Погребённые заживо

7. Падение (We sense a soul in search of answers)

После долгой пробежки по раздираемой бурей пустыне я не сразу осознал, что вошёл в пределы силового поля. Небольшой участок, словно украденный у Шакураса с помощью высоких технологий, выглядел тихим и мирным в свете охранных роботов и поддерживающих пилонов. По обработанным склонам скал шли зеленоватые энергетические линии, уходя прямо под землю.

— Кхайдариновая шахта. Одна из самых богатых в этом районе, — Асалер, бежавший впереди меня, пропустил шеренгу зондов, плавно нырнувшую по техническому желобу в сияющий провал.

— Кто вторгся в мою маленькую империю машин? — из врат здания, по-видимому, бывшего сердцем комплекса, выбежала молодая девушка, одетая намного более аккуратно, чем мы. Её неотсечённые отростки свободно лежали на плечах, и ничто не скрывало её лица.

— Адун Торидас, Таменла. Я нарушу твоё уединение?

— Ты знаешь, я всегда рада тебе, тёмный брат, — она перевела на меня хмурый взгляд тёмно-красных глаз, — но не могу сказать о нём того же.

Она развернулась, приглашая нас идти следом. Длинный коридор главного здания, освещённый лишь энергетическими линиями, плавно расходился в широкое помещение с высоким потолком, в дальнем конце которого находился операторский порт подключения, а по бокам от стен отходили прозрачные витиеватые перегородки, на которых в стазис-полях размещались образцы пород и изделий из них.

— Прекрасные вещи. Достойны правителя, — мой взгляд упал на тонкую диадему, отлитую из какого-то незнакомого мне сплава.

— Эту я называю эссенцией Пустоты. Лишь раз мне удалось добиться такого удивительного цвета. Но здесь это мало кто ценит, — её тон сквозил пренебрежением. — Я делаю их ради развлечения и раздаю тем, кто просит. Быть оператором шахты — невероятная скука. И всё же, зачем вы здесь?

— Асалер сказал, что ты знаешь, как я сюда попал.

— Хм, — она снова взглянула на меня и на этот раз ответила с неприкрытой издёвкой. — Разумеется. Это ведь я подобрала тебя, болтавшегося в космосе. В стазис-капсуле. Беспомощного. А если бы не я, летать бы тебе вечность в Пустоте. Вот и вся история. Нравится?

Я был весьма озадачен. Эта история вовсе не отвечала на мои вопросы — напротив, теперь их у меня стало ещё больше.

— Ты ещё расскажи, как ты там оказалась, — насмешливо уточнил Асалер.

— М-м, — Таменла уклончиво пожала плечами. — Мне было откровение.

— Под наркотой.

— Как будто бывают другие откровения? Так вот, мне явился путь. Сумеречный путь. И голос позвал меня идти по нему.

— Голос? — я несколько удивился, снова взглянув на её длинные нервные отростки. Достаточно длинные, чтобы включиться в Общую Связь, если бы кто-то научил её как. А также, чтобы общаться на очень большом расстоянии — с тем, кто способен слышать.

— Не бывает пути Сумерек, — Асалер снова счёл нужным прояснить этот абсолютно несущественный для меня факт. — Её мать изгнали прямо из верфи на орбите Аналаи за эти нелепые идеи. Это даже не ересь, это просто невероятная чушь!

— Разумеется, — она раздражённо кивнула, всячески намекая ему прекратить вклиниваться в её речь. — Так вот, когда я пришла в себя, передо мною были координаты…

— Набранные в бреду и наобум.

— И я решила, что это знак. Остановила все работы, растормошила свой корабль и полетела туда. И каково же было моё разочарование… — Таменла снова оглядела меня с ног до головы, словно пытаясь найти в своей находке скрытый смысл, доселе от неё ускользавший. — Впервые в жизни я рада, что у тёмных нет Общей Связи. Так надо мной смеётся только Асалер.

— Что ж, — я, насколько это было возможно, всмотрелся в её блёклые воспоминания, но не нашёл в них ничего нового. Всё те же картины с примесью раздражения и разочарования. — Выходит, я обязан жизнью этой дивной случайности. И твоей безоговорочной вере.

— Какое это имеет значение? Что ты вообще в этом понимаешь, Падший? Ты ведь сознательно отказался от Света! Ир э’чема келут*!

От последних слов Таменлы веяло обидой. В её глазах я, очевидно, олицетворял Кхалу, пусть даже сам я всё ещё весьма туманно осознавал настоящее значение этого понятия. Этой молодой Перворожденной не хотелось быть частью Тьмы, но Свет никогда не принял бы её идей, и потому под маской юношеской беззаботности проглядывала тоска одиночества. Одиночества, которое было тяжким бременем для любого из нас.

— Каждый имеет право на собственный путь. И никто не должен навязывать нам с рождения своей истины. На поле битвы с общим врагом мы забудем наши разногласия.

— Говоришь прямо как Матриарх. Однако это всё враньё, — она протянула руку и сняла с одной из прозрачных перегородок небольшую металлическую палочку с утолщением на конце и бросила в мою сторону. Я перехватил предмет и поднёс к лицу — очертания казались мне знакомыми. И цветом, и стилем исполнения он не был похож ни на одну из поделок Таменлы. — Скорее Айюр изменит ось вращения, чем Судящие признают нас равными себе.

