6. ЗАВИСТЬ
— «Мы…» — ещё один тяжёлый вздох планеты коснулся слуха Улутара и его изнеможенной спасительницы. — «Они ничто в сравнении с вами… Они не смогут спеть такой прекрасной песни своим нестройным хором, какую может спеть каждый из вас. Вы одни и едины со мной, поэтому это Мы…
Вы не дети мне, но и не чужды…» — Одинокие… ты… Один… Мы… Одни. Мы одни… Они одно… — задыхаясь выводил ребёнок свою мысль. — Ты один… ты не хочешь нас отпустить… Ты… любишь нас…?
— Улутар! Улутар! Не исчезай! Не закрывай свой разум, Улутар!!!
— Мы… я хочу… быть…
— «С планетой которой нет! С планетой, которая погибнет, стоит лишь её коснуться скверны! С планетой на которой нет ничего вечного!» — И которая вечна в наших сердцах… — слабый женский голос тёмной ответил на слова Гайи. Градинки и крупицы света над Шакурасом сплелись в мягкое облако и сияли над лежавшими на песке. Установилась тишина, и лишь где-то вдалеке пели скалы, и отправляли во тьму свои стоны перепуганные подростки, чудом избежавшие гибели…
— Даур… Это страшно…
— Это у нас в именах заложено… когда же их сменят… (Da-ur — знающий пределы страху, An-ur — видящий ужас) — Не знаю… Эх… Повезло Таменле… Вроде буря стихла… Хвала что Шакурас умерил свой нежданный пыл! — Анур пал ниц на тёмную землю, в то время как его более спокойный товарищ взял с неё камень и стал искать глазами подходящую скалу…
Тучи роняли редкие капли. Казалось, планета плачет от боли разбитой любви. Она отпустила тёмных и оставила в покое светящееся облачко, бросив в него две чёрные молнии, словно прощальные проклятия прекрасному и далёкому Айюру, предвечной колыбели протоссов, которую они возлюбили навсегда и вовеки веков. Таменла тащила полумертвого дарка на руках, печально оглядываясь в небо, где напуганные чем-то витали телепатемы Лурии.
— Лурия… Лурия… где ты…
— Мы… — в голосе джудикейтора звучала странная печаль, печаль, тронутая тенью антимира. — Айюр… никогда так… не любил нас… — облако света поднялось выше и пропало, оставив тоненькую нить — Он не оставит вас… вы не одни… прости…
Даур смотрел на скалу, упирающуюся в небо косой вершиной, похожей на капюшон широкого плаща, обнимающего всю её фигуру. Чёрные ниточки иероглифов украшали его поверхность, и к ним послушно под рукой темного добавлялись новые телепатемы вторящие голосу, тяжелому и старому…
«Когда пропадает память
И ночные крики заменяют шелест листвы
Рождаемся новые мы
Разделённые навсегда.
Совершенным убийцей стремится
Стать каждый из детей ночи,
Закрыть лицо своё маской
И стать тенью в крылатом плаще.
Не понимаю стремления
Неестественного изначально
Убивать и быть одиноким.
Их желания гибнут в зачатии,
Их сомнения отлетают
Взмахом маленькой пустоты,
Разрывающей в клочья пространство
И рождающей только Смерть.
Смерть всему, чего она коснётся,
Разрывает их навсегда
С чистой нитью, струящейся с неба
Из любимого ими мира.
Они любят и защищают
Ту предвечную колыбель,
За что мир этот их не терпит….»
……
…
…..
«Мир извечный и изначальный,
Уже мёртвый но полный жизни,
Словно проклят он и иссушен,
Старый остов былого величия
Или же таким и рождённый,
Колыбелью кромешной тьмы.
В непокорных детей влюблённый,
Их вгоняющий в трепет и страх
И ведущий жестокие игры,
Изменяющий их язык
И их разум плетущиё сетью
Единой и нерушимой,
Дополняющий музыку тьмы
Песнью томною ветра и скал,
В душах их распаляющий страсть
Драгоценными камнями сердца,
Приносящий им тьму и боль,
Одиночество и наслаждение…»
Даур рисовал цепь иероглифов восхищения рядом с цепью полной страха и непонимания маленького протосса. Таменла медленно, тяжело ступая, скрывая внутри себя что-то очень болезненное, подошла к своим ученикам, протянув им бессильное тельце Улутара.
— Отсеките его… пока не поздно… — с напускным равнодушием сказала она, снимая с пояса камень, сиявший изнутри кроваво-красными отблесками, пульсировавшими в какой-то неясной мантре, и вешая на шею мальчика…
Ветер протяжно запел заунывную песню меж скал, чтобы заглушить тысячи криков.
— Мы страдаем… потому что тебе больно… прости… в последний раз…
Тяжёлые облака расступились, открыв звёздное небо и третью луну Шакураса Дуишь. Была легенда у тёмных о том, что эта луна показывалась когда отсекали маленьких протоссов, успевших войти в общую связь, а три звезды вкруг неё — Таль, Углут и Аркаальке считались пролитыми ей слезами о несчастном ребёнке, пробудившем гнев прекрасной и ужасной, живой и мёртвой планеты…
— Лу… — стало последним словом Улутара, которое услышали где-то на Айюре… и вероятно забыли… неизвестно… Только листик оторвался от маленькой берёзки в рощице умеренной полосы, где маленькая джудикейтор Лурия бегала вокруг своего учителя, умоляя рассказать ей то о тёмных, то об Айюре, то об Общей Связи и об отсечении в целом. Молодой джудикейтор 3й ступени пока не мог ответить на её вопросы и лишь качал головой глядя на суетившуюся девочку, в то время как другой молодняк веселился в стороне…