Сны из Замка Плача

Он будет умирать на наших глазах, с каждым днем и каждым глотком становясь все ближе к своей цели… мужчина решил умереть, и с этим уже ничего нельзя поделать.’
Александр Щипин
Его видят кружащимся около церкви
Вот уже год как он один
Боль захватила все его чувства
Каждую ночь он спит у ее надгробного камня
Rammstein — Heirate Mich

— ..Привет, Стас.
— Салют.
— Как рейс?
— Неплохо… Что ни говори, а за пределами этой дыры намного лучше.
— Зато не так безопасно.
— Верно, верно…
— Я слышал, Чииф хвалил твой груз. Что привез?
— Серьезно? Что-то на него не похоже… Как всегда – барахло сплошное. Пару генераторов с силовых установок…
— С какой планеты?
— Клейнир. Красивый мирок…
— Не бывал. Должно быть, это Фабрика Грез?
— Она самая. Местные колонисты только спят и видят как война закончится, земляне получат по рогам и уберутся обратно, а Зерги сдохнут все до единого…
— Как там у них… с обороной?..
— Хе, а ты упертый. Неужели все еще надеешься укрыться где-нибудь?
— Предлагаешь сгнить здесь заживо? Нет, Стас, я свалю отсюда сразу же, как только представиться возможность и порядочная планетка где-нибудь на отшибе Галактики. Лучше я спокойно проживу там, и пусть Зерги сожрут свой хвост, чем найдут меня…
— Посмотрим правде в глаза. Зерги, может быть, не найдут, и земляне не найдут… А вот от Чиифа ты вряд ли уйдешь, Билл.
— Угу…
— Впрочем, насчет Клейнира можешь даже и не думать. Поганая там оборона. А сказать по правде – просто дерьмовая. Я не знаком с сетью противовоздушной обороны, но знаю, что там от силы двести турелей. И это на всю планетарную оборону планеты. Нечего и говорить – стоит Зергам только сунуться туда… А, черт… Однако мегаполис красивый, космопорт надежный… Впрочем, далеко, хлопотно, и опасно. Забудь про Клейнир.
— Что же тогда?
— Жди. Что-нибудь все да изменится. Возможно, Зерги уймутся и свалят отсюда. Может быть, Земля заткнет свою бездонную глотку… И тогда, может быть, я лично буду вывозить отсюда оборудования и людей, на какую-нибудь далекую планету… Все может быть… но сами мы ничего не сможем сделать.
— У тебя выпить есть?
— Я в завязке.
— Шутишь?
— Неа. Недавно я понял, что если не брошу пить, то, как минимум, расстанусь со своим тягачом. А максимум – загнусь от печени… Хотя… как знать, что лучше…
— Проклятье, как же хочется выпить…
— Сейчас… держи.
— Ух ты!.. Где взял?..
— Да тише ты!.. Прячь быстрее… На Клейнире поганая оборона, но там по крайней мере все есть…
— Спасибо, Стас. Я у тебя в долгу.
— Хм… посмотрим. Что можно предложить в обмен на две бутылки коньяка?
— Знаю – оформлю тебе отпуск. С завтрашнего дня. Если Чииф не вздумает проверять файлы графиков полетов, то все будет нормально. Но на моей памяти он делал это пару раз за шесть лет…
— Годится. В самый раз. То, что мне нужно. Как раз времени хватит…
— Для чего? Хочешь посмотреть тягач?
— Да нет, малыш в порядке… Хватит времени… — Стас задумался, и его голос теперь звучал так, как если бы он был в трансе, — …чтобы подумать…

Он повернулся от регистрационной стойки, и побрел, как сомнамбула, к выходу, опустив голову и перекинув старую спортивную сумку с вещами через плечо.

— Ладно, Стас, счастливо, — громко окликнул его Билл, — Спасибо за… эээ… за груз, — закончил он, но Стас не ответил…

Могущественная сила пала несколько лет назад, но следов ее былой мощи все еще было много. Полуразрушенные, обветшавшие базы на отдаленных мирах, которых не коснулась война, но коснулось ее дыхание; множество спутников и зондов, все еще двигающихся по своим траекториям в космическом пространстве по разным эллипсоидным траекториям, охватывающим целые космические регионы; а так же огромные скопления мусора и металлолома на орбитах планет, их поверхностях и дне океанов, и просто в открытом космосе, сносимые в целые поля мощными космическими течениями. Здесь не все еще было мертво; в некоторых дальних колониях, еще не отмеченных в каталоге и архиве, существовали поселения, где жизнь шла таким же чередом, как и десять, как и двадцать лет назад. Помимо них, в открытом космосе существовали базы со старыми символиками, живущие так же, как и эти забытые и заброшенные поселения. Изменилось лишь одно: больше не было того могущественного покровителя, каковым была Конфедерация, правившая жесткими и суровыми законами. С распадом целого космического государства на отдельные автономии, и последующее их исчезновение привело лишь к тому, что выжившие на этих базах и мирах люди потеряли свою веру и уверенность в завтрашнем дне. Их жизнь теперь была лишь ничем не поддерживаемым трепетанием листа на дереве в осеннюю пору – было ясно, что до того, как лист оборвется и исчезнет во мраке, осталось совсем немного времени, но никогда было неизвестно, когда же именно это произойдет…

Торговая станция «Саабах» покоилась на огромном расстоянии от заселенных планет и их светил. Она находилась в шестнадцатом квадранте сектора – достаточно труднодоступном месте, где было мало колоний. Казалось, что это гигантское строение, напоминающее по своей форме исполинский гриб, подвешенный в пустоте, лишний, совершенно не нужный объект во всеобщей панораме космического пейзажа. Но настоящая ценность этого объекта в свои времена была неисчислима. «Саабах» служила своеобразным торговым центром, оазисом в безбрежном и безжизненном море Вселенной, а так же заправочным пунктом. Еще десять лет назад, «Саабах» приносила гигантские прибыли одной из крупнейших компаний Конфедерации, которая и была разработчиком и строителем этого дорогостоящего и, как тогда казалось, малоперспективного проекта. Но теперь – это просто островок, где собрались все те, кто еще мог это сделать. Конфедерация была разрушена, и поставки и транспортировки грузов на миры, где раньше были человеческие колонии, прекратились. Речь о каком-либо переселении уже не шла; «Саабах» была расположена в идеальной точке в пространстве, куда не мог добраться ни один Рой Зергов. Земляне ничего не знали об этом месте, и поэтому не представляли опасности. Поэтому люди и не стремились оставить старую, полуразрушенную космическую колонию; она обеспечивала условия для жизни для трехсот человек, и деятельность все еще велась. Оставшиеся в доках корабли-грузовозы были как нельзя кстати – именно на них пилоты вывозили с заселенных и не заселенных миров все то, что могло пригодится. Иногда с пилотами путешествовали и дилеры – они скупали необходимое оборудование у правительств удаленных колоний, не пострадавших в войне, используя внутренние финансовые запасы «Саабаха».

Время и события извратили все, что окружало дальний космос; пилотам «Саабаха», которые облетали эти дальние регионы сектора Копралу, было это понятней лучше всех. Росли новые силы, разрушались другие; создавались и распадались новые альянсы и союзы. Самым значимым, но малоизвестным фактором, который возник за последние годы, являлись так называемые Фабрики Грез – далекие, почти недостижимые миры, куда слетались люди с разрушенных колоний из центра Копралу – все те, кому посчастливилось выжить. Фабрики Грез оправдывали свое название; те, кто побывал на этих колониях в дальних рейсах, говорили, что эти колонии все еще верят в то, что Зергов можно остановить. Это было бессмысленно и глупо; кто? Кто остановит само Разрушение, если это не удалось ни Конфедерации, ни Протоссам, ни Доминиону? А ведь это были самые могущественные формации боевых сил и рас, которым принадлежала власть в Копралу и близлежащих районах. Даже земляне дрогнули перед напором новой силы – Керриган, которая смогла уничтожить мощнейшее оружие Директората и обратить порабощенные выводки Высшего Разума против своих беспощадных властителей. И как можно победить своего врага, убежав от него за многие сотни световых лет, не имея при себе ничего, кроме пустой спеси и бахвальства…

Вселенная уже ждала своего конечного исхода. Это понимали все те, кто остался в центральных районах Копралу и сумел выжить.

Но никто из этих людей не знал, насколько это изречение близко к правде.

..Индикатор био-генератора начал издавать писк; верный признак того, что все системы жизнеобеспечения, равно как и все остальные системы скафандра, скоро перестанут функционировать. Энергозаряд подошел к концу – об этом красноречиво свидетельствовал тревожный сигнал датчика. Силуэт у стены, помеченной непонятными знаками и узорами, перебросил что-то длинное и увесистое в правую руку и вскинул левую к едва угадывающимся – точнее, не угадывающимся вообще — контурам своей головы. Так и есть: тяжелый специальный браслет, закрепленный на запястье, показывал красный свет своим индикатором…

Выходить из «покрова» было рано; а если уж быть откровенным до конца, сейчас это было бы совсем некстати. Впрочем, выход был – как и всегда…

«Человек» окинул взором помещение. Света здесь почти не было, но он ему был и не нужен. Во-первых, все еще действующая аппаратура шлема позволяла прекрасно видеть даже в полной в темноте; во-вторых, в сумраке отчетливо были видны несколько пар сияющих раскосых глаз – цель его поиска…

Силуэт замер, пристально вглядываясь в одну из фигур. Тревожить Правителя Зеров ради одной особи? Можно попробовать и свои способности зараженного – в конце концов, не так уж это и сложно.

Зерглинг, замерший у стены, нетерпеливо помахивающий хвостом, уставился на фигуру, привлеченный ее невидимым, но неизбежно притягивающим, словно гипнотизирующим взглядом.

— Ко мне, — прохрипела фигура, трепеща от внутренней борьбы с чужой волей.

Зерглинг дернулся, замер на несколько секунд, и сделал два коротких прыжка в сторону расплывчатого силуэта. Выпрыгнув на освещенный участок пространства, он замер прямо перед невидимой фигурой, уже не отрывая взгляда.

Невидимая рука, затянутая в перчатку скафандра Призрака бесстрашно прикоснулась к широкой массивной костяной короны, венчающей лоб чудовища. Раздался звук, похожий на электрический разряд, и силуэт и создание дернулись так, словно бы их и впрямь пронзило высокочастотное напряжение. Энергия, наполняющая живую плоть, безудержным потоком хлынула на миниатюрные сверхчувствительные приемники скафандра, пробегая прямо по руке человека к их жадным и острым, как осиные жала, сенсорным замыкателям…

Зерг дернулся еще раз, и тело мешком осело на пол. Грянули об каменный пол чудовищные полуметровые лезвия, хрустнули враз потерявшие свою твердость кости, и громко хрупнул череп, словно бы он был из стекла, и глаза Зерглинга, только что сияющие живым оранжево-красным огнем, медленно тускнели в то время, как пол начал темнеть от темной крови, сочащейся расколовшейся тяжелой головы создания…

Фигура как ни в чем ни бывало, шагнула прочь от поверженного создания. Энергозапас скафандра значительно пополнился, и теперь все датчики тихо, едва слышно монотонно гудели от переливающейся в батареях свежей энергии…

Теперь, по крайней мере, можно было забыть о «покрове»…

Впереди послышались звуки схватки, и Зерги, окружающие невидимый силуэт, тут же скользнули вперед. Они стремительно выбрались в большой круглый зал, где уже кипела схватка. Последний серьезный бой в этой баталии…

Темные Храмовники отчаянно защищали стоящую в центре зала высокую фигуру, но… их было слишком мало, и они не поспевали защищаться от быстрых и смертоносных Зергов, атакующих их со всех сторон. С яркими вспышками их тела превращались в ничто, а темная кровь убитых Зергов заливала высеченный узор на полу…

…Издав гортанный рык, черная тень, похожая на исполинскую летучую мышь скользнула по узкому переходу, вылетая в зал. Распахнув гигантские крылья-куполы, чудовище с ревом выпустило в центр помещения коричневую био-капсулу.

Несколько противников в центре зала скрыла гигантский всплеск, когда капсула поразила цель. Ядовито-зеленого цвета, субстанция забрызгала троих уцелевших Протоссов, так как к тому времени остальные были уже мертвы. Королева Зергов, издав торжествующий вой, взмыла вверх, и с грохотом пробила своим телом тонкий каменный потолок. Сверху посыпались куски камней, которые рассыпались в песок, не долетая до пола…

Наступила тишина, прерываемая лишь посвистом ветра, который теперь проникал внутрь через неровную дыру в куполе потолка, и звуками отдаленного боя, доносящиеся снаружи…

В окружении своих Зергов, силуэт подошел ближе. Теперь по невидимой фигуре пробежали энергетические волны, словно бы она разрасталась в пространстве, и вскоре пустое место, где только что пробегали непонятные энергетические импульсы, разверзлось и «выпустило» на всеобщее обозрение хлипкую человеческую фигуру в легком защитном скафандре Призрака без опознавательных нанограмм или символик. Незнакомец не спешно приближался, спокойно положив длинноствольную картечную винтовку на сгиб локтя, и небрежно и развязано помахивая свободной рукой в воздухе у бедра при ходьбе. Его лицо закрывала плоская маска-шлем с тремя разнокалиберными окулярами, которые слабо мерцали яркими зелеными огоньками, хотя его походка и движения выдавали безмятежность и ощущение уверенности и слегка приподнятого настроения незнакомца.

Матриарх не спускала пристального взгляда с незнакомца, но уже не пыталась выбраться из вязкого кокона, в который угодила она и ее свита – два Темных Храмовника, исполнявших обязанности телохранителей. Протоссы остервенело рвались наружу – их пси- клинки успешно разрушали кокон, но они сами были покрыты вязкой слизью, оставленную Сетью Королевы, и их движения хоть и были полны ярости и чудовищной силы, но были слишком медленны и бессмысленны…

Зерги сдерживали свой яростный инстинкт к уничтожению всего чужого; пока что они взяли в кольцо «кокон», но по их поведению было видно, что только воля Мозга удерживает их от того, чтобы наброситься и прикончить этих троих Протоссов, один из которых сейчас и был целью этого Призрака.

Человек перешагнул через содрогающийся хвост поверженного Гидралиска, и замер в десятке шагов от «кокона». Покачав головой своим мыслям, он резко вскинул винтовку и нажал на спуск. Первый выстрел пробил грудную клетку одного из телохранителей Матриарха – вспыхнув призрачным огнем, он исчез в той позе, в какой его настиг заряд. Второй выстрел снес пол головы второго Темного Храмовника, и теперь в полуразрушенном «коконе» осталась лишь Расзакал. Судя по всему, ее не впечатлила участь телохранителей; она даже не вздрогнула от грохота выстрелов. Теперь она спокойно ждала своего череда.

Призрак опустил ствол своего оружия, из которого на свету курился едкий дымок; вновь перекинув винтовку через локоть, он поднял руку в легкой перчатке, опутанной разнообразными датчиками и проводами, он тяжело откинул эластичную и плотную шлем-маску на плечи, и она сложилась там, подобно капюшону. Темнокожий мужчина едва заметно улыбался, хотя по его лицу градом катился пот. Словно бы потеряв интерес к Расзакал, он резко помотал головой, и с коротко стриженой головы полетели капли пота; тяжело и глубоко вздохнув, он отстегнул от пояса мятый берет, не торопясь, деловито отряхнул и разгладил его, и с деланной осторожностью и медлительностью надел его на голову. Лишь после этого он уже серьезно взглянул на жертву «кокона»…

— Расзакал, Матриарх Темных Храмовников, — произнес он мягким голосом, полу-спрашивая полу-утверждая, словно бы решив убедиться в том, что он не ошибся, когда Зерги разнесли полдворца и перебили всю охрану ради того, чтобы он свободно стоял здесь, — я вижу, что я застал Вас вовремя. Моей хозяйке вряд ли понравилась бы новость, что Вы сбежали от нее. Простите, что немного намусорили здесь… Впрочем, это не беда, так ведь? Главное, что Вы здесь. Вам придется идти со мной.

«Кто ты, человек? Что ты здесь делаешь? Похоже, твоего интеллекта не достаточно, чтобы понять, во что ты ввязался. Ваша нелепая атака на Телемантрос бессмысленна и глупа; Протоссы быстро очистят Шакурас от скверны и чумы, которую ты принес сюда…»

— Меня это не волнует. Ваши воины слишком суеверны и впечатлительны, и поэтому у меня есть еще немного времени; но я знаю и полностью представляю себе всю опасность, которая заключена в вашем народе. Поэтому нам нужно торопиться, чтобы уйти отсюда…

«Ты умрешь», в пси-потоке Матриарха не было ни намека на страх или ненависть – прямая констатация факта. Словно бы не она, а он стоял, завязнув по самые плечи в затвердевшей слизи, под пристальными хищными взорами дюжины Зергов…

— Как Вам будет угодно. Но только не сейчас, — Самир сконцентрировался и произнес в общем пси-потоке, чтобы его могла слышать Расзакал.

«Моя Королева, Матриарх пленена. Теперь мы можем оставить это место».

— Теперь мы расстанемся, — произнес он, снова обращаясь к Матриарху, — Вас ждет незабываемая встреча с моей хозяйкой. Вы уже встречались – только на этот раз Вам придется последовать за нами. И без фокусов – в отличие от меня, Керриган менее уступчива, хотя и признаюсь, что Вы ей очень нужны… Ведите себя хорошо, и, кто знает, может быть Вам удастся увидеть то, что останется от Вашей драгоценной родины…

Высокий сводчатый потолок пошел трещинами, и дыра, оставленная в куполе Королевой Зергов, начал стремительно увеличиваться. Вниз посыпались легкие обломки потолка, многие из которых рассыпались в пыль так и не долетев до пола.

«Кислота».

Коррозионная кислота разрушала потолок дворца; а в огромный проем уже начинали свешиваться щупальца и гигантские клешни опускающегося внутрь Правителя Зергов, чья огромная туша могла занять собой весь этот зал.

— Мне пора, Матриарх, — произнес Дюран, чуть повысив голос, пытаясь перекрыть шум и треск разрушающегося зала, — что же касается Вас… все зависит только от Вас и Ваших действий…

Дюран вышел на обширную площадку, которую отдаленно можно было назвать балконом. С холодной усмешкой оглядывая причудливый и витиеватый узор на полу, он неспешно прошел вперед до перил, и, облокотившись, взглянул на ночной мегаполис Телемантроса. Вдохнув полной грудью, он почувствовал лишь отчетливые запахи, присущие всякому разрушению.

Черное небо казалось плотным и неестественно низким, и две луны, ярко сияющие бледно-матовым и серым цветами, настороженно и испуганно глядели на человеческую фигуру в плотном скафандре. Очень часто по силуэтам луны проскальзывали черные и быстрые тени, а в воздухе, сливаясь с гулом отдаленного боя, висело непонятное и монотонное гудение.

Шум крыльев смертоносного Роя.

Всего лишь полчаса назад воздушные силы Роя смогли проникнуть к этой области на Шакурасе, так как до этого электромагнитный импульс, источаемый защитными блоками мегаполиса не позволяли Зергам этого сделать…

Фиолетовый океан песков Шакураса источал не прохладу, а смертельный жар. Первая битва, которая положила начало бойне в этом удаленном мире, станет предвестником долгого противостояния.

..Нет, совсем не долгому. Сара пока не понимает всего замысла, а когда поймет – то будет слишком поздно. На самом деле судьба Шакураса, Чара, Аиура, Тарсониса и многих других миров уже предрешена; лишь время разделяет моменты их существования с моментами их гибели… Пожалуй, время сейчас – мой самый страшный и заклятый враг. Опаснее Зергов и все еще сильных землян… Но рано или поздно план осуществиться – и про время можно будет забыть. К чему оно, когда впереди целая бесконечность?..

Еще один взрыв потряс округу, и ночной мегаполис Протоссов на мгновение осветился ярким и чарующим всполохом синего цвета.

Битва удалась на славу, и сам Самир сегодня отлично поработал. Конечно же, основная работа досталась безмозглым тварям, которые в едином порыве погибли тысячами прежде, чем они смогли пробиться ко всем пяти точкам, с которых Дюран перегрузил энергетические блоки-накопители. Результат был неожиданным и для самого Дюрана – он не ожидал, что реакция будет столь мощной. Взрыв буквально снес целый горный массив и один из мощных защитных постов Протоссов, до которого Зерги так и не смогли добраться. Самир до сих пор чувствовал это неприятное ощущение, подобное дуновению смерти, едва не затронувшему его во время критической перегрузки. Создания Роя потеряли только в одном этом разрыве более тысячи особей, но игра стоила свеч. Все-таки, Зерги более близки по своему духу к совершенным созданиям; они не задают вопросов, беспрекословно подчиняются и не знают ни бремени годов, ни отчаяния. Ими можно жертвовать как безграничным сырьем для достижения целей. Правда, когда ими достаточно трудно управлять – Дюрану не нравилось, что для отдачи даже незначительных указаний, следовало связываться с ближайшим Правителем. Контроль и управление подобного воинства достаточно сложен и неудобен в человеческой ипостаси, но когда особей-воинов много, четкое руководство не имеет значение. Ведь даже сейчас они смогли добиться превосходства – проклятые электромагнитные потоки, излучаемые защитными укреплениями Телемантроса не позволяли летунам Зергов войти в атмосферу и перемещаться там. Но для достижения конечной цели хватило способностей даже наземных существ, а количество погибших было лишь пустой цифрой для Самира, Керриган, да и впрочем, для самих Зергов, умей они даже воспринимать количественные знаки…

Теперь Матриарх принадлежит Рою. Интересный экземпляр. Достаточно перспективный… Интересно, Керриган осознает всю ценность Расзакал? Или же она преследует иные выгоды?.. Кто знает… Если Матриарха подчинить своей воле, то можно получить свою выгоду в подобном контроле верховного существа этой расы. По крайней мере, Темные Храмовники больше не доставили бы хлопот. Целая планета и отдельный народ оказались бы недееспособными против какой-либо агрессии со стороны. Захватывающе… Стоит подумать над тем, не внедрить ли в ее мозг одно из хитроумных устройств, способных диктовать чужую волю… Но, впрочем, существует большая вероятность того, что Сара все же решится на заражение Расзакал. Будет любопытно понаблюдать, что из этого выйдет… Интересно, зачем она Керриган? Впрочем, неважно… Кому какое дело до твоих игрушек, Сара?..

Еще один разрыв, на этот раз совсем рядом. Дворец содрогнулся, и яркая синяя вспышка, в которой исчезло одно из защитных сооружений, на этот раз ярко осветила человеческую фигуру на балконе. В грохоте, похожем на раскат грома потонул негромкий смех этого человека, смеющегося своим мыслям.

Самир, глядя в беснующиеся небеса, криво ухмылялся. Теперь, после поражения Протоссов здесь, и пленения их Матриарха, у него есть немного свободного времени – а это значит, что пора приступать к сбору людей, которые помогут ему в осуществлении его второй части плана…

Что же касается Шакураса…

Эта операция по поимке Расзакал не подразумевала за собой полное заражение планеты. Вскоре Протоссы очнутся, и тогда сюда хлынут отборные армии Темных Храмовников. Рой вряд ли сможет продержаться слишком долго, но Протоссам придется пожертвовать многими жизнями, прежде чем они одолеют Зергов на этом участке…

— Вам придется приложить не малые усилия, чтобы освободить свою землю от этих существ, дети мои, — прошептал Самир, едва шевеля губами, глядя только вперед, туда, где синева пустыни переходила во мрак ночного неба.
— Дети мои, — произнес он во весь голос, и снова рассмеялся.

Мысленный поток Дюрана захлестнул сеть сообщений Правителей Зергов, медленно кружащих в дьявольском хороводе над этим полуразрушенном регионом. Спустя некоторое время особи-воины Зергов, бывшие здесь, уже знали, что делать. Защитники Телемантроса и личная гвардия Матриарха должны быть перебиты в этом скалистом районе. Уцелевшие станут лишь безвольными жертвами для сотен существ, которые уже наводнили низины, и где сейчас зреют истекающие слизью живые холмы, которые скоро станут Инкубаторами. Возможно, что какую-то часть Протоссов можно будет попытаться пленить и вывезти с Шакураса на планеты-лаборатории… над этим стоит подумать, хотя ситуация вряд ли создаст благоприятные условия для дорогостоящей и слишком опасной операции по транспортировке всего лишь нескольких экземпляров – вряд ли удастся спасти больше. Мегаполис и резиденция Матриарха больше не нужны – скоро они будут стерты с лица земли. Это послужит верным уроком этим горделивым, но на самом деле никчемным созданиям, которые когда возомнили себя выше своих истинных богов, и решивших, что их истинная сила лежит в ярком и сияющем мареве над головой – в царстве звезд.

Маленькая фигура, в комбинезоне пилота-дальнобойщика и жилете поверх яркой рубашки, медленно брела по широким коридорам станции. Старая спортивная сумка, закинутая за спину, уже долгое время была его единственным спутником среди бесчисленного количества звезд в космической пустыне. Единственная вещь, которую сам Стас считал собственной реликвией. Равно как и пару браслетов из потускневшей платины, состоящие из массивных цепочек и пластинок, на которых было витиевато выгравированы его инициалы, сливающиеся в фантасмагорический цветок из переплетений и линий. Из материальных ценностей это, пожалуй, было самое дорогое; но сам Стас ценил их вовсе не за их дороговизну, хотя еще несколько лет назад он и не мог бы себе признаться в том, что гордится подобным дорогим украшением. Сейчас эти браслеты и сумка были единственными его сокровищами в духовном плане; он никогда бы не променял бы их ни на одно из сокровищ. Особенно сейчас, в это время…

Истоптанные тяжелые ботинки на ногах с магнитными подошвами со звоном грохали по стальным решетчатым перекрытиям. Стас не отрывал от них взгляда, как зачарованный, шагая вперед, концентрируясь на этих монотонных ударах.

Он без труда нашел свою комнату в жилом блоке – чтобы проделать это нему не требовалось даже смотреть по сторонам. Теперь бы он нашел дорогу к своей комнате даже с завязанными глазами. Слишком часто он выбирался из жилого блока, когда не было работы, и он не знал, чем себя занять, и слишком часто он возвращался сюда. Отчаяние и страх гнали его прочь – но сбежать отсюда было невозможно, да и бессмысленно. Там, снаружи, за десятки световых лет до первых звезд, царили смерть и хаос. Он понимал, что этот ад примет и растворит его в себе без остатка, даже не заметив этого; межзвездная война разрушает целые колонии, и армии и флотилии исчезают без следа – одинокий человек будет мгновенно проглочен чудовищем-войной. Вот уже шесть лет после падения Конфедерации Стас был заперт в тесной кабине своего тягача, или блуждал между стен своей комнаты на Саабахе. Волей обстоятельств целой исторической эпопеи он оказался пленником; рано или поздно, это должно было закончиться, и Стас с каждым годом чувствовал, что удача будет не на его стороне. Когда рухнула Конфедерация, когда террорист и пират объявил себя Императором, и когда полчища кровожадных созданий выжрали полсектора – после всего этого Стас окончательно разучился верить в удачу. Но перелом произошел гораздо раньше…

Стас внутренне сломался тогда, когда из его жизни исчезла Алиса. Это случилось так быстро, нелепо и непонятно, что он до сих пор с трудом признавал этот факт – ее больше нет. Стас боролся изо всех сил; он беспощадно топил эту боль в алкоголе, но дальше было лишь хуже. Винить в случившемся было не кого; авиакатастрофа на Тарсонисе унесла жизни более пятисот человек, но именно одним из этих людей оказалась Алиса. Это случилось за месяц до того, как флот Альфы Сквадрон отбыл с мест орбитальной стоянки в дальний космос, чтобы оккупировать систему Мар Сара…

Стас уже больше двух лет обдумывал то, как он умрет. Это случится очень скоро – Стас сумел внушить себе это беспощадным и бесчеловечным аутотренингом. Каждое утро он думал лишь об этом. Глядя на фотографию Алисы, которая после смерти теперь всегда была при Стасе, он думал только о том, как и когда он уйдет к ней…

Год назад он решился. Переведя со своего старого счета все кредиты, он, при полете на одну из Фабрик Грез, приобрел там несколько десятков упаковок хорошего вина (по правде говоря, денег у Стаса к тому времени было столько, что хватило бы, чтобы насмерть упились полсотни человек). Вернувшись назад, он взял отпуск, и в течение трех месяцев гробил здоровье, уже подорванное бесконечным стрессом, который длился со времени смерти Алисы. Но Стас не рассчитал своих сил, и был вынужден прекратить это безумие. Он понял, что даже такая смерть мучительна и слишком растянута. Алкоголь оказался невыносимой отравой, которая терзала организм и душу, при этом удерживая его на стороне, что ближе к жизни. Этого было мало и не достаточно…

Стас открыл дверь и вошел внутрь своей комнаты. Здесь ничего не изменилось за время его отсутствия, и это убивало больше всего. Каждый раз он входил сюда с надеждой, что обнаружит следы Алисы, какие случались тогда, когда они безбедно жили на Тарсонисе. Это могло быть что угодно – ее расческа, одежда, неповторимый запах духов или шампуня… Но нет, этого не было. Этого не могло быть.

Стас прошел по коридорчику в комнату, которая служила ему и спальней, и гостиной, и кухней одновременно. Пройдя к пустому письменному столу, он сел в удобное кресло, и поставил с собой сумку.

Он ровным счетом не испытывал ни малейших чувств. Он не был рад, что закончился очередной полет, и Билл оформит ему отпуск. Он не был рад, что вернулся в свою тюрьму…

Словно бы очнувшись, он вздрогнул, и достал из внутреннего кармана жилета фотографию в жесткой пластиковой упаковке. Бережно положив ее на стол перед собой, он уже в миллионный раз вглядывался в знакомое до боли улыбающееся лицо Алисы.

Сама жизнерадостность.

Сама жизнь…

Какая же сволочь этот Бог!

Стас снова сунул руку в карман, и выудил оттуда небольшую упаковку.

То, что ему удалось приобрести на Клейнире, было дороже основного груза. По крайней мере для Стаса. Он потратил остатки своих сбережений – а это была внушительная сумма – за этот небольшой коробок, в котором покоилась его смерть. Та самая, о которой он мечтал все это время – безболезненная, быстрая и спокойная, по слухам, не вызывающая никаких эмоций и переживаний.

Название этого смертоносного синтетического галлюциногена было необычное – «элементаль». По словам того человека, от которого ему удалось приобрести «элементаль», яд обладал сильным медовым вкусом и запахом, необычайно мощный по своим качествам. Можно было умереть после первой пробы яда. Если же нет – то со второй попытки процент летального исхода был уже процентов семьдесят-восемьдесят. Третий прием не мог пережить никто. На Стаса это не производило впечатления; ему было все равно, когда он умрет. Его никогда не прельщали наркотики, хотя он был уверен, что половина персонала «Саабаха» сидит на какой-нибудь дряни. Но его заинтересовали слова продавца-контрабандиста, что ферменты «элементаля» воздействуют на нервную систему человека, мгновенно погружая его в двенадцатичасовой сон. При этом человек видит то, что его больше всего волнует на данный момент. Реализм происходящего, образы и места, которые снятся человеку в этом случае, на очень высоком уровне…

Стас приобрел коробок без промедлений. Он был уверен, что если не умрет в первый раз, то увидит Алису. Он должен был увидеть ее, словно живую, пусть и в наркотическом сне, он обязательно должен был ее увидеть прежде, чем уснет и не проснется уже никогда…

Стас открыл коробок и достал одну из капсул, наполненную клубящимся матовым газом. Убрав коробок обратно в карман, он долго время смотрел на фотографию, вертя перед собой капсулу, которая была первым опытом в подобном деле. Он чувствовал лишь страх и смятение; что же будет, если он не увидит ее?..

Уже больше не теряя ни секунды, словно бы понимая, что если он не сделает этого сейчас, он не сделает это уже никогда, Стас раздавил пальцами хрупкую капсулу с матовым газом внутри, и зажмурившись, опрокинул надломленную капсулу себе в рот…

Мир взорвался темно-матовым взрывом, и начал меняться прямо на глазах. Комната дрогнула, и поплыла куда-то в сторону, а стены, сотрясаемые ударной волной, начали изгибаться во все стороны, прочь от Стаса. Тот не шевелился, ссутулившись в кресле; он был потрясен происходящим, он был в эпицентре взрыва «элементаля» и даже не подозревал, что все будет настолько реально. Окружающие предметы вокруг быстро заволакивал белесый туман, до тех пор, пока он совсем не поглотил их…

(Стас помотал головой; и тут же пожалел об этом. Движения были замедленны, и эта встряска для мозгов не принесла облегчения в видимости и ощущениях, а лишь заставила гулять это марево перед глазами, создавая головокружение…

Страха не было; была лишь всеобъемлющая тишина, прерываемая лишь гулкими ударами крови в висках. Медовый привкус и аромат вытесняли все вокруг; они были кожей, под кожей, в носу на языке и в голове. Стас сосредоточился лишь на том, чтобы прочувствовать себя в полной мере. Как-никак, если повезет, то он еще вернется сюда, по крайней мере еще один раз…

Марево рассеивалось так же быстро, как и возникло. Ничего не изменилось – Стас по-прежнему сидел в уютном кресле за столом, и перед глазами лишь клубились непонятные сгустки матового цвета…

Стас осторожно поднялся на ноги. Крышка стола и пол сразу же ушли куда-то вниз, словно бы он не поднялся на ноги, а совершил вертикальный взлет в этом чудном мире своих иллюзий. Он почувствовал, что от подобного сравнения взлета и приторно-сладкого, вызывающего тошноту плотного запаха «элементаля» у него закружилась голова, он тяжело обрушился руками на стол, и лишь спустя несколько секунд до его слуха донеся глухой и тяжелый удар.

Стас перевел дух, и вновь выпрямился, на этот раз осторожно и медленно, что бы вновь не потерять равновесие. Все равно пол казался нереально далеким, и Стасу почудилось – упади он – и он разобьется насмерть…

Выйдя из-за стола, он направился к двери сквозь плотную матовую завесу. Шагать было легко, к тому же, он двигался быстро, и в то же самое время совершая медленные движения, словно бы преодолевая не ощутимую и невидимую, но плотную преграду. У Стаса это вызвало знакомые ощущения движения в невесомости.

Дверь была открыта, и он вышел в длинный коридор жилого блока, уводящий к повороту. Стас побежал вперед, едва успевая ощущать себя в этом новом мирке…

…Спустя некоторое время он очнулся. Куда же это он бредет?

В нем начинало шевелится подозрение, какое иногда случается во сне – когда спящий начинает понимать, что все, что он видит – всего лишь сон. Такое случается всего лишь на мгновение, и потом человек продолжает свое безвольное путешествие в собственных сновидениях…

Стас почувствовал тоже самое. Он остановился; замедленные действия с трудом позволили ему сохранить равновесие, и некоторое время он стоял в коридоре, медленно – но это должно было происходить гораздо быстрее! – вращая руками, словно на зарядке, пытаясь не рухнуть носом в опасно далекий пол.

Теперь ему стало страшно. Что он делает здесь, в этом чертовом бесконечном лабиринте? Откуда здесь вообще лабиринт? Разве он сюда пришел за этим?..

— Стаааааас!..

Протяжный, усталый вздох-зов. Не крик, а просто громкий зов, который не докатился до Стаса по этим коридорам – он родился в его голове.

— Алиса! – вскрикнул он, позорно срываясь на визг, и кинулся вперед. У него ушло немало усилий, чтобы набрать скорость, как локомотиву, преодолевающему тяжесть груза позади себя. Теперь он вновь слепо несся вперед, рискуя запнуться и полететь физиономией вниз, или не вписаться в поворот, врезаться в стену со всей скорости…

В голове сейчас, сквозь матовую дымку, которую он преодолевал, билась лишь одна мысль:

«Это был ЕЕ голос…»

Поворот, еще один…

— Стас? Стас, это ты? Отзовись, пожалуйста… — неуверенный, сонный голос Алисы…

Стас не останавливался. Двигаться в этом плотном полупрозрачном «киселе» матового оттенка, было легко и свободно. Впрочем, лишь эта замедленность создавала свой дискомфорт, а еще Стас очень боялся подумать о том, что все это – всего лишь его воображение, в котором не так давно катализатором взорвался медовый наркотик…

После очередного поворота он выбежал в ярко-белый, ослепительный зал.

Он не почувствовал радости, что наконец-таки он выбрался из этого проклятого бесконечного коридора.

Он не почувствовал облегчения, оказавшись в другом, но до боли знакомом месте.

Наконец, он ничего не почувствовал, когда увидел перед собой ЕЕ.

Не отрывая от нее взгляда, он с тревогой прислушивался к себе. Нет, ничего… Проклятый наркотик вобрал в себя все ощущения и чувства, в обмен на это свидание…

Она стояла спиной к нему, перед большим ветровым стеклом с видом на террасу, в одной лишь маечке и трусиках. Ее рук он не видел; очевидно, она обхватила себя за локти, так, как любила делать, когда чувствовала себя неуютно…

Ему не понадобилось особых усилий, или даже осматриваться, чтобы понять, куда вывел его коридор жилой секции «Саабаха»; он узнал этот зал. Это была гостиная комнаты в пятнадцатом секторе столицы Тарсониса, где до развала Конфедерации жил он и Алиса. Да, здесь было все, как встарь; даже сквозь едва угадываемую теперь на белом фоне завесу «элементали», которая была и здесь, он мог различить знакомые детали интерьера и обстановки. Вон большой аквариум, в котором раньше содержались маленькие хищные рыбешки из одного из водоемов планеты… Правда, сейчас он почему-то был пуст. Огромный видеотерминал на стене, в который он угробил почти весь заработок с одного из рейсов…

Она стояла перед стеклянной дверью, за которой, на террасе, бесшумно шел дождь. Еще было видно мрачное темное небо, по которому зловеще проскальзывали рваные матовые облачка…

— Я пришел, Алиса.

«О Господи, неужели…»

— Стас… — мягкий, слегка с хрипцой голос, выдающий смертельную усталость, или сонливость, — как хорошо, что ты наконец-таки пришел…

Она обернулась. Да, так и есть, она стояла, обхватив себя за локти…

— Что это с твоими глазами?
— А… — она потупила взор, и повернулась к нему боком, словно бы пытаясь скрыть эти непонятные и необъяснимые черные пятна, похожие на потекшую тушь, закрывающие кожу вокруг глаз и под ними.
— Мне кажется, что я заболела, — произнесла она, не глядя на Стаса, — а еще я очень устала… где ты был?

Стас облизнул пересохшие губы.

— Я… только что из рейса. Прости что не сумел прилететь раньше. Я так скучал…

Алиса промолчала, мерно покачиваясь с пяток на носки, и глядя куда-то вбок и вниз. Это было не похоже на нее, и Стас ощутил легкое разочарование.

— Я рад видеть тебя…
— Тебе скоро надо будет уйти, — произнесла она, словно бы размышляя о чем-то другом.
— Но я потом вернусь… Обязательно, еще один раз. А потом… — Стас умолк.

Алиса перевела на него взгляд, и он слегка отшатнулся от этих черных подтеков под ее глазами. Но все же она была нереально красива. Даже после смерти.

— Что? – впервые в ее голосе прозвучал, скорее, прорвался сквозь полотно усталости какой-то намек на интерес.
— Потом я вернусь и мы останемся здесь, — проговорил Стас, в полной мере ощущая, как это сложно. Он тяжело сглотнул, не отрывая взгляда от ее черных глаз, словно бы зачарованный, не в силах оторваться от этого зрелища.
— Навсегда?
— Навсегда-навсегда.

Она вновь отвернулась от него, глядя на заливаемую дождем террасу.

— Что с тобой случилось? Ты заболела?
— Нет… не совсем. Я не могу уснуть, Стас. Почему-то здесь происходят странные вещи.

Стас промолчал. Он просто не знал, что ответить.

— А еще здесь очень одиноко. Как хорошо, что ты пришел…
— Не бойся. Скоро я буду с тобой.

Алиса помолчала, и, наконец, произнесла фразу, от которой Стас почувствовал себя одиноким и несчастным, совсем не лучше, чем этот непонятный призрак его иллюзий…

— Я очень хочу, чтобы это произошло, Стас. Пожалуйста…
— Я обещаю, что скоро ты вновь увидишь меня, — проговорил Стас, чувствуя, как его щеки обжигают слезы. Лицо кривилось в гримасе отчаяния и горечи, чувствах, которые неожиданно навалились на него сквозь матовую пелену безразличного наркотического сна.
— Ты не мог бы заглянуть в спальню? – неожиданно бесцветным голосом спросила она, — там кое-что есть для тебя.

Стас взглянул на небольшую спиральную лестницу из стекла, уводящую наверх.

— Подождешь меня здесь?
— Не знаю, — ответ показался странным. Впрочем, здесь было много достаточно странного, и подходить к этому с мерками из реальности было неправильно. Но Стас не понял этого, и, бросив взгляд на хрупкую фигурку, ссутулившуюся у большого окна, он начал подниматься наверх.

Он остановился перед дверью, за которой должен был быть коридорчик, ведущий в спальню. Прежде, чем войти, Стас бросил взгляд вниз; перед ветровым стеклом уже никого не было. Тяжело вздохнув, он толкнул дверь и вошел внутрь.

Коридорчик той квартиры Тарсониса, что уже давно обратилась в руины, был всего три метра в длину. Он обладал темно-фиолетовым окрасом, причем не только стены, но и пол и потолок, и казалось, что этот коридор каждый раз ведет к чему-то сокровенному… Но здесь Стасу пришлось преодолеть длинную вытянутую галерею фиолетового цвета прежде, чем он достиг ее конца…)

Сон медленно отступал…

Последнее, что Стас хорошо помнил – он раз за разом открывает дверь, и снова и снова бежит по узкому коридору, за которым должна была быть спальня; на за одной дверью оказывается новый коридорчик с дверью в конце, и за следующей дверью новый коридор с темно-фиолетовым окрасом стен потолка и пола…

Что-то не так.

Стас явственно ощущал это. Здесь явно что-то совсем и совсем не так…

Может быть, эта тупая головная боль, бесконтрольное тело, которое кажется каким-то фантасмагорическим и не нужным продолжением головы и одежды одновременно, и эта едва растворимая, мутная и почти не проницаемая пелена перед глазами – может быть, все это кажется нормальным после «элементаля». Но почему это что-то держит его под локти, и тащит куда-то задом наперед, в то время, как магнитные подошвы на пятках с ожесточенным лязгом скребут по полу… при этом, через равные промежутки времени что-то громко ударяло, где-то совсем рядом, внизу, и тогда Стас ощущал жесткое покачивание в этих невидимых и неведомых тисках…

Так вот что это за звук…

Стас попытался запрокинуть голову и узнать, что происходит. Сделать это не получилось, так как голова кажется тяжелой – но при этом и пустой одновременно – и к тому же, запрокинуть ее никак не удается из-за того, что его держат практически вертикально. Что ж, учитывая его маленький рост и непомерную слабость, это явление можно понять и объяснить…

Что-то очень сильное приподняло Стаса, встряхнуло как следует, и с силой швырнуло куда-то спиной вперед. Стасу повезло – он упал во что-то мягкое и упругое, судя по всему, большое и удобное кресло, но встряска была достаточно сильной, и он на мгновение вновь отключился. Он сумел уловить какое-то движение перед собой, и услышать чей-то негромкий голос, укоризненно говорящий что-то. Послышалась ответная реплика, напоминающая сдержанный рык голодного зверя, и снова раздались тяжелые удары-шаги. Кто-то удалялся.

В лицо ударил освежающий ветерок, несущий в себе отвратительный запах чего-то медицинского. Стас зашелся в приступе кашля, морщась, и вяло зашевелился, пытаясь закрыть лицо от этого ветра. Запах меда быстро выветрился из головы, почему-то оставив лишь пустое разочарование…

Было непонятно, что это был за препарат, которым его обдули, как неодушевленную вещь, но действовал он стремительно; уже через некоторое время он почувствовал, что его тело вновь послушно ему, и голова прояснилась от вязкого молочно-матового тумана.

Первое, что он увидел – непонятное маленькое устройство, напоминающее видеокамеру, крепленную на неком подобии консоли, которая крепилась к креслу у изголовья. Устройство хищно пялилось на него несколькими индикаторами.

«Медицинский модуль».

Стас находился в небольшой комнате, с низким потолком, по минимуму обустроенной для жилища. Голые стальные стены, четыре больших вентилятора подачи кислорода в потолке у углов комнаты, и неприкрытый решетчатый пол. Кроме кресла, на котором сидел Стас и второго кресла, которое стояло в трех метрах перед ним, здесь еще был небольшой диван у стены. Судя по обустройству, здесь раньше был какой-то склад или ангарное помещение для техники…

«Что это я здесь делаю?»

Только сейчас он увидел людей; две фигуры в боевых скафандрах с красными витиеватыми завитушками на массивных плечевых шарнирах, сжимающие винтовки, стояли напротив него, по углам комнат. Они безразлично и спокойно, не отрываясь, следили за Стасом. Их оружие было опущено к полу, но он не знал, как они поведут себя, если он попытается встать. Возможно, что ничего и не будет – стали бы тогда с ним возиться – но Стас знал точно, что короткая очередь из «гаусс» развалит его на куски. Стас знал, что таким людям запрещено разговаривать; если надо, то они по долгу службы будут молчать, как рыбы, столько, сколько потребуется.

«Это они приволокли меня сюда?»

Вопрос без ответа; но Стас знал, что это правда…

«Стоп!.. Откуда на «Саабахе» эти военные?»

Вот это уже интересно. Стас похолодел от нехорошего предчувствия, но все-таки попытался встать. Тут же выяснилось, что подлокотники кресла стальные – так же на запястьях Стаса теперь висят странные стальные и тяжелые браслеты черного цвета. Они словно бы намертво прилипли к стальным подлокотникам, не давая шевелить руками, и теперь неестественно контрастировали с тусклыми браслетами из платины. Стас с недоумением уставился на руки, и попытался пошевелить ногами; тот же результат. Судя по тяжести на форменных ботинках в районах щиколоток, догадка Стаса по этому поводу была верной, хотя он и не мог видеть своих ног.

«Попался».