Погребённые заживо

4. Врата (Warp fields stabilized)

Врата, спрятанные среди скал, невидимых из нашего укрытия, оказались первой серьёзной технологией, которую я встретил на Шакурасе. Всё, что я видел до этого — силовые поля и кристаллы различной конфигурации — создавало у меня ощущение того, что я и мой опекун паразитируем на осколках некогда могучей цивилизации. Однако по ту сторону врат меня ждал полный жизни город, несравнимый со своей копией, застывшей в мнемокристалле.

Не было слышно звуков пустыни — их заглушало гудение множества энергетических линий, поддерживающих роботов, пространственных врат и трансматов. Скопления пилонов давали непривычно много света, усиливавшегося отражением в полированных металлических стенах. Под нашими ногами не было песка — прозрачный сплав, также пропитанный энергией, образовывал широкие улицы, вьющиеся спиралями вокруг стремящихся ввысь подобно скалам зданий и переходящие друг в друга. И улицы эти не были пусты.

Впервые за эти долгие дни я встретил других подобных нам не во сне. Они проходили мимо поодиночке или небольшими группами, погружённые в себя. Они были ещё более закрыты и отстранены, чем Асалер, в силу привычки позволявший мне заглядывать в поверхностный поток своих размышлений, однако выглядели намного опрятнее. У меня сразу сложилось ощущение, что их существование было более осмысленным, чем наша одинокая прокрастинация в пещере.

— Почему ты не живёшь здесь?

— Ждал, что ты спросишь, — Асалер не разделял моего восторга. Напротив, от него веяло раздражением, пожалуй, даже большим чем в тот день, когда я впервые попытался заговорить с ним. — Мне нечего здесь делать. Это всё неправильно. Неискренне. Но такому как ты здесь должно понравиться.

Получив от него код и координаты, трансмат перенёс нас в просторный круглый зал, своды которого тонули в темноте. Кристаллы разных цветов, вделанные в стены, испускали слабое свечение, создававшее фантасмагорию из бликов и полутеней вокруг центрального возывшения. При этом на физическом и психическом уровне я ощущал абсолютную тишину. Даже стоявшего в шаге от меня Асалера я мог воспринимать лишь зрительно. Ощутив иррациональную тревогу, я схватил его за плечо, чтобы убедиться, что он не иллюзия.

— Технологии богов, — медленным брезгливым жестом он разжал мои пальцы и отстранился.

— От кого же боги могли так прятаться?

— Тебе ещё рано это знать, — ответил тихий шёпот, принадлежавший кому-то, кого мы видеть не могли. Я даже не был уверен, что я не был единственным, кто слышал его. — Ты не знаешь даже собственного имени.

— Моё имя Зера, — продолжая напряжённо сканировать глушащее поле помещения, я непроизвольно оглядывался в поисках говорившей. Невидимая ладонь легла на мои свободно висящие отростки и приподняла их.

— Зератул, — по нервам пробежал болезненный холод, когда её пальцы сжались на них в кулак у самого основания. Голос говорившей стал громче. — Груз тяжелейших страданий пронесёшь ты через свою жизнь. Но ничто не остановит тебя на твоём пути, ни боль, ни сама Пустота.

Пульсирующая в затылке боль несколько затуманила моё восприятие. Тусклое свечение кристаллов стало складываться в искажённые силуэты, вызывавшие в моей памяти неясный отклик.

— Я уже был здесь, — повинуясь иррациональному внутреннему импульсу я опустился на колени, словно это должно было помочь мне вспомнить больше. — Твой голос знаком мне.

— Ты алкал запретных знаний. Зашёл далеко. Преграды и вправду ничего не значат для тебя, — разжав хватку, она погладила кончики моих отростков. — Но боль лишила тебя памяти. Мне не нужен не помнящий себя воин, так же как и не нужен был светлый Судья. Вспомни, что ты искал во Тьме, — я почувствовал, как её руки опустились на мои плечи. — Вспомни, и приходи снова.

Когда последнее слово затихло в пси-эфире, реальность вновь приняла вид пустого полутёмного зала, в котором были лишь я и Асалер. Трансмат незамедлительно перенёс нас обратно.

— Ты был… здесь? — молчавший всё время моего диалога с невидимой собеседницей Асалер, наконец, заговорил, обдав меня волной своих эмоций, смешавшейся с нахлынувшими со всех сторон звуками и излучениями, блокировавшимися внутри храма.

— Совершенно точно. Теперь я вспоминаю этот город, — на несколько мгновений я заслонил лицо рукой от показавшегося теперь слишком ярким света. — И долгий путь от Врат. Но не от тех, которыми вошли мы с тобой.

— Светлый, который прошёл через Врата и был принят Матриархом? — красные глаза Асалера недоверчиво сощурились. Казалось, теперь, вопреки его нарочитому пренебрежению моим прошлым, я вырос в его глазах. — Во имя Пустоты, кто ты такой?

— Я — Зератул, — ответив так, я вдруг почувствовал спокойствие и уверенность, которых мне не хватало до сих пор. Словно это имя упорядочило хаос, поселившийся в моих мыслях, задав ему некий вектор, и установило связь между призраками прошлого и нынешней моей реальностью. Не оборачиваясь, я пошёл по улице вперёд. Я был уверен в том, что помнил обратную дорогу.

***

— Что это у тебя? Новый камушек?

Потеряв возможность постоянного дистанционного общения со мной, брат решил, что это прекрасный повод чаще видеть меня лично, и потому без предупреждения вторгался в мою уединённую медитацию. Я же, оставаясь подключенным к Общей Связи, старался закрыть от других свои спутанные мысли.

Этим вечером мы стали свидетелями казни. Несмотря на её характер, это был закрытый процесс, на котором могли присутствовать только джудикейторы седьмой ступени и выше. Конклав не желал сообщать на всю Общую Связь о том, что Падшие нашли способ незаметно проникать на Айюр. Никто не знал, как. Виновные же не сознались даже под угрозой смерти.
Их было двое. Оба много моложе меня. Оба осознавали свою неизбежную участь. Оба приняли её достойно, оставив после себя лишь грязные полоски ткани и пару украшений с тёмными камнями.

— Дорогой брат, не кажется ли тебе странным, — я приподнял болтавшийся на церемониальном ожерелье кристалл к свету и он заиграл оттенками красного, — что те, кто считают себя носителями просвещения и хранителями мира в Галактике, убивают себе подобных?

— Что за ересь? Мы должны защищаться от Тьмы!

— Не обманывай себя, Мариджар. Смотри шире, — я взглянул на брата и в который раз ощутил его беспокойство. — Эти молодые храмовники не представляли для нас угрозы. Они лишь желали увидеть Айюр, готовы были умереть ради этого. Как и та, которую я встретил у озера. Как и десятки других, о которых мы не знаем, и которые, вероятно, погибли столь же бесславно.

— Ты не можешь знать всего.

— Ни один Перворожденный не заслуживает такой участи. Ты ведь был там, ты видел их, — я потрогал свои нервные отростки, длинными косами спадавшие в траву. — Их сознания бесследно растворились в Пустоте. Они никогда не знали Единства. Не могли знать. У них не было выбора.

— О чём ты?

— Их предки не желали слышать проповедей и потому отсекли себя от Общей Связи — тогда, когда первый из них познал Тьму. Но те молодые тёмные, они с рождения были обречены быть погребёнными заживо в Пустоте.

— Падшие, Валитар, — брат чувствительно тряхнул меня за плечо, гневно сверкнув глазами. — Никак иначе мы не должны их называть. Они тебе не просто интересны. Ты откровенно симпатизируешь им! И, как твой преданный брат, прошедший за тобой по тропе познания, я прошу тебя — остановись. Пока не поздно.

Я устало опустил взгляд, ощущая на себе горечь его слов. Искренних, правдивых слов. Он был единственным, с кем я мог говорить откровенно, зная, что мои тайны навеки останутся в глубинах его сознания, и я понимал, что если бы остался в одиночестве, то намного быстрее обнаружил бы свои еретические помыслы.

— Ты знаешь, что это, Мариджар? — я снова поднял тёмно-красный камень и поднёс к его лицу. От брата резко повеяло суеверным страхом.

— Выбросил бы ты это… Суд не смог узнать назначение этой вещицы. Возможно, просто украшение.

— О нет. Этот кристалл фокусирует тёмную энергию — Судящие побоялись даже войти в контакт с ним. Но, помимо этого, он носит информацию, как обычный мнемокристалл. Как раз ту информацию, которую тёмные скрывали.

— Ты что же… Прочитал её? — теперь от него веяло настоящим шоком. Падшие славились умением спрятать истину у всех на виду так, что даже мудрецы Конклава не могли обнаружить её. Однако, мне не составило труда преодолеть эту преграду.

— На Айюре есть древние спрятанные Врата. Прямой проход в их мир. Здесь всё — координаты, карта их пути и…

— Почему ты до сих пор не рассказал об этом Конклаву?

— Здесь ещё кое-что. Воспоминания. Вся жизнь молодого храмовника по имени Кишар. Его чаяния, убеждения, мысли, картины из жизни… Он был живым, Мариджар. Живым, как ты и я. И я скорблю об его бессмысленной смерти, как о смерти любого из сынов Айюра.

Брат долго молчал, и было похоже, что только сейчас он начал понимать меня. Его ладонь опасливо взяла тёмный кристалл, он вздрогнул, но пересилил себя и не отбросил его.

— Безвозвратно уходят в Пустоту, без права на бессмертие в Общей Памяти… — разделяя мою скорбь, он переосмысливал всё, что я говорил до этого. Не способный полностью согласиться с моими доводами, он всё же смог на короткий миг увидеть дальше, чем должен был видеть проповедник Кхалы. — Что ты собираешься делать?

— Вернуть его туда, где память Кишара послужит другим, — я встал на ноги и обратил свой взгляд на север, в сторону крутых предгорных холмов, среди которых, судя по записям кристалла, были спрятаны Врата.

— Ты обезумел? — брат снова встряхнул меня. — Такой шаг точно не останется незамеченным.

— Вот и посмотрим, достоин ли я своего имени.

Врата были огромны. Скрытые с трёх сторон отвесными скалами, невидимые снизу из-за изгиба холма и растущих на нём деревьев, они были способны, при желании, переместить небольшой космический корабль. Я осторожно ощупывал древние стены, испещрённые незнакомыми мне письменами — как и ожидалось, они были неактивны, иначе их бы давно заметили.

— Поразительно. Так близко к цитадели! — Мариджар стоял у меня за спиной и смотрел на открывавшуюся со склона холма панораму золотого города. — Похоже, ты не можешь их активировать. Здесь нет ни одного пилона…

— Это загадка. Загадка, которую я должен решить, — я вёл пальцами по буквам, похожим на следы когтей или клинков, напряжённо пытаясь разгадать их значение. Я обращался к каждому символу, как к живому, и словно из-под завесы Тьмы стали являться мне значения слов. — Кажется, это — «пустота». Дальше — «я»… или «мой»…

— Ты и вправду видишь в этом смысл? — узор, покрывавший Врата, оставался для брата лишь хаотичным набором царапин. Как и для любого другого Судящего, столкнувшегося с письменами тёмных.

— Этел’у, эт’омен’ду, эт’кеда’ка, эт’ши’оира*, — я прочёл надпись полностью и в тот же миг Врата под моей рукой ожили. С громким гудением по огромной конструкции разлилась энергия, и на месте скалы передо мной раскрылся искрящийся провал, из которого меня обдало мощным электрическим ветром.

Мариджар смотрел на происходящее со смесью страха и любопытства. Он до последнего надеялся, что у меня ничего не получится, и я оставлю эту опасную затею. Я понимал, что он не сможет пройти со мной. Молча попрощавшись, я шагнул вперёд.

Примечания: