Любопытство — спешл NC-17
Тюремный корабль строгого режима, станция «Атлас», 2504-й… или всё-таки уже 2505-й — когда у них там новый год, м-м?
Сара Керриган прошагала по трупам охранников тюрьмы неторопливой грациозной походкой. До полного уничтожения тюрьмы оставалось минут пять, посему она позволила себе расслабиться. Привычным движением крыльев-клинков она раздвинула железные переборки камеры, в которой был заключён Джим Рейнор — живой и, как она надеялась, здоровый, несмотря на все угрозы Менгска старшего. Переборки разошлись достаточно широко, Королева Клинков глубоко вдохнула и вошла, морально подготовившись к любой реакции возлюбленного на свой новый облик.
Однако реакции не последовало. Не последовало вообще ничего.
В камере было пусто.
Керриган несколько раз удивлённо моргнула и недоверчиво просканировала пространство. Джим определённо был здесь. Суперчутьём зерга она улавливала его запах, а на псионическом уровне слышала остаточные отголоски его ауры. Однако сейчас его не было ни здесь, ни даже в диапазоне ближайших десяти парсеков. В праведном гневе она вышла из камеры и с досады прикончила пару бежавших за ней зерглингов с диким нечленораздельным воплем досады.
— Какого хрена?
***
Там же, тремя часами ранее.
Джим Рейнор лежал на холодном металлическом полу одиночной камеры. Он был весьма расстроен — холод напомнил ему о давнем радикулите. Это было столь неприятно, что другие неприятные обстоятельства — такие как Менгск, Нова и возвращение в сектор Копрулу неведомого древнего зла — вдруг существенно померкли. И правда — с больной спиной борец за свободу из него был никудышный.
В полуметре от него около двери дымился дурно пахнущий сухой паёк, заботливо подогретый и приправленный слюнями охранника тюрьмы, очевидно считавшего, что его рот благоухает лучше, чем любые специи. Желудок Джима, третий день не принимавший ничего, кроме переработанной воды, был склонен даже согласиться с этим, но гордый разум продолжал придерживаться диеты.
В одиночной камере имелся один существенный плюс — никто, кроме как через камеру, которую Рейнор открутил в первые минуты пребывания здесь, не мог услышать того, что он говорит. И уж тем более — что он поёт. А металлические переборки предоставляли ему великолепную акустику.
— Айв пэйд май дью-ю-юз, тайм афтер та-а-айм… — начал он в очередной раз, и паршивое ощущение в животе немного отступило перед столь вдохновляющей песней. Он присел на корточки и продолжил, обращаясь в никуда: — Айв дан май сэнтэнс, бат коммитед ноу кра-а-айм! — Поднявшись на ноги, Рейнор взмахнул руками, словно выступал перед невидимой аудиторией. — Энд бэд мистэйкс, айв мейд э фью… сука, слова забыл, ла-ла-лалалу-уз, — зажмурившись, он не успел заметить, что больше не находится в камере, и продолжил изо всех сил своих могучих лёгких и со всей присущей его убитому на войне слуху фальшью, — ви-и-и-и ар зе че-е-е-мпионз, май фре-енд! Энд ви-и-и-ил кип он файтинг тилл зи э-энд! Ви-и а-ар зе че-е-е-мпионз…
Стройный хор в его голове начал подпевать на удивление складно, однако утомлённый голодовкой разум не сразу отметил, что это было не совсем нормально. В запоздалом осознании он открыл глаза и увидел вокруг себя чистенькую консольную материнского корабля протоссов, в которой, разумеется, не обошлось без присутствия нескольких представителей этого загадочного вида, идеально синхронизированно вставших на колени и пропевших в пси эфир:
— Оф зи во-о-орлд!
— Да чтоб меня зерги сожрали, — Джим выпучил глаза и тряхнул головой, — я же трезвый!
— Эн таро Адун, ифиденга, — у главной панели управления возвышалась знакомая трёхметровая фигура. Одна из немногих знакомых фигур, не вызывавших у Джима болезненных воспоминаний.
— Селли? Но как…
***
Айюр, неподалёку от руин Иалона, 2500-й.
— Слушай, для терран интимная близость значит нечто большее, чем… размножение, — бывший шериф недовольно отстранился от молодого зилота, со свойственным его расе любопытством осыпавшего вопросами представителя незнакомого ему вида.
— Судя по тому, что я прочла в твоей голове — это индивидуально от терранина к терранину, — произнёс женский голос. Женский. Джиму чертовски не хотелось сейчас думать о женщинах, хотя какая-то его часть с неохотой признавала, что аккуратное гладкое треугольное лицо, нависшее почти вплотную над ним, было очень симпатичным даже на человеческий взгляд. Гораздо симпатичнее, чем искажённое скверной и яростью лицо монстра, в которого превратилась Сара. Он постарался побольнее укусить себя за губу за то, что вообще допустил такое сравнение. Протосс, читавший его мысли, начал выглядеть ещё более заинтересованно. — Ваши моральные ограничения кажутся такими нелепыми. Ведь в конце концов, вы просто делаете друг другу приятно.
— Делать друг другу приятно — это очень растяжимое и… — терранин попытался отвести глаза, но теперь его взгляд упёрся в обнажённую талию, невероятно изящно выглядывавшую из-под доспеха. Его брови невольно дёрнулись вверх, но разум спешно отогнал не успевшую сформироваться мысль, — интимное понятие. Секс — это… — он попытался переключить внимание на полоску ткани, висевшую между ног протосса, но именно в этот момент она предательски отклонилась, обнажив кусочек плоти, в котором не было ничего особенного — ничего, кроме того, что он находился между её ног, — черт подери, классно. И… не каждой особи решишься подарить… такое удовольствие.
— Терранин, признай. Тебе тоже любопытно, — небесно-голубые глаза игриво сверкнули. Зилот тряхнула головой, и её потрепанные боями нервные отростки рассыпались по плечам. Они напомнили Рейнору о жутких членистых щупальцах, которые он увидел на голове заражённой Керриган. Но эти были мягкими, гладкими, безвредными. Даже немного сексуальными в сочетании с покрывавшими шею аккуратными чешуйками и плавными изгибами дуг пси-щита. — Хочешь попробовать? О, я даже не против, только будь аккуратнее…
***
Крейсер «Гиперион», орбита колонии Гавань, каюта Рейнора, 2504-й.
Обнажённый лидер рейдеров лежал на покрывале из синтетического шёлка, вольготно раскинув ноги, и, не стремясь быть особо аккуратным, потягивал через трубочку резко пахнущую травяную настойку, прихваченную из бара на Мар Саре. Вершитель Селендис лежала подле него, впервые за последние месяцы полностью сняв броню и оставив на себе лишь украшение, подчеркивающее ее статус.
— Ты как никто другой знаешь, что орбитальная бомбардировка заражённых колоний — вопрос весьма… деликатный.
— О да, — Джим криво ухмыльнулся, стараясь не вспоминать всё, через что ему пришлось пройти четыре года назад ввиду деликатности этого вопроса. — Однако как я могу сопротивляться такому умелому дипломату, как ты, — он макнул палец в свой стакан и провёл им по плечу протосса, оставляя влажный след. Селендис чуть дёрнулась, чувствуя кожей резкий запах и ощущая, как капилляры всасывают алкоголь и преподносят клеточкам мозга.
— Что ж, тогда ты должен понимать, — она осторожно провела когтем по кромке его бороды, придвигаясь ближе и заменяя свет потолочной лампы ясными огоньками своих глаз и неверным блеском тяжёлых серёг. — Гавань обречена. Мы лишь облегчим их муки. Не дадим стать такими, как…
— О, нет-нет, не продолжай, — Джим поймал пару её нервных отростков, свисавших чуть ниже плеч, и подтянул к губам. Селендис сощурила глаза в предвкушении, когда он сперва коснулся окончания одного из них языком, а затем запустил себе в рот, втягивая, словно огромную спагетти. Вздрогнув всем телом, она не удержалась от короткого возгласа в пси-эфире и, окончательно исключив всякое недоверие, опустила голову ему на грудь, распространяя вокруг себя ауру удовольствия, от которой сердце терранина начинало биться быстрее, а гормоны устраивали в организме невообразимую феерию. — Ох, Селли, как ты это…
— Моё имя Селендис! — гармонию эфира нарушила рябь недовольства, когда когтистая четырёхпалая рука крепко ухватила его за мошонку — достаточно, чтобы сделать больно, но не нанести вреда. Рейнор закашлялся, непроизвольно выплюнув отросток.
— Прости, я постараюсь больше не…
— Возьми обратно!
***
Крейсер «Гиперион», мостик, 2505-й… или всё-таки 2504-й?
— Я понятия не имею, как так получилось! — Мэтт Хорнер был удивлён не меньше всего остального экипажа. С той лишь разницей, что Королева Клинков ко всему прочему была невероятна зла. — Все данные были верны!
— Но его здесь нет! — разъярённая Керриган продемонстрировала на экране несколько рядов бритвенно-острых зубов, которые теперь, когда неприятное свидание с возлюбленным внезапно оказалось саботировано, у неё не было причин скрывать. На кончиках её крыльев всё ещё болталось несколько тушек пронзённых зерглингов, которые она не удосужилась счистить, а щупальца на голове бешено извивались. — Выпотрошу Менгска, намотаю кишки на шею и заставлю сожрать собственное…
— Сара!
— …и запить…
— Кто-нибудь, отключите этот монитор, меня сейчас вырвет вчерашним завтраком, — хмуро отметил принц Валериан, не решавшийся покинуть мостик.
Хорнер понимающе вздохнул и покачал головой.
— Не знаю, интересно ли вам, товарищи, но мои приборы отметили искажение варп-полей, — осторожно высказался Свонн, легко игнорировавший излияния Её Величества благодаря старенькому плееру в ушах. — Словно тут пролетали протоссы.
На миг в эфире повисла тишина. Затем все приборы корабля замигали множеством аварийных лампочек, и стекла нескольких мониторов треснули с натуги. И — если бы половина оборудования дальней связи в этот момент не сломалась — весь экипаж «Гипериона» мог бы услышать из уст Сары Керриган полное собрание нецензурной брани сектора Копрулу.
***
Материнский корабль «Воздаятель», ровно в это же время.
В опустевшей консольной Вершитель Селендис позволила себе сбросить броню и поудобнее расположилась в левитирующем кресле, напоминающем расправленную ладонь. Ладонь протосса, разумеется. Чуть раздвинув ноги, она откинулась на раздвоенную спинку и постаралась расслабиться, в то время как терранин опустился перед ней на колени и прильнул к её гениталиям. Раздвинув руками жёсткие роговые створки, он мягкими, ласкающими движениями облизывал открывшуюся его взору внутреннюю сторону, нежную и мягкую, как лепестки айюрских цветов, и столь же кисло-сладкую, как питающий их сок. Протосс реагировала сдержанно, распространяя в эфире тихое монотонное гудение, чуть менявшее тональность, когда ласки оказывались особенно приятны.
— Неужели никому из ваших мужчин это не приходило в голову? — подумал Джим, вполне осознанно ожидая ответа на прямой вопрос.
— Когти, — односложно ответила Селендис, не желая отвлекаться от разливавшегося по ней удовольствия.
— Ах, да… — он сильнее раздвинул жёсткие края и осторожно укусил один из них. Тело Вершителя прошило конвульсией и, тихо вскрикнув, она обмякла, накрывая голову Рейнора ладонью. Он издал низкий стон, также содрогнувшись всем телом, и засмеялся — и вслед за ним засмеялась протосс, когда волна её наслаждения прошла через него и вернулась обратно, умноженная в несколько раз.
Оставив пальцы одной руки погружёнными меж створок её влагалища, Джим оседлал её бедро и, придерживаясь за широкую спину, привычным движением поймал губами её нервный отросток и провёл по нему кончиком языка. Гудение в эфире стало чуть прерывистым, выдавая степень возбуждения Вершителя, чьё тело начало плавно медленно извиваться от прикосновений маленького человека. Снизу его пальцы продолжали пощипывать чувствительный роговой край, а губы, прикусывающие и посасывающие свободно свешивающиеся отростки, замыкали неразрывное кольцо их общих ощущений.
Селендис потянулась рукой к его привставшему члену и осторожно взяла головку кончиками пальцев, сравнимых с ним размерами. Джим ахнул, чуть сильнее сжав зубы, на что она тоже усилила хватку, сдвигая кожу назад и высвобождая его член полностью. Не выпуская изо рта отросток, он вжался языком в острый край собственных резцов, посылая этим жестом в голову протосса иррациональный приказ продолжать. Она провела пальцами сначала в одну сторону, затем в другую, подбирая по исходящим уже от него волнам удовольствия идеальный ритм.
Переполненный смесью своих и чужих ощущений терранин быстро приближался к разрядке. Заметив это, Селендис чуть сильнее сжала его член, заставив издать долгий утробный рык и, оторвавшись от игры с отростками, впиться зубами в жёсткую истёртую чешую на её выступающих ключицах. Ещё несколько выверенных грубых движений, и обе его руки ухватились за корни её отростков — два инопланетных тела вжались друг в друга, синхронно выгибаясь в едином оргазме.
В полусознательном состоянии Рейнор потянулся губами к лицу Вершителя, и она склонилась, позволяя человеку осуществить свою маленькую прихоть и поцеловать её.
***
Айюр, неподалёку от руин Иалона, 2500-й.
— Боже… Это было… Боже… — хрипло пролепетал Джим, распластавшийся следи стеблей маранги, и покачал головой, прислушиваясь к гуляющим по телу ощущениям, подтверждавшим, что произошедшее было реальностью. Даже если бы он был в самом трезвом рассудке, он не смог бы найти в своём скудном словарном запасе достаточно яркого определения пережитому. Это был эксперимент и его результат был… невероятен? Ошеломителен? Потрясающ до самих основ его самосознания? Ёрзавшая в груди назойливым паразитом горечь множества потерь раскрошилась и растаяла — и в образовавшуюся пустоту влилось умиротворение и капелька веры в лучшее.
— Моё имя Селендис ке Велари, — зилот неспешно прилаживала обратно нижнюю часть брони, и к веявшему от неё удовлетворению постепенно примешивалась готовность раскрошить десяток-другой зергов прямо сейчас. — Если вдруг захочешь попробовать ещё раз.
— О, в таком случае, ты знаешь моё имя, — он пропустил меж зубов особенно сочный стебелёк, сдавливая края и сцеживая на язык капли пьянящего горького сока, и проводил взглядом женщину, всего час назад бывшую для него лишь слишком навязчивым безымянным зилотом, а теперь впечатавшую себя в его рассудок образом хтонического божества. — Где бы и когда бы мы ни встретились, Селли.
Примечания: