ГЛАВА 17.
Показуха и расслабуха
— «Равняйсь! Сми-ирно! Равнение на середину!» – зычный голос Бангена разнесся по огромному импровизированному плацу в виде стадионоподобной площадки. С древних времен и поныне эти бессмертные команды будоражат миры, где ступала нога человека в военной форме. Поскольку парад предназначался прежде всего для терран, выбор пал именно на их церемониальные правила…, разве что с некоторыми исключениями. Из развернутых по периметру поля динамиков заиграл военный марш. Мыслящий, на долю которого выпало принимать парад, развернулся и направился к условленному месту. На этот раз в качестве аватара он выбрал боевую разновидность гидры-охотника, свою личную. Громадная тварь по своей силе могла сравниться даже с ультралиском, стоило ли говорить, что Банген на ее фоне казался карликом? Впрочем, генерал нашел весьма остроумный выход из ситуации. Вообще-то в подобных случаях офицеры садятся на какую-нибудь технику: автомобиль или танк, например. Бен потратил целый день, чтобы худо-бедно научиться ездить верхом и теперь восседал на снежно-белом коне, в свое время клонированном Корпорацией. Бедное животное явно не понимало, что здесь происходит и откуда взялась такое количество вооруженных существ, однако в силу природного спокойствия и псионных увещеваний седока покорно развернулось и поскакало в сторону зубастой твари. Что поделаешь, традиция… Стоящий в строю Шершнев в полуха слушал, как Лысый докладывает зергу о том, что формирования ОСА построены. Он примерно знал, что будет дальше, потому что сам учавствовал в разработке этого спектакля и немногочисленных репетициях. Однако никто не мог гарантировать, что Мыслящий ничего не изменил. Речь он, например, очень не хотел произносить, поскольку никак не мог понять, зачем это вообще нужно. В результате Андрею пришлось самому придумывать текст и потом уговорить зерга прочитать его, воспользовавшись транслятором.
— «Здравствуйте товарищи», — ну вот пожалуйста, хотели же сделать «эн таро Адун». Ну и что ответят «товарищи», особенно те, которые с пси-лезвиями?
— «Здравия желаю, товарищ главнокомандующий»! – дружно взревели собравшиеся на «плацу» отряды. Те, кто не мог сказать этого вербально, ответили на приветствие псионически. Некоторые предпочли и то, и другое одновременно.
— «Эн таро Тассадар»! – как символично; Мыслящему, похоже, до лампочки, что он говорит через многострадальный транслятор. Рекомый верховный экзекутор отправил Овермайнда, бывшего «сюзерена» Мыслящего, в бессрочную отставку, а этот туда же: «энтарить его».
— «Во имя Тассадара!» — рявкнул строй. Зерг и Банген отодвинулись к свежевыстроенной трибуне, над которой вился красный флаг с кристаллическим зеленым трилистником. Солдаты-терраны уже успели окрестить его «пропеллером», а себя – «карлсонами». С другой стороны приятно, что кто-то еще помнит древние сказки. Сейчас некоторые начнут толкать речь… И все же, несмотря на кажущийся фарс и абсурд происходящего, была здесь своя изюминка, искорка глубокого смысла, что сводит на нет возможные упреки насмешников. Да, защитников Каньона очень мало – по сравнению с Роем Королевы или Армадой Корпорации. В истории немного найдется абсолютно нового: все когда-то было, в той или иной степени. Люди вроде Шершнева или Колосковой вряд ли могли знать, что нечто подобное уже происходило сотни и тысячи лет назад, когда маленькая, но храбрая армия дефилировала на плацу, даже когда противник стоял в нескольких километрах от нее, а в небе в любой момент могли появиться вражеские бомбардировщики. И вот сейчас, в одном из мириадов обитаемых миров, стройные ряды протоссов и терран с подконтрольными зергами воплощали то самое презрение к смерти и грядущей бойне, что так любят воспевать поэты.
— «…вдали от дома мы продолжаем сражаться за будущее наших народов…», — продолжал вещать зерг с трибуны. Высоко в небе играл одинокий «стелс», и сейчас Андрей искренне завидовал пилоту, что может видеть выстроившихся на парад воинов. Здесь все, кто не занят боевым дежурством или еще какой-либо неотложной работой. От рядового пехотинца и до начальников генеральского уровня. Солдаты и офицеры построены согласно новому штатному расписанию, а посему в одном подразделении могли быть и люди, и протоссы.
— «…я верю, что мы отстоим Каньон, кто бы ни явился сюда!…», — речь близится к завершению. Ну что ж, сейчас будет самое интересное…
— «Равняйсь! Сми-ирно!» — надо отдать должное, получалось у Мыслящего очень неплохо, — «К торжественному маршу…», — еще одна дань традиции – Шершнев вышел на установленную позицию, — «…на одного линейного дистанции…, управление штаба прямо, остальные напра-ВО!» Подчиняясь команде, стройные шеренги в единый миг развернулись, обратившись колоннами. Кратковременное шарканье стихло, все ждали приказа… «Шаго-ом МАРШ!» — тысячи существ одновременно пришли в движение, делая первый шаг…, потом еще, еще и еще… Парад войск Аримунэ достиг своего апогея. Нельзя сказать, что все шли идеально, все-таки строевая подготовка – это далеко не самое главное, что нужно солдату в столь неспокойное время. Шершнев покосился на идущего рядом Петренко – у этого богатый опыт подобных мероприятий, не собьется. Так, сейчас будет команда… «Сми-ирно, равнение направо»! – это Ксайфилад, он идет в голове колонны. Согласно распорядку, главные офицеры управления должны завернуть к трибуне и выстроиться подле нее. Хорошая позиция, чтобы посмотреть, как шагают другие. Одно за другим, проходили подразделения. Протоссы в своей сверкающей золотом броне выглядели фантастически красиво – объединенные псионными потоками, они шагали единым монолитом. То же самое касалось терран, способных в совершенстве пользоваться пси-коллекторами, прежде всего пилотов и «призраков». Кстати, согласно регламенту, последние должны были маршировать с подконтрольными зергами. Одна из самых противоречивых идей парада ОСА… Скосив взгляд, Шершнев увидел Колоскову – с остекленевшими глазами и каменным лицом девушка впечатывала в землю каждый шаг так, словно пыталась разломить камень под собой. Но самое интересное следовало прямо за ней: высоко поднимая маленькие лапки, вслед за хозяйкой шли зерглинги. Как они не падали, оставалось загадой. Андрей едва сдержал улыбку – все-таки старается человек, чтобы было лучше… Дождавшись, пока хвост общей колонны – отряд охранения во главе с Боровских, не встанет на свое место, Мыслящий изрек долгожданную фразу: «Благодарю за усердие. Командиры, личный состав в вашем распоряжении» Это многое значило. Сегодня выходной, значит можно немного выспаться перед обещанным концертом. Собственно главное сборище решили сделать на бывшей базе протоссов, ныне сильно поредевшей зданиями. Сейчас там оставались космодром с большой посадочной площадкой, несколько жилых строений, а также пара нерабочих Звездных Врат, возведенных в самом начале пребывания протоссов в Каньоне. Главные системы, в том числе кибернетические заводы, были перенесены в место дислокации объединенной базы, здесь же сделали еще один оборонительный аванпост. Для предстоящего празднества инженеры соорудили высокий полупрозрачный энергетический купол, смастерили сцену и прочие необходимые вещи. Кто собирался развлекать публику недолго оставалось тайной. Шершнев, в свое время подвязавшийся устраивать концерт, заранее знал, кто чем будет занят и почему. Пьер, например, отлично играл на синтезаторе и посему был обязан состоять в наспех состряпанной «рок-группе». Туда же отправились несколько пехотинцев и огнеметчик «Анноха», увлекавшийся колотильней на барабанных установках. Разумеется, не обошлось и без «фанеры» — необходимые носители информации были загодя приготовлены и рассортированы…
***
«Я смотрю, тебя не слишком заботит, в каком виде ты пойдешь на концерт», — заметил Корегонес, чья мерцающая фигура курсировала по скромному человеческому жилищу. «Я иду туда не за любовными приключениями», — отмахнулась Колоскова, напяливая форменную куртку взамен парадной униформы, — «и вообще, у меня свои представления о стиле». «Ты про штаны с дырками?», — ехидно заметил протосс, для которого подобные наряды были равносильны заляпанной рабочей одежде. Собственно, вход на пресловутый концерт был открыт для всех, вот только вряд ли кому-то из протоссов могло понравиться всеобщее прыганье и грохот на сцене. Разумеется, каждому свое, и судить о примитивности здесь не слишком уместно, однако это не повод, чтобы мучить себя, наблюдая пьяные рожи союзников: местный заводила, он же капитан 2 ранга Шершнев, позаботился и о выпивке. Впрочем, у каждого правила есть исключения, и Корегонес был одним из них. То, что он задумал, выглядело не совсем прилично с его стороны, но зато добавляло свою прелесть в грядущую развлекаловку. «Только я попрошу, не мучь меня бесконечными вопросами, ладно?», — попросила Колоскова, доставая из под кровати инъектор с заряженным зельем, — «Как-нибудь потом…» «Договорились», — охотно согласился тот. Еще бы, ему и так пошли навстречу, дав положительный ответ на довольно-таки экстремальную просьбу. Корегонесу захотелось побывать среди терран, но не как протоссу, а якобы как одному из них. Что для этого надо сделать? Разумеется, уговорить знакомую девушку взять его с собой – в многострадальной черепушке. На этот раз наркотик оказался более «чистым», поскольку был взят непосредственно у Агриллиса. Разумеется, джудикейтору никто не сказал, зачем это надо, официально зелье предназначалось для «углубленной медитации», неофициально… «Готово!», — Нина ясно почувствовала, что тело уже не принадлежит только ей одной. Нет, темплар, сколь искусен бы он ни был, вряд ли сможет управлять руками или ногами, а вот копаться в мыслях и ощущениях – пожалуйста. Собственно говоря, для того и затевалась вся эта авантюра. «Знаешь, я много раз ходила на вечеринки с кавалерами, но чтобы вот так…», — констатировала девушка, последний раз критически осматривая собственное отражение в большом настенном зеркале. Последенее было добыто немалыми стараниями, чем хозяйка по праву гордилась… …Грохот музыки был слышен уже на подходах к импровизированному концертному залу. Плотность спешащих поучаствивать в движухе людей возрастала: далеко не все пришли вовремя – кто-то мог, например, банально проспать, как это сделала Колоскова. Если на «Снежном Барсе» многие чуть ли не вешались от безделья, то здесь дневной сон был неслыханной роскошью (впрочем, если впереди ночная вахта – на здоровье). Собственно концертный «зал» представлял собой громадную площадку с установленными перегородками по периметру: для тех, кто хотел немного отделиться от бушующей толпы. Неподалеку от столиков и ближе к центру установили автораздатчики дармового спиртного и еды. Сцена располагалась в центре, многочисленные динамики окружали ее по бокам, они же висели на высоких столбах по всей площадке. Именно оттуда по округе разносилось примерно следующее: Меня плющем накрыло – плющит, плющит, плющит, Вселенским кайфом накрывает с голово-о-оу-ой! Меня потащит – тащит, тащит, тащит, тащит, Бери стимпак, я разделю его с тобо-о-ой! «Какая глубокомысленная песня», — с иронией заметил Корегонес. «На большее он вряд ли способен», — прокомментировала Нина, наблюдая за прыгающим возле двойного синтезатора Готьеном, — «надо же, ему разрешили петь песни собственного сочинения!» «Куда смотрит цензура!» — картинно возмутился протосс. Собственное обещание поменьше болтать он благополучно забыл. «Сейчас и проверим», — девушка поправила темные очки, надетые для сокрытия бешеного – стараниями наркотика – взгляда и прошла ближе к центру площадки, пытаясь найти знакомые лица. Впрочем, не надо обладать острым зрением или повышенной внимательностью, чтобы заметить притулившегося в уголке Боровских. Поскольку без брони Хранитель выглядел, мягко говоря, не совсем эстетично, он явился сюда в чем зергова мать родила: то есть в полном боевом облачении. Неудивительно, что его попытка быть незаметным имела тот же эффект, как если бы ультралиск решил бы спрятаться в кустах. К тому же около этой махины скопилось подозрительно много народу из оряда «Аннох». Подойдя поближе, Нина обнаружила практически всех знакомых, кроме, разве что, Герды. Новоявленный первый пилот крейсера «Немезис» пришла сюда в сопровождении некоего господина в штатском. Да, Гейницу идет костюм, но он явно зря старался, если надеялся, что его никто не узнает.
— О, а вот и Нинка пришла! – махнула рукой ее давняя подружка, Нелли Крамова, чей дропник в свое время прилетел к затерявшимся в Каньоне людям: самому «призраку», а также Бангену и Шершневу. Как давно это было…
— Всем привет! – взгляд Нины прошелся по окружающим, пытаясь выискать среди них Андрея. Товарищ капитан 2 ранга сидел и печально всматривался в стакан с газировкой. Ничего удивительного… Все-таки заместитель генерала Бангена, командующий звеньями истребителей – несолидно напиваться-то. Собственно, Андрей и пришел сюда в мундире со знаками отличия, тогда как большинство присутствующих ограничилось полуштатской одеждой. А мы пойдем покурим травку золотую И потом затянем песенку простую, Ой, ла-ла…
— Андрюх, ты хоть слышишь, что он там поет? – Нина потеребила скучающего пилота.
— Ну и что? Пусть поет, — отмахнулся Шершнев, отхлебнув из стакана, — я ему сказал: делай так, чтобы было весело, вот он и старается. И зеленый дым станет нам родным…
— Вообще-то здесь Гейниц, — напомнила Колоскова. Нет, ей все равно, какую ахинею будет нести Пьеро, но как бы потом начальство не провело с ним разъяснительную работу на предмет пропаганды наркотиков и фривольного образа жизни.
— Я знаю, — в том же тоне произнес Андрей. Чуть повернув голову, он посмотрел в зал, словно пытаясь найти кого-то, — а еще Мыслящий. Понятия не имею, что ему здесь надо, но вон тот зерглинг возле Петренко – это он.
— Н-да, глупо было надеяться, что начальство не придет, — процедила девушка, оглядываясь по сторонам. Странно, она вроде под действием псионического наркотика, а все равно как-то неуютно. Или это Корегонес постарался? «Я не при чем. Кстати, а зачем ты хотела потанцевать на столе?», — прокомментровали внутри головы. Как мило, он даже не стесняется лазить в самые потяенные уголки души, благо, возможностей хоть отбавляй.
— Бангена нет и не будет, протоссов тоже, — продолжал вещать Андрей, — хотя я уверен, что под куполом обсервер Агриллиса. Прикинь, если он сломается и упадет Пьеру на голову, скандалу-то будет, а? – пилот хитро покосился на вставшую столбом девушку, — Да шучу, не упадет…
— Лучше б ты этого не говорил, — вздохнув, Нина взяла со стола первую попавшуюся емкость с янтарной жидкостью и опустошила ее, — меньше знаешь – крепче спишь.
— Угу, а наутро спрашиваешь – почему никто мне ничего не сказал, — пожал плечами тот, — знаешь, погляди вот на них, — Шершнев кивнул на собравшуюся публику, — они тоже видели Гейница. Наверное, единственный человек, который думает, что он скрылся в толпе, это он сам. Однако же не заметно, что народ сильно взволнован его присутствием.
— Да уж, особенно после пары кружечек этой дряни, — Колоскова недоверчиво понюхала содержимое вновь наполненной кружки, — твоя работа?
— Не, Петренко, — свалить ответственность на офицера снабжения – милое дело, — а что, дешево и сердито…
— Сам-то не пьешь, — ехидно заметила Нина, автоматически прихлебывая продукт местного ликеро-водочного заводика.
— Еще успею, — отмахнулся тот и принялся дуть газировку. «Все штабисты – сволочи!» — возмутились «изнутри». Со сцены на бедовые головы собравшихся целыми галлонами по прежнему выливалось пьерово бессмертное творчество: Я буду пить, я буду гулять, Возьму ружье – пойду воевать, Старуха смерть подальше иди, С тобою нам не по пути! «И не говори», — Колоскова чуть не произнесла это вслух. Совсем рядом Боровских активно участвовал в празднестве, посасывая какой-то напиток из трубочки, ведущей к большому цилиндру со знаком химической опасности на боку. Рядом расположился Эскандер: этот решил попробовать все, что натащили сюда заботливые организаторы. Даже доисторические каменные галеты. Последней каплей стала подскочившая с бутылкой Крамова, изрекшая примерно следующее:
— Нинка, смотри, я достала коньяк!
— Наливай… …Дальше были какие-то танцы, хождение по концертному залу, бурное обсуждение в стиле «как мы всех их уроем», причем кого именно, Колоскова так и не поняла. Петренко, недавно получивший звание полковника, вылез на сцену и минут десять разглагольтсвовал на тему «враг у порога»: очень живописно, всем понравилось. Пьер нацепил пси-коллектор, и желающие смогли всецело ощутить гамму чувств, вложенных в его песни. Запомнилась Герда, целующаяся взасос с «человеком похожим на полковника Гейница»; Крамова, пьющая пиво из бочонка, содержимое которого больше проливалось, пропитывая темно-красное бикини… жарко ей, что ли? Колоскова опомнилась только тогда, когда доморощенные музыканты хором затянули медляк, из-под сцены пошел белесый с зеленоватой примесью дым, а ее саму кто-то выволок танцевать…
— А кто-то еще говорил про начальство, — «мистером икс» оказался Шершнев собственной персоной, по-прежнему выглядевший трезвее некуда.
— Андрюх, что с тобой стало? – промямлила девушка, к которой постепенно возвращалось сознание. Однако застегивать куртку она не стала, оставав «декольте» в покое, — Опять тяжкие мысли? Как-то не вовремя…
— Брось, — отмахнулся тот. То, что Нина уже раз пять наступила ему на ноги, Андрея совершенно не волновало, — мне действительно неохота пить ничего крепче газировки – пока что. Уж последний-то раз можно надраться, так что не беспокойся за мое состояние…
— Эт-то к-как… «в последний раз»? – удивилась Колоскова, — Хороший у тебя настрой, нечего сказать.
— Да не, я не о том, — уверенно произнес Андрей, — Мы победим, я верю в это. «Извини, еще кое-что», — Корегонес напомнил о своем существовании, — «Мне показалось, или он хотел сказать: «я знаю?» и «кем мы станем после этого?»
— Что ты имеешь в виду? – Колоскова сама не поняла, к кому обращается.
— Каньон – наш дом, мы защитим его, а он защитит нас, — Шершнев опять говорил загадками. «Катастрофа неизбежна, мы лишь можем надеяться, что силы природы пощадят нас», — дополнил темплар.
— Кошмар, — устало произнесла Колоскова, уткнувшись в андреево плечо, — пойду прогуляюсь. Музыка на какое-то время стихла. Шершнев отошел в сторону, послушать, как Петренко травит байки о собственных боевых подвигах. Колоскова нетвердой походкой побрела к выходу.
— А теперь наша любимая композиция, — взвыл Пьеро, энергии у которого ничуть не убавилось, несмотря на количество выпитого зелья, — «Кровавая бензопила-а-а-а-а-а!!!» «Пошли отсюда скорей», — взмолился Корегонес. Нина ускорила шаг – насколько это было возможно. Под ужасающий грохот и рев досточтимой публики она вышла прочь. Относительная тишина и свежий воздух, как ни странно, произвели действие, обратное желаемому. Колоскову развезло, и теперь она, изрядно пошатываясь, пыталась найти место, где «тихо и раздают еду» – во всяком случае, так сознание интерпретировало ее потребности в настоящий момент. «Осторожно камень… теперь налево… чувствушь запах? А почему я чувствую?… Нет, я не глюк, я Корегонес», — комментировали из глубин разума. От этого пассажира Нина не могла избавиться, во всяком случае пока. Да и не хотелось вовсе, — «Левой рукой хватайся за этот выступ… нет, не надо лезть наверх! Слушай, а почему у меня начинает кружиться голова?» «У тебя нет головы», — наобум ответила Нина. «Ошибаешься, то, чего нет, кружиться не может, болеть тоже», — заявил темплар, — «Н-да, странное ощущение. Ощущение полета… Тебе не кажется?» «Уже нет…», — подумала Колоскова, протирая ушибленный зад. Ладно еще не вниз головой упала, и на том спасибо. Хм, а вот и источник аромата, на который намекал протосс. Как учуял-то? «Через тебя», — услужливо подсказал темплар. В маленькой каменной нише расположилась небольшая компания во главе с Гарри «Потрошителем». Их внимание всецело сосредоточилось на жаровне, где готовились сосиски и подогревался хлеб. Рядом в изобилии валялись пакетики с кетчупом, намешанным из синтетической томат пасты.
— О-па, кого я вижу! – воскликнул вождь пожирателей сосисок, — ну ты и нализалась, дочка. Есть хочешь? Промычав в ответ что-то неразборчивое, Нина согласно кивнула и взяла булку с сосиской, что в народе имело название «хот дог». Банген как-то сказал, что в дословном переводе со староанглийского это означает «горячая собака». Но сосиски из настоящей псины здесь никто еще не ел – это точно. Тут и собак-то никаких нет – разве что те, которых привезли с «Интрона». Извозюкавшись в густом кетчупе, Колоскова продолжила свой путь в никуда и остановилась лишь по просьбе Корегонеса, который никак не мог понять, куда же все-таки они идут и зачем. Устало вздохнув, девушка приземлилась среди камней и подняла взгляд на полное звезд небо. Красотища. Мириады звезд, от крохотных серебристых точечек до самых ярких, что в человеческом воображении складываются в фигуры, называемые созвездиями. Здесь, на Аримунэ, не было астрономов, но имена у самых заметных космических скульптур все же имелись: Клинок, Пехотинец, Фуражка, Линг – терраны не мудрили с названиями. Небесные светила убаюкивали неземной красотой, Глухой Каньон хорошо поглощал звуковые волны, идущие от концертной площадки, так что здесь царила относительная тишина. Сладко потянувшись, Колоскова разлеглась прямо на камнях, еще хранивших тепло ушедшей за горизонт Аримунэ. Чудный вечерок, не поспоришь: погода здесь почти всегда благосклонна к обитателям планеты. Вспомнив про перепачканное кетчупом лицо, девушка потянулась за платком. «Ты когда-нибудь замечала, как на тебя смотрят мужчины?» — неожиданно спросил Корегонес. «А что?» — платок нашелся тогда, когда его хозяйка уже хотела воспользоваться рукавом куртки. «Некоторые молодые инженеры с «Интрона» считают тебя ангелом во плоти – так вы называете высшие существа, верно?» — хитрая призрачная ящерица явно на что-то намекала. «Я не пойму, к чему ты клонишь», — обратилась к темплару Нина, успев при этом зевнуть, оглядеться и распахнуть пошире куртку. «Мне просто интересно, что бы они подумали, увидев тебя сейчас», — заявил тот. «А мне какое дело?» — хмыкнула девушка и сказала вслух, — знаешь, настоящие чувства тем и отличаются от флирта, что человек воспринимается таким, какой он есть. Я не могу запретить себе пить, есть и, пардон, ходить в туалет, не могу отрастить крылья, чтобы летать в облаках. И мне нравиться танцевать стриптиз на столе в дружеской компании, а на мнение блюстителей строгой морали я плевать хотела. Если это красиво, почему нет? «Красиво что?» — переспросил Корегонес, — «кстати, не говори вслух, а то тебя примут за умалишенную» «Ты прав… А красиво то, что не безобразно. Я понимаю – каждому свое, но если не нравится – отвернись; не нравится большинству – делай это тихо; наносит явный вред окружающим – тогда да, запрет. Но тут надо кушать на завтрак жареных младенцев…» «Спасибо, не стоит», — полученный пси-образ не слишком понравился высшему темплару, — «А если речь о вреде моральном?» «Смотри пункт первый», — отмахнулась Колоскова. Слегка прищурившись, девушка мечтательно уставилась в небо, словно выискивая там сказочного принца. Левая ладонь Нины плавно легла бедро, слегка поглаживая его, — «Ты загоняешься Корегонес, все гораздо проще. Институт полиции нравов был создан, чтобы ограничить бесконтролькое размножение людей, у которых гениталии вместо мозгов…» «Не уточняй», — поправил тот. «…нормальные адекватные люди могут позволить себе всякие вольности, потому что несут ответственность за свои поступки. Прежде всего перед самими собой», — артистически изящным движением Колоскова коснулась указательным пальцем кончика носа и, чуть нажав на него, повела руку вниз, словно желая подчеркнуть все выступы и изгибы своего, без преувеличения, прекрасного тела. «Когда ