Метаморфозы воды

Духота

Небо Иалона было невидно из-за густых облаков, проливавшихся стенами дождя. Капли разбивались о поверхность транспортного корабля, бесшумно летевшего над бесконечным лесным ковром.

— А я думал, будет солнце, — Мариджар разочарованно вжимался лицом в широкий иллюминатор, глядя на мрачный пейзаж сквозь тусклое отражение собственных глаз.

— Обычно здесь стоит туман, который спадает лишь перед восходом Лу. Нам повезло попасть в настоящий ливень, — Такотос говорил беззаботно, спрятав свои истинные помыслы поглубже — они были столь же серы, как стена воды, окружившая их.

Транспорт снизился, изящно облетел башню архивов и приземлился на шестиугольной площадке неподалёку. Шлюз открылся и внутрь хлынул поток тёплого влажного воздуха. Ощутив его на своей коже, юный протосс побежал ему навстречу. В нетерпении спрыгнув с едва закончившего опускаться пандуса, он замер, возбуждённо озирая этот чудесный край. Край, в котором даже в этот пасмурный день было в разы теплее, чем в сезон светлых дней в провинции Лаци.

Такотос покинул транспорт вслед за учеником, неспешно и грациозно вышагивая в своей слишком тёплой одежде, быстро отяжелевшей от впитавшейся в неё влаги. Избыточная влажность заставляла его то и дело прикрывать веки от раздражения.

— Отец, можно мы останемся здесь навсегда? — Мариджар лучился искренним детским счастьем. Тёплый дождь промочил его насквозь, и ребёнок жадно вкушал его приятный запах, смешанный с запахом тропической листвы и нектаром цветущих лиан. Ему сложно было поверить в то, что мир вокруг него реален, слишком прекрасен он был.

— Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Я же вернусь домой, как только буду уверен, что ты в хороших руках.

Счастье Мариджара сменилось резкой обидой. И обида эта была больше не на то, что учитель не желает остаться с ним — его глубоко ранило то, что он не способен разделить его чувства, казавшиеся ему чем-то естественным, чем-то, что должен ощущать каждый протосс. Но, не смотря на раскрытую перед Такотосом воронку Кхалы, он умел чётко отделять себя и свои ощущения от мнений и чувств всех прочих. Его подопечный пока не был способен войти в эту связь, но подозревал, что его учитель сильно выделяется из большинства.

У выхода с посадочной платформы их ожидала Судящая в лёгкой красной тунике, к низу расширявшейся и распадавшейся на трое. Она приветственно подняла руку, сжимая пальцами кадуцей. Однако Мариджара больше привлек окрас её кожи — чуть светлее, чем его собственный, но, несомненно, подобный.

Такотос также поприветствовал её и легонько подтолкнул к ней ученика.

— Это Альгинериа ке Ара. Она согласилась принять тебя — пока ты сам этого хочешь.

Мариджар недоверчиво отстранился от протянутой к нему большой пятнистой ладони, но затем, ощутив обволакивающую властную ауру Судящей, сделал шаг вперёд и прижался к ней лбом. В его сознании тут же начали расцветать образы будущего, ожидавшего его после прибытия сюда — долгое учение, торжественное посвящение в джудикейторы, вхождение в Общую Связь и во взрослую жизнь. Пока он способен был осознать лишь это, но даже такая малость пугала ребёнка. Он нервно обернулся — коричневая фигурка уходившего учителя была уже слишком далеко, чтобы он мог позвать его обратно.

Такотос занёс ногу над пандусом, желая как можно скорее вернуться из тёплых джунглей в привычную холодную реальность. Но ему так и не удалось опустить её — чей-то резкий толчок вдруг отбросил его от корабля на самый край платформы. Импульс был столь силён, что он по инерции свалился с края прямо на землю, и непременно повредил бы что-нибудь, если бы его падение не было замедлено защитным полем. Однако если до этого его одежда была просто мокрой, теперь с неё капали комья грязи. Он прощупал эфир в поисках виновника своего унижения, однако почувствовал лишь яркую ауру Альгинерии и тусклый отсвет сознания Мариджара поблизости.

— Опять не рассчитала. Однако ты заслужил. Собрался улететь не поприветствовав меня!

До его сознания донёсся голос, звучавший словно откуда-то издалека. Он огляделся, пытаясь определить источник.

— Ну же, я прямо над тобой. Попытайся смотреть глазами, хоть иногда.

Наконец он заметил на краю платформы храмовницу. Ровная свежая светло-голубая кожа, глаза, из-за генетической аномалии имевшие разный цвет, широкий старый шрам, идущий от правой скулы через шею и теряющийся под нагрудной бронёй.

— Син’Кхэра, кто ещё кроме тебя мог позволить себе такую наглость, — Такотос брезгливо отжал порцию грязной воды из рукава. — Почему я не чувствовал твоего присутствия в Кхале?
— Потому что меня нет в Кхале, — она ловко спрыгнула с края и приземлилась рядом с ним. — Можешь не оправдываться, не ты один думал, что я умерла на Вукси.

Такотос вгляделся внимательнее в облик старой подруги и осознал наконец, отчего её голос был столь странным. Замаскированные множеством декоративных колец и сплетённые в короткие косы, её нервные отростки едва доставали ей до плеч.

— Похоже… это была большая битва, — джудикейтор попытался отвлечься от этого жуткого зрелища и уставился на кибернетические протезы, заменявшие ноги девушки. Он в очередной раз задумался над тем, на какой процент её тело состояло из механизмов. Однако, ещё ни один механизм, изобретённый протоссами, не был способен заменить сложнейшую нейронную структуру, составлявшую основу их единства.

— О нет. Вуксиане слишком примитивны, чтобы оказать отпор даже одному небольшому отряду. Однако нас было всего десять вместе с эмиссаром. И я была единственным храмовником — против полчища дикарей с железными мечами и деревянными палками, — она расставила руки и на секунду над её ладонями активировались пси-клинки. — Но я их всех перебила.

— Прямо-таки полчища, — Такотос заглянул в образ на поверхности её сознания. Существа, напавшие на неё явно не принадлежали к касте воинов, больше напоминая мирных собирателей, попытавшихся атаковать столь напугавшее их существо. Напуганная, но агрессивная жертва всегда подогревала боевой азарт в таких, как Син’Кхэра. — И как вы умудрились попасться им на глаза?

— Хадали привязался к этим дикарям. Пытался вылечить одного из них. Регулярно ходил в его дом, внушая всем окружающим, что он — обычный вуксианин. Однако мы открыли удивительный, и в то же время неудобный факт — некоторые из них невосприимчивы к внушению. — В её сознании всплыл новый образ — учёный кхалаи, на которого с фанатичной ненавистью набросились сразу трое разъярённых дикарей. Лишь высокий рост и определённо превосходящая физическая сила помогли ему вырваться и сбежать. — Они преследовали его до самого леса, где мы скрывались. А там я… патрулировала.

— Ты хотела сказать — собирала цветы, — Такотос приподнял надбровные дуги и в зелёных огоньках его глаз отразилось множество протеворечивых чувств. — Пусть я и не чувствую тебя через Кхалу, твои мысли открыты как и прежде.

— Да-да. Воинам Айюра не следует отвлекаться от своего служения, — Син’кхэра раздражённо мотнула головой и её короткие отростки хлестнули её по лицу. Во всём её облике было что-то неправильное, неестественное, запретное. Такотос нехотя признал, что эта неправильность вовсе не отталкивает его, как должна была бы. Он перестал улавливать её речь, погрузившись в любование девушкой, которую считал мёртвой последние двадцать циклов. Внутри него словно начинал таять огромный осколок льда, и он не мог определённо сказать, что был против этого. К желанию скорее улететь из Иалона вдруг прибавилось нечто совершенно противоречащее.

— Мне жарко, Син. Я должен…

— О, Судящий, вам помочь раздеться? — глаза Син’Кхэра, красный и жёлтый, попеременно сверкнули. Она схватила края испорченной верхней одежды Такотоса и резко разорвала плотную ткань.

Примечания: