ЭПИЛОГ
Рассветы в Каньоне всегда великолепны. Лучи появившейся на востоке Аримунэ мягко касаются кроваво-красных скал, превращая верхушку расщелины в царство света и ярких красок. Утром всегда так спокойно и хорошо, что хочется встать на месте и застыть недвижимым изваянием, наслаждаясь вечностью. Здесь, на глубине, практически не бывает ветра, любое движение пусть малого камешка – редкость. И еще здесь царствует Ее величество Тишина…
Существо плавно развернулось, оглядывая тех, кто стоял рядом: четыре огромных гидры-охотника и столько же зерглингов, ближайшее окружение. Больше и не надо, да и сложно это – управлять крупными отрядами. Все они выжидающе смотрят на командира, пытаясь уловить любое движение, каждую мысль…. Тот, подойдя к одному из лингов, без видимых усилий поднял его и деловито осмотрел: регенерация еще не завершена, следы позавчерашнего боя налицо. Пожалуй, стоит послать его в арьергард патруля, пригодится еще….
Идти навстречу врагу тогда, когда надо любоваться разгорающимся наверху рассветом и наслаждаться тишиной – дело неблагодарное. Но как быть, если тварюги, что его окружают, самостоятельно не способны сделать ни одного осмысленного движения. А Каньон, меж тем, нуждается в защите и, собственно, все предназначение командира этого патруля – в нем. А вот и разведка: конечно же, это Шедевр. Странное имя…, вообще странно, что у линга есть имя. Впрочем, этот его заслуживал с лихвой. Что? Опять? Когда же они перестанут ходить сюда? Может, стоит написать табличку, только поймут ли?
Существо пружинистым шагом направилось вперед, свита немедленно заторопилась следом, стараясь не отставать ни на шаг. Мощные конечности удивительно мягко ступали по каменистой поверхности, словно заботясь о священной тишине глубины Каньона. Кто оно? Впрочем, себя командир любил обозначать местоимением «он». Так было, так есть и так будет…
А вот и гости, о которых сообщил Шедевр. Точнее, не он сам, а…, впрочем, не важно. Главное сейчас то, что за поворотом стоят два зелота, которые оторвались от ушедшего вперед отряда из десяти таких же. Ну, те пускай топают дальше – главное, чтоб не забредали, куда не просят. Каньон велик, места хватит всем, но вот когда кто-то мнит себя выше мириадов звезд на небосклоне, что озаряют красный камень призрачным светом каждую ночь – начинаются проблемы. Впрочем, у существа есть и личные счеты, но это совсем другой разговор.
Линги остаются позади – успеют еще навоеваться. Гидры чинно выходят из за поворота, заставляя зелотов ощетинится ярким сиянием пси-лезвий. Перед выстроившимися в линию тварями выходит еще одна, по виду более похожая на протоссов. Почти три метра роста, органические щитки в некоторых местах перемежаются металлическими доспехами. Никаких игл, колючек и прочих ненужных выростов, что характерно для большинства зергов. Вся эта бутафория только мешает нормальному движению, а значит и бою.
Существо неспешно идет вперед, но как только один из противников бросается навстречу, оно ловко и неимоверно быстро для такой массивной туши уходит в сторону, ближе к скале. А гидры уже вовсю пускают кислотные иглы в направлении второго зелота, который метнулся к ним. Первый, меж тем, догнав главную тварь у самой скалы, замахивается для удара, но хитрая бестия прыгает на расположенный рядом валун и, оттолкнувшись от него, летит к уходящей ввысь скале. Сейчас упадет…, но – что это? Присоски? Существо застыло в полуприседе на стене так, будто это ровная поверхность. Передние конечности со странными приспособлениями на концах смотрят на воина. Зелот поднимает взор и сталкивается взглядами неведомой тварью, чьи зрительные органы сокрыты под прозрачным забралом неясного происхождения. Может, органика? Или нет? Уничтожающий поток кислотного пламени накрывает голову зелота, не успевшего достать столь прыткого врага. И последнее, что видел и этот, и многие другие протоссы в своей жизни, были глаза: широко раскрытые, окаймленные ресницами, с несвойственными зергам белками и радужной оболочкой, карие человеческие глаза…
Гидры, наконец, расправились со своим противником. Помогать им, как в прошлый раз, не пришлось. Ну и ладушки, теперь можно немного отдохнуть. Сначала – забрать оставшихся сзади лингов, потом отвести собственную охрану к одному из инкубаторов, где они пробудут в целости и сохранности до следующего дежурства. «Патрули» и «дежурства» командиру были не в новинку, а спаренный кислотный огнемет стал лишь приятной неожиданностью. Обычная модификация подобного устройства и так была для него продолжением рук. В безопасном месте он в любой момент мог сбросить и оружие, и часть брони. Право же, это обстоятельство наверняка бы вызвало зависть у большинства местных зергов, ели б те вообще могли завидовать. Как же хорошо погреться на разогретом камне в жаркий полдень – загляденье. Для такого удовольствия надо подняться повыше, и самое и безопасное удобное место для этого – ход в конце расщелины, где застряло здание, когда-то бывшее космопортом базы «Огненный лис». «Туда-то сейчас нам и надо»…
А вот и оно, висит себе и висит. Греться пока еще рано, однако в само здание стоит заглянуть. Так уж получается, что сейчас приходиться заходить в него не как раньше – с главного входа, а через посадочную площадку, как когда-то это делали возвратившиеся с дежурства летчики. И, подобно им, существо также проследовало туда, где раньше частенько просиживало многострадальный зад, распивая чаи с товарищами…. Бывшими? Нет. Он их всех прекрасно помнит, как кого зовут, привычки, манеру речи, поведения…. Собственно, здесь, в Каньоне, теперь осталось только два существа с манерами – протоссы не в счет. А вот и столовая, возле памятного столика в самом центре расположилась небольшая гидра, мало похожая на боевые экземпляры. Игл нет, окраска яркая, но не кричащая, глаза зеленые, а в темноте еще и светятся. Новое творение и ныне – инкарнация – второго «каньонового моралиста». Ну, что ж, сейчас можно будет развести философские беседы, обсудить произошедшее, обругать протоссов; можно строить планы на будущее или просто болтать о всякой ерунде…. Но сначала надо поздороваться….
«Доброе утро, Мыслящий….»
«Доброе утро, Хранитель….»
The End
St.A.B.
Мурманск,
1.02 – 22.04.2005
___
Автор выражает искреннюю благодарность Demon’y и Sofield’у за ценные советы и рекомендации по редактированию данного произведения.
Что и откуда?
Понятное дело, далеко не все названия в этой повести изначально придуманы мною. Собственно, не вижу ничего плохого в том, чтобы взять или перефразировать что-то из постороннего источника, например, японской прозы средних веков. Но об этом позже. Начнем с основы – ландшафта.
Прообразом Глухого Каньона послужил Большой Каньон в штате Колорадо США. Сам я там не был, но передач про него насмотрелся вдоволь. ¦~) В плюс ко всему большое влияние оказала и статья «В стране красных каньонов», опубликованная в журнале «Вокруг света».
Теперь про названия. Названия звездных систем взяты из дзуйхицу (японский вариант дневника ¦~)) Кэнко-Хоси «Записки от скуки»
Система Аримунэ – названа в честь Або Аримунэ, астролога. Биография не установлена.
Система Митинори – Фудзивара Митинори, придворный чиновник, затем буддийский монах.
Планета Дарэнаур. Придумал-то я ее сам, но словесной основой послужило имя «Даэнур» из цикла Н. Перумова «Хранитель мечей». Кто читал, тот знает, о ком идет речь.
Остальное, так сказать, «из головы».
О протоссах. Здесь рыбная тема: Никольский Г.В. «Частная ихтиология»
В имени молодого темплара Корегонес легко угадывается родовое название сигов (сем. Лососевые) – Coregonus.
Ксайфилад – от Xiphias gladius L. (меч-рыба)
Хелерадос взят также из «Частной ихтиологии», но в свое время я так переворотил родовидовое название несчастной рыбенции, что теперь и сам не могу вспомнить, что это такое на самом деле. ¦~)
Терраны. Тут все просто. Все – «из головы». Единственное, что я долго не мог выбрать нормальную фамилию для пилота ОЗУ Шершнева. Он был и «Птичкиным», и «Орловым», и еще кем-то. Короче, ужас какой-то… ¦~) «Труднопроизносимую» фамилию Герды мне было просто лень придумывать – ничего из имевшихся вариантов не подходило. Бен Банген должен был стать героем совсем другого произведения, причем в стиле фэнтэзи. Но все вышло так, как вышло, и я о том ничуть не жалею.