— Это что… именная чесалка? Странно, нет зазубрин, неужто все стёрлись? — Асалер также с любопытством рассматривал изделие в моей руке.

— Похоже, — я с интересом водил пальцами по тонким линиям, когда-то имевшим для меня смысл, и пытался его вспомнить. Безуспешно. — Видимо, кому-то было очень жаль выбрасывать её.

— Вы… Вы серьёзно? Это же судейский кадуцей! Древний символ права проникать в любой разум и нести свет Кхалы…

— … выполненный в виде чесалки для старой чешуи? — я попытался использовать изделие по назначению, потерев им шею, но его поверхность была для этого слишком гладко отполирована. — Зачем кому-то брать с собой в изгнание столь бесполезную вещь?

— Только ты можешь знать это, Судящий.

Я недоуменно приподнял надбровные дуги и переглянулся с Асалером. В следующее мгновение мы оба рассмеялись.

***

— Валитар, — твёрдый властный голос энси Такотоса прозвучал совсем рядом. Не было ничего необычного в том, чтобы столкнуться с одним из членов Конклава в верхних залах Иалонской библиотеки, однако я вдруг остро почувствовал свою вину за все проступки, как если бы мне всё ещё было не более ста циклов вот роду. — Где ты был? — Он не указал временного периода, однако я понимал, что речь могла быть только об одном дне — дне, когда мой разум неожиданно оторвался от Общей Связи и столь же неожиданно возвратился в неё сутки спустя. — Говори только правду, если не хочешь, чтобы я вытянул её из тебя силой.

Я был загнан в угол. Вся моя самоуверенность, помогавшая до сих пор уходить от ответов перед другими Судящими, рассыпалась в прах рядом с ним. Я знал — лгать Такотосу ке Венатир бесполезно.

— Я был там, где не должно быть ни одного из сынов Айюра, — честно ответив ему, я продолжал свой поиск в базе данных. Даже угроза немедленного ареста после такого признания не останавливала меня.

— И что же это за место?

— Это место, куда я бы не желал возвращаться, — перед моими глазами вновь предстала тёмная каменистая пустыня, продуваемая несмолкающими ледяными ветрами, врывавшимися под мои лёгкие одежды, бросавшими в лицо целые горсти песка.

— Я уже видел это раньше. Никто не желал, но рано или поздно все возвращались, пусть и не всегда добровольно. — Такотос говорил без тени гнева или неодобрения, лишь печаль слышалась мне в его словах. — Ты не найдёшь того, что ищешь. Их имена и деяния были вычищены из архивов Конклава и из Общей Памяти. И то же, несомненно, случится с тобой.

— Есть ли… другой путь?

— Кхала — это единственный путь! — его зелёные глаза сверкнули. — Свернувший с него неминуемо падёт во Тьму! И сейчас я вижу перед собою не Судящего, несущего в себе неколебимый Свет, я вижу Падшего, смущающего умы еретическими речами!

— Так почему же я до сих пор не в стазисе? Как член Конклава, ты мог бы уже сегодня заставить меня предстать перед судом.

— О нет, мой ученик, — с удивлением я услышал в голосе энси ехидную насмешку. — Я позволю тебе дурить головы этим узколобым глупцам столько, сколько нужно, чтобы они сами это заметили. Они казнят детей, сунувшихся на Айюр из отчаянного любопытства, в то время, как истинный слуга Тьмы созрел среди них. Мне больно думать о твоей судьбе, но я нисколько не удивлён тому, что ты впал в искушение.

— Но учитель, я… — эта странная обличительная речь казалась мне несправедливой. Я не боялся вступать в контакт с тёмной энергией, мне довелось говорить с Матриархом Падших, однако я никогда не проникал в их тайны достаточно глубоко, чтобы считать себя одним из них. Но Такотос знал, о чём говорил.

— Они ведь уже дали тебе имя?

Я вновь погрузился в воспоминания. Целый отряд тёмных окружил меня среди синих песков, как только я отошёл от Врат. Они явили себя из Тьмы и выжидали, активировав орудия. Но я не чувствовал страха. Я почему-то знал, что они опустят их, как только услышат моё имя.

Так и случилось. Лидер их отряда дал знак остальным, и их враждебность угасла. Но вскоре я узнал, что полностью моё имя звучит иначе.

— Зератул, — я повторил его Такотосу. Столь чуждо звучащее для говорящих на сенджи, оно казалось ещё более крамольной постыдной ересью, чем все мои мятежные помыслы о примирении Света и Тьмы. — Они сказали, что это имя написано на моей судьбе. Не понимаю, с чего они это решили.

— Тот, кто пренебрегает законами и рушит преграды, познав великую скорбь. Если это правда, быть может я доживу до того дня, когда мы с Падшими будем жить в мире.

Я непонимающе взглянул на учителя. Было похоже, что он знал о них намного больше, чем я, но знания эти не пошатнули его верности пути Света. Никак не отреагировав на всплывавшие на поверхность моего разума дурные предчувствия и сомнения, он отправился в сторону внутреннего портала библиотеки.

— Ты слишком открыт, сын мой. Впредь будь осторожнее.

Примечания: