Брызги
Над Айюром разливалось всеобщее торжество. Оно стучало в каждый разум, звучало оглушительной музыкой, слетая с пси-транслятора на вершине Иалонской Библиотеки, управляемого тысячами рычагов, подвластных воле его древней хранительницы Сарундини ке Аурига. Звуки торжества заполняли улицы, отражаясь от множества разумов, стремящихся к широкому амфитеатру, в котором проходил праздник посвящения.
Впереди всех шла процессия из молодых Судей, во главе которой шли двое из племени Шелак с большими церемониальными знамёнами, на которых были вышиты древние символы племени. Вторыми гордо шли Ара, замыкали ведущую процессию Венатир. После них упорядоченно-густой толпой шли дети, направляемые издалека телепатемами своих наставников.
Мариджар был спокоен. Он не был подключен к Кхале — она сама будто бы вливалась в его сознание густым многоголосием, опутавшим его почти физически. Воля множества разумов подталкивала его вперёд, заставляя по инерции течь вместе с рекой таких же как он — будущих Судей первой ступени. Он мысленно искал Валитара, шедшего далеко позади и в стороне и словно бы отстранённого от прочих даже в этот знаменательный день, желая убедиться, что он всё ещё есть где-то рядом.
Прошедшие несколько циклов сильно изменили их обоих. Мариджар ощутил большую уверенность в себе и своих стремлениях, и уже не боялся входить в контакт с Кхалой, удерживая в ней своё сознание с каждым разом дольше, чётко выделяя свою личность среди общего водоворота и наслаждаясь им. Валитар же стал больше похож на отца — суетливость сменилась горделивой неспешностью, жаркое фонтанирующее любопытство — прохладным спокойствием настоящего Венатир. Голос стал ниже и твёрже, а суждения туманнее, и Мариджар неохотно признавал, что иногда тосковал по его прежней детской открытости.
Они оба получили право быть представленными к первой ступени в этот праздник посвящения, оба с отличием прошли первые испытания своего разума и теперь стояли среди других на дне амфитеатра словно в чаше, собирающей капли дождя.
— Приготовьтесь! Теперь вы идёте без нас! — прогремел стройный хор голосов их учителей и новопосвящённые юные судьи уверенным шагом направились к стоявшим на краю вытянутой арены членам Конклава, готовых вручить каждому его первый кадуцей.
Что-то в этом всеобщем единодушии пугало Мариджара. Он продолжал идти вперёд, спрятав руки за спину и вонзив когти в одно из запястий — он приучился отвлекаться на боль от всех мыслей, которые не приходились по душе Альгинерии. С ней это работало не всегда, но здорово сбивало с толку Алдариса, а, значит, определённо стоило того.
— Мне тоже страшно, — долетела до него с незнакомым голосом телепатема, столь тёплая и мягкая, что он мгновенно забыл о своём смущении.
— Кто ты? — спросил он в ответ.
— Я — это ты. Сейчас все — это ты. А ты — это все. Разве это не прекрасно?
Он пробежал быстрым взглядом по толпе идущих и разглядел среди однообразных одеяний юных Судящих пятно золотистой ткани, скрывающей изящное тело молодой девушки. Почувствовав его взгляд, она обернулась и он столкнулся в её нежно-голубыми глазами.
— Судящая из Велари? Как красиво и необычно.
— Мне нравится твоя аура. Я хотела бы соединить наши гены.
— Это очень неожиданно и… взаимно.
— Моё имя Ламидер. Найди меня после.
Её голос снова растаял, а образ ускользнул, когда они почти достигли конечной цели своей и встали в ровную линию перед столь же ровной линией Судящих высшей ступени. Каждый из них поднял перед собой свой кадуцей в одной руке, другой рукой вложил в раскрытые ладони тот, что предназначался стоящему перед ним.
— Подождите, энси, это не моё имя, — возразил Мариджар, разглядев именную надпись на своём новообретённом символе власти.
— Мы не могли ошибиться, — стоявший перед ним Судящий, явно оставивший за плечами более тысячи циклов, строго сдвинул надбровные дуги, но ни это, ни окутывавшая его аура торжественности, не смогли погасить возмущения юного протосса.
— Здесь написано… я даже прочесть это не могу. Я прекрасно знаю наши письмена, но это…
Энси снизошёл, наконец, и посмотрел на взволновавшие его надписи.
— Что? Как? — старый джудикейтор изменился в лице и его аура рассыпалась, распространяя суеверный ужас по всей воронке Кхалы.
— Хотя, кажется, я знаю, что здесь написано. Эти дуги обозначают направления энергии. Тот, кто споткнётся… на перепутье… перед истиной.
— Замолкни! — хором приказали все Судящие, ударив его ментальной волной. Сражённый, он пошатнулся и пал на каменный пол амфитеатра, погрузившись в навязанный ему сон.
***
Валитар сбежал до того, как завершился праздник Посвящения, безнадёжно испорченный страхом, поселившимся в разумах всех жителей Айюра. Страхом перед Тьмой, который всколыхнула всего одна фраза, прочитанная Мариджаром на запрещённом языке. Страх этот не миновал и его. Но этот же самый страх пробудил жгучее любопытство.
Как только Мариджара унесли из амфитеатра, старшие строго настрого запретили обсуждать инцидент под страхом стирания памяти. Валитар и не намерен был обсуждать — он самолично желал выяснить правду о произошедшем. Он стоял на краю невысокого обрыва, под которым струился поток, разбивавшийся о камни и окатывавший своими брызгами размытый берег. Некоторые брызги долетали до его ног.
— В горном потоке увидеть я должен кристаллов россыпь. Один среди них кхайдарин, иные пусты… — шептал он, расширяя сознание, тщательно отсеивая многоголосие постигнутой им Кхалы и прислушиваясь к аномалиям в окружающем город лесе. Теперь, когда в его восприятии постоянно присутствовали другие разумы, было сложнее уловить энергетическую песнь каждого живого существа и это существенно замедляло поиски.
Вдруг он наткнулся на что-то инородное, что-то, чего не видел и не чувствовал раньше. Он попытался прощупать внимательнее, как вдруг его сбил ощутимый толчок в бок.
Дезориентированный сбившимся восприятием он выронил собственный кадуцей, который крепко сжимал всё это время. Символ власти отскочил от земли, перелетел через край обрыва и утонул в искрящихся брызгах.
— Прости, я тебя не почувствовала, — извинился мягкий высокий голос.
— Что, Кхала зрения лишила? Наше восприятие всегда должно быть широким, иначе… — Валитар повернулся к говорившей и запнулся, увидев её глаза.
— Я призову поисковый зонд. Может, он сможет отыскать его…
— Прошу, не огорчайся, — он смягчил голос и опустил веки, получая истинное наслаждение от её ауры, похожей на мягкий и пушистый цветок куукзы в период опыления. Она словно всегда была здесь, и всё, происходившее всего минутой раньше, вдруг потеряло всякое значение. Его глаза, до этого ровно светившие жёлтым, замерцали янтарными всполохами. — Если они могут заменить кадуцей Мариджара, значит, смогут заменить и мой.
— Какой же дурной день. Дурные знаки. И я…
— Судящая из Велари, разбивающая мою концентрацию одним лишь взглядом.
— Прости ещё раз… А что ты делаешь здесь?
— Да… просто. Смотрю на брызги. Когда поток бьётся о камни, они взлетают высоко, оседают на земле, на листве и даже на нас. Потом они всё равно возвращаются в общий круговорот, но в короткий мир полёта и свободы они прекрасны, как… твои глаза. Твои прикосновения, которые я знаю, хоть кожей их не ощущал ни разу, ведь наши души в унисон поют, друг другу предначертанные небом.
— В священном ручье Ранноу воды всегда спокойны. Пусть сегодня на восходе АрʼЛеи они примут наше единение.
***
Мариджар очнулся в ложе в своих покоях. Первым, что он увидел и почувствовал, был испытующий взгляд сразу троих. Альгинерия наклонилась к нему вплотную, Алдарис встал рядом, Такотос внимательно смотрел из-за их спин. Позади них в оконную прорезь смотрел красноватый лик АрʼЛаи. Следующим его ощущением стала ноющая боль в области лба.
— Что… — он напрягся, попытавшись вспомнить события прошедшего дня, но все инграммы были слишком размыты и обрывочны, чтобы составить единую картину. — Праздник Посвящения! Почему я не могу вспомнить о нём ничего?
— Ты переволновался. Запутался в своих мыслях. Всех напугал, — голос Альгинерии прозвучал непривычно неуверенно.
— Да уж, давно на празднике Посвящения не было такого шума. Вечно с тобой происходит всякая ерунда.
— Вот твой первый кадуцей. Не печалься, — Такотос протянул ему символ власти, тускло поблёскивавший в свечении кхайдаринов. Мариджар провёл пальцем по выгравированному на нём имени и на мгновение нахмурился, словно что-то с его именем было не так. Но этому не было ни одного подтверждения с сознаниях его окружавших, а попытки что-то вспомнить лишь усиливали головную боль.
— А где Валитар?
— Ты можешь сам найти его. Ступай. Сегодня тёплая ночь.