клинка ничем не дорожит!

— Я думаю он будет очень рад, коль предложить ему вернуть длину хвоста, чтоб мог как встарь он общей связью наслаждаться! – невозмутимо предложил профессор.

— Ты оверлорду это предложи, коль мимо пролетит. Мы здесь одни, и голод мучит нас, но будем мы гуманны, и подождём, пока ты не помрёшь, сражённый дымом курева янтарным! — все трое одарили старого пилота усталым голодным взглядом.

— Коль голодны, то почему нетронутым лежит тот бравый воин? – Раухер поморщился и покосился на распластавшегося в метре от них безжизненного зилота – Ведь он уж мёртв, а я пока страшусь… Какие сны придут ко мне в видениях смерти, когда я невозврата преступлю порог…

— О нет, мы помним как страдала Сара, когда косичку Зератула попыталась раскусить! Тогда она познала соль страданий таких, что смерть её казалась ей простым уколом, и месяц овермайнд в кризалисе держал её, чтоб в чувства привести! Как ни велик наш ненасытный аппетит, всё ж радиации такой мы пережить не можем…

— Так вот к чему все эти разговоры о том, что протоссы страшнее ядерной войны… — сделал странный вывод терранин и тут почувствовал резкую тошноту, словно он сам только что съел ту самую косичку. При этом тошнило его не только животом, но и лёгкими, и печенью, и кишечником, и мозгом. – Заснуть и умереть. Нет больше сил. И в этом сне найти конец сердечной боли и неисчислимым ранам, что телу бренному наносят небеса, их оборвать поток – не это ли желанный мой конец! — Перед глазами заполыхали яркие цветные пятна, старый Герман упал на четвереньки и испустил дух.

— Возрадуйтесь, у наших ног еда! – хором воскликнули зерги.

8. Похмелье

«Как мы можем знать, что такое смерть, когда мы не знаем еще, что такое жизнь?»

— Конфуций, древний терранский мудрец, из личного цитатника Сарундини ке Аурига.

Сознание Раухера неопределённый отрезок времени кувыркалось в пёстром водовороте красок, звуков и эмоций, рядом с которым передозировка кислотой не шла ни в какое сравнение. Наконец этот калейдоскоп начал сбавлять обороты и яркие образы сначала приобрели земные очертания, а потом и вовсе расплылись в обычную темноту закрытых век.

— Великий Ра… Неужели отпустило… — подумал учёный и попытался вернуть себе давно потерянное ощущение реальности. Он пошевелил отяжелевшими веками, сделал глубокий вдох и поскрёб пальцами сухую землю – каждое движение давалось с огромной тяжестью, словно он неделю пролежал в коме. К этому добавлялись настойчивые прикосновения к его лбу чьего-то ботинка. – Кажется я жив… вот это трип…

— Вы живы! Ну тогда Эн Таро Адун! – раздался над головой радостный вопль рядового Кизлякова.

— Ойййй уйди, Слава… плохо мне… — к прочим ощущениям профессора добавилось невероятное головокружение и гудящее нытьё в затылке.

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — ошалело спросил морпех, и каким-то образом Раухер почувствовал, что его винтовка сейчас смотрит прямо на него.

— А мне казалось это я вчера накурился… — подумал про себя профессор и тут до него дошло, что он ещё вообще не раскрывал рта. – А когда ты успел научиться читать мысли?

— Ох, ну… — в воздухе разлилось исходящее от мальчика смущение, — тёмный с косичками сказал, что у меня дар! А вообще, если честно, вы думаете очень громко!

— Это я-то громко думаю? Дожили… великий Ра, моя голова… — Ботаник усилием воли потянул руку к затылку и… встретил препятствие в виде чего-то очень твёрдого. И это твёрдое явно являлось частью его головы. Начиная злиться, он принялся искать другие пути подступов к затылку, в итоге ощупал всю свою черепушку, надавал себе пощёчин, почесал подбородок и поковырялся в носу, который почему-то оказался там, где обычно бывает рот… — Вот же я вчера обкурился, а, Славка, сам себя не узнаю уже… — наконец он решился открыть глаза. Прямо перед собой он увидел взволнованную физиономию Кизлякова со взведённой гаусовкой. За его спиной, освещённое рассветными лучами Лу, лежало кровавое месиво из разных частей тел зерглингов, на фоне которого странно выделялись старый лабораторный халат и пара сапог, из которых торчали чьи-то недоеденные ноги. Глаза учёного начали округляться, готовясь вылезти из орбит.

— Не волнуйтесь, они все сдохли. Жалко только, съели нашего старика Германа… опоздал я… но мне сказали, что он умер у врат идеального мира!

— Ты… ты… быдло! Школота тупая!! Тебя… наебали!!! Я не умер!!! – так неожиданно воскресший Герман разразился руганью впервые в жизни. Понявший это Слава на всякий случай отошёл. Разъярённый как никогда в жизни, превозмогая боль, Ботаник упёрся руками в землю и попытался встать… — О небеса, как этим управлять!? – взвыл он, падая с непривычной высоты многосоставных ног. – Великий Ра, за чтоооо?

— Профессор Райхер!? Ну нихера себе… крууутооо, я тоже хочу стать динозавром!!! — морпех разинул рот и застыл в восхищении.

— Лучше встать помоги…

Когда Раухер и Кизляков с горем пополам доковыляли до ручья, бывшего каких-то пять часов назад свидетелем бессовестной протоссовской вакханалии, они обнаружили там лишь Чису, уже одевшуюся в форму призрака, и попивавшую пивко вместе с Винсентом и Маркусом.

— А где же наши трёхметровые друзья? – спросил Слава, отпуская усталого профессора присесть на ближайший булыжник, что ему удалось не сразу.

— Они определённо похожи на русских… — тяжело вздохнув, протянула девушка-призрак. – Их ничем не возьмёшь… ни огнём… ни железом… ни водкой внутривенно… — сидевшие напротив морпехи покачали головами. — Вы не поверите. Когда их чуток отпустило с курева они помыли спящего Зератула и потащили пешком в столицу — посвящать в джудикейторы… двенадцать на одного … хорошо, что нас это не касается. А что с Райхером?

— Его съели зерги… но каким-то образом… я не знаю. – Слава кивнул на зелёного зилота.

— То есть?

— Ой, не спрашивай… это знает только великий Ра… — прогудел зависший на своём камне учёный, разглядывавший большие чешуйчатые стопы, пытаясь по очереди шевелить пальцами то на одной, то на другой.

— Профессор?

— Да какой я теперь профессор!!!

— ……… ВОЗЬМИТЕ МЕНЯ В ЖЁНЫ!!!

— О, Боги, почему я не умер!! — возопил Ботаник и побежал прочь, как можно дальше от до смерти надоевших ему людей…

9. CODA

«И тогда я понял, что нет больше никакой клетки из плоти. Что мой разум не бьётся о потолок физических ограничений, что дух мой больше не просит допинга, чтобы вырваться за рамки. Что я слышу всех, все слышат меня, и ни одна мысль, ни одно слово моё не идёт в пустоту, и я сам есть мой разум, и вместе с ним часть большого общего знания, где стали едины прошлое и настоящее, и в этом есть высшее наслаждение…»

— Дарони ке Акилэ, «Как я стал Богом»

Тассадар стоял, словно бы приросший к незамысловатой панели управления опустевшего Гантритора. Атака на Сверхразум зергов была назначена на вечер следующего дня, а пока он выстукивал коготками по голубоватым сферам, и на экране перед ним разворачивались боевые действия, до боли напоминающие реальную жизнь, ускоренную в несколько сотен раз и сильно-сильно уменьшенную. Рейнор то и дело отправлял в чат явно нецензурные сообщения на терранском языке, которого бывший великий экзекутор, на счастье своё, не знал, и потому мог только догадываться об их истинном смысле. Он только кликал по карте зелёным курсором, и прозрачная фигурка в плаще лавировала между трепыхающимися и дышущими склизкими строениями, одно за другим повергая их в отвратнейшие руины, а целая свора маленьких зерглингов беспомощно кружила вокруг неё, не в силах обнаружить, так как ближайший оверлорд непростительно медленно подползал с другого конца базы. Другая фигурка в жёлто-зелёных одеждах пролетая над землёй оставляла за собой голубоватый шлейф и стремилась к месту, где под развед зондом безмятежно зарылся десяток гидралисков. Клик – и над ними разразилась гроза, превратив чёрные кружочки в кровавое месиво.

— Какая забавная терранская игрушка… Интересно, где сейчас Зератул?

В Ахет-Адуне уже не паниковали. Мирные кхалаи просто ударились в массовую депрессию, мысленно распрощавшись с Айюром и с жизнью. Тут и там на улицах валялись трупы тех, кто выбросился из окон высоких башен. Другие же остались на вечную консервацию в своих домах, ритуально проткнув себя своими любимыми кхайдариновыми кристаллами. В воздухе витал дурной душок энергии полураспада как духовного, так и физического.

В пси-эфире разливалась печальная мелодия пси-рояля старой Сарундини, отрезвевшей после Янтарных Очей и тоже едва не покончившей с собой от отчаяния, хотя её любимую библиотеку пока никто не трогал. Ноты уныния, тоски, безысходности, погибшей надежды, созерцания конца и горького смирения с неизбежным разливались по всей Общей Связи, выбивая из колеи даже тех, у кого ещё оставалась хоть какая-то воля к победе, и даже зависший на орбите Тассадар затянул вместе с общим хором погребальную песнь самому себе.

Немногочисленные джудикейторы молча сидели в своих креслах в столичном храме. Ещё два часа назад здесь было очень шумно – сначала Алдарис и его властные коллеги попытались выяснить, зачем в храм притащили голого и на удивление чистого Зератула, потом кхалайскую гордость как всегда пересилили типичные протоссовские вредность и любопытство и, игнорируя непрекращающийся поток непереводимой нецензурной брани, вся разномастная публика всё-таки смогла стащить с него старую чешую и одеть тёмного прелата в судейскую накидку, после чего тот воодушевился и принялся проповедовать, мысленно благодаря богов, что его тёмные братья этого не видят. До самого восхода Лу джудикейторы занимались любимым делом – пытались перещеголять друг друга в мозговыносе, но когда Алдарис начал сдавать позиции перед падшим коллегой, над Айюром грянул рояль. И все замолчали.

— Смотри – это твоя земля – скоро она станет пеплом – и выбор твой, остаться с нею навсегда в безжизненном песке, или уйти и сохранить её живой в своём сердце… Смотри, это твоя земля…

— Кхас… лучше бы я никогда-никогда не возвращался… — пробормотал где-то в себе Зератул и повертел в руках старенький кадуцей.

— Эн Таро Адун! – неожиданно яркая и бодрая телепатема взрезала заполнившее эфир уныние. Все присутствующие словно очнулись и рефлекторно посмотрели на высоченный дверной проём, в котором озарённый рассветными лучами блистал мощный золотой доспех на жёлто-зелёном зилоте. Он выбежал в центр круглой арены, вкруг которой располагались судейские кресла и приветственно развёл руки – Великий Ра, я причастился ваших очей и стал Богом! – теперь все дружно посмотрели на новоиспечённого коллегу, который в ответ только пожал плечами.

— А я предупреждал, что действие красной артемиссии на бесхвостых обезьян пока не изучено!

— НО КАК!? – возопил возмущённый хор, и этот крик спас Айюр от декаданса. Траурное молчание было нарушено, как и настроение игры рояля – услышавшая краем сознания столь интересную перепалку, Сарундини просто не могла оставаться в стороне, как и множество прочих представителей высшей расы, тут же сбежавшихся к храму по возможности поближе.

В итоге спор оборвался на аргументе Алдариса «Зато у меня хвост длинный!», после чего Зератул обиделся и растворился в воздухе. Публика, явно болевшая не в пользу первого, взбунтовалась и потребовала от него публичных извинений, да таких громогласных, что слышно было даже неотсечённому молодняку на Шакурасе. Так в одночасье ко всей нации гигантских ящериц вернулся боевой дух, только дух этот объяснялся уже не кхалайским учением, а желанием выжить чисто из вредности, даже если жить будет уже негде.

Пришедшие с южных рубежей зерглинги были очень рады обнаружить у берегов пересыхающего ручья отряд полусонных терран. Дольше всех продержалась использовавшая камуфляж Чиса, и за эти короткие минуты она успела насладиться мастерством зерговского верлибра, после чего последний раз нырнула в реку своей самой большой любви… и очнулась под мышкой у Ураджуда, кромсающего вдохновлённых интервентов одного за другим.

— После того, что мы трое с тобой сделали, мы обязаны на тебе жениться! – сказал опустившийся рядом второй партнёр по недавней вечеринке.

— Эм… вы ведь это несерьёзно? – удивлённо спросила призрак, восхищённо наблюдавшая за тем, как всё вокруг разлетается под взмахами варп-клинков и смешивается в кровавую кашу.

— Серьёзно – несерьёзно! Прелат велел! Говорит, что это закон такой терранский!

— Вашему прелату памятник прижизненный нужно поставить, да такой, чтоб видно было со всех уголков вселенной! – блаженно прошептала Чиса, предвкушая годы в компании трёхметровых чешуйчатых извращенцев.

Отчёт о произошедшем Рейнору доставил неизвестным чудом переживший эту резню Слава Кизляков, после чего командир отправил в чат Тассадару ещё несколько строчек отчаянного мата, почему-то почувствовав свою причастность к гибели «хранителей покоя Великого Ра», которому на них было астрально срать. Он решил во что бы то ни стало повысить выжившего морпеха в звании и отправить в школу призраков, чтобы хоть как-то оправдать трагическую кончину легендарного Ботаника.

А великий экзекутор медленно сходил с ума, пытаясь хоть как-то организовать эту армию укуренных ящериц и надравшихся вдрызг людей, чтобы пробиться к логову Надмозга, слишком занятого последствиями последнего визита Зератула, чтобы думать об обороне… Но это уже совсем другая история.