3. Враг (We are vigilant)
— Продолжаешь грезить о прошлой жизни? — Асалер долго медлил, прежде чем вторгнуться в моё уединённое любование далёкой грозой. Тучи над нами расступились, и небо антимира ненадолго явило сразу две луны, отчего впервые за месяц моего пребывания здесь пустыню залил яркий свет. Лишь острые скалы прорезали плато резкими тенями.
— Пытаюсь насладиться настоящим моментом. Я не помню Свет, но почему-то тоскую по нему.
— Все мы смертельно тоскуем по Свету, — он задумчиво посмотрел на небо. — Нужно понять, на что ты способен, — отвлекаясь от завораживающего пейзажа, Асалер бросил мне тонкий металлический шест. — Умеешь с этим обращаться?
С несколько секунд оглядев незамысловатое учебное оружие, я прокрутил его в руках — сперва в каждой по отдельности, затем двумя, перехватывая через запястья. Затем с разворота ударил пустое пространство перед собой.
— Как ни странно, моё тело помнит больше, чем мой разум.
— Умение размахивать палкой ещё ничего не значит. Оружие хорошо в бою. Попробуй ударить меня.
Немного помешкав, я атаковал Асалера. Тот легко увернулся, и я незамедлительно нанёс ещё один удар, стараясь при этом соблюдать дистанцию. Он продолжал прыгать и перекатываться между моими атаками, словно это было для него игрой, а затем я потерял его из виду. Но не остановился, и стал избивать воздух, напряжённо вслушиваясь в пространство вокруг. Вот мне показалось, что я почувствовал его присутствие совсем рядом. Шест столкнулся с невидимой преградой и тут же был вырван у меня из рук и с размаху ударил меня по коленям. Не выдержав подкатившей боли, я оступился.
— Неплохо. Это многое упрощает, — вновь став видимым для меня, Асалер бросил оружие передо мной. — Матриарху нужны воины.
— Воины? А с кем мы сражаемся?
— Эту истину Матриарх открывает только приближённым. Остальные просто слушают. Ведь в каждом из нас с рождения заложена жажда битвы.
— Очевидно, не во мне, — я поднял шест, чувствуя, как давно не тренированные мышцы приятно разогрелись. — Хотя и хочется отделать тебя за эту выходку с исчезновением. Это было нечестно.
— Нечестно? — Асалер засмеялся, потирая плечо, очевидно всё-таки получившее от меня удар. — Тогда скажи мне, что есть честь? Ты бы тоже не смог устоять, если бы умел. Наши тела слабы, но во Тьме мы опьяняюще всесильны.
— Даже когда ты исчез, я почти… видел тебя. Будто нестабильный сгусток тёмной энергии.
— Соединившись с Тьмой, мы продолжаем чувствовать друг друга. Даже без Кхалы мы остаёмся связанными. Только иначе.
— И сражаетесь этим? — я снова несколько раз с разворота ударил шестом пустое пространство, вообразив себе противника. — Не самое эффективное оружие.
— При тебе был клинок, когда тебя нашли. Я не верил, что кто-то вроде тебя вообще может удержать оружие. Однако я признаю, что был предвзят. Стоит вернуть его тебе.
— Клинок? — я машинально взглянул на правое запястье. Очередное размытое воспоминание промелькнуло в моём сознании и отдалось болью в затылке. — Я никогда им не сражался.
— Разумеется. С кем тебе было сражаться на Айюре?
***
— Судящий, вы невероятно упорны! Однако, представителю вашей касты не место на поле битвы, — от претора Тэлэдина веяло ревностью. Обычно ему удавалось легко отвадить Джудикейторов, желающих поучиться рукопашному бою, пару раз столкнув их нетренированные тела в грязь. Я, ввиду происхождения, также не отличался крепостью, но несколько провалов не сломили моего упорства — напротив, даже подогрели его.
— Я также как и вы, храмовники, желаю быть готовым к бою, если на Айюр вторгнется враг, — удары бывалого воина часто настигали меня, но я был доволен — теперь, спустя множество тренировок, мне удавалось увернуться как минимум от половины, чему немало способствовало моё гибкое телосложение.
— Как всем известно, вы столкнулись с Падшим? — Тэлэдин был расслаблен. Столь непростой для меня бой был для него обычной разминкой. Он отшвыривал меня на пол тренировочного зала как ребёнка — я поднимался и продолжал выискивать у него слабое место.
— В Кхале не бывает тайн. Да, это правда.
— Вам следовало сразу позвать кого-нибудь из нас. То, что вы ещё живы — большая удача, — претор в очередной раз перехватил мою руку во время удара и снова небрежно отбросил меня. Однако на этот раз я устоял.
— Я уже осознал, насколько они опасны. И поэтому желаю быть готовым встретить их достойно. Проповеди им точно не интересны.
— Но ведь вы их даже не увидите, Судящий!
Он подскочил ко мне, и мне удалось откатиться от следующей атаки. Я оказался вне поля его зрения и попытался сбить его с ног. Чуть оступившись он обернулся на меня, и, пользуясь секундным замешательством, я толкнул его — на этот раз достаточно сильно, чтобы уложить на пол.
— Я смотрю сквозь Тьму, — сказал я, нависнув над ним, и тут же отпрыгнул, уворачиваясь от удара в лицо. — Я вижу скрытые в ней тени. Когда ты знаешь своего врага, его силы и слабости, понимаешь, что твой страх — это иллюзия.
— Мои клинки без колебаний уничтожат любого Падшего, однако я не желаю знать ничего об их ереси!
Я ощутил его ярость, столь сильную, будто я сам был Падшим, внезапно вышедшим перед ним из Тьмы. Этот бой вдруг перестал быть для него забавой. Атаки стали яростными и быстрыми, удары били больно и вскоре я уже лежал, придавленный его стопой.
— Учитель Тэлэдин, вы, кажется, забылись.
Он замер с занесённой над моей шеей рукой и стоял так некоторое время, быстро глубоко дыша, с трудом возвращая к реальности изменённое сознание. Казалось, будь у него пси-клинок, он непременно изрезал бы меня им во славу Кхалы.
— Судящий? Я… — отошедший от вспышки ярости фанатик смущённо попятился, осознавая содеянное.
— Не стоило вас провоцировать, — я поднялся и размял ушибленные конечности. На теле моём не было теперь места, которое не ныло бы от ударов. — Зато теперь я знаю, к чему стремиться. Ведь, говорят, даже опытным воинам порой не удавалось одолеть Падших.
— Вы были… От вас веяло Тьмой, Судящий, — Тэлэдин всё ещё выглядел смущённым и обескураженным. — Я не мог…
— Это был обман. Мы — Свет Кхалы. Тьма не может коснуться нас, — ответил я как можно увереннее, хотя это и не было истиной. После стольких лет я вынужден был признать — Тьма коснулась меня и очень глубоко, упав в душу незаметным зерном, щекотавшим моё любопытство, подстёгивавшим дух противоречия, неумолимо подводящим меня к осознанию того, что мне становится тесно в огромной воронке Общей Связи среди несмолкающих голосов. Так тесно, что я стал закрывать свой разум даже от самых близких.
— Вы правы. Простите мои еретические мысли. Эн таро Адун, Судящий, — голос претора звучал потерянно. Очевидно, не только он потерял контроль над собой, и я даже представить себе не мог, каким он увидел меня.
— Эн таро Адун.
Примечания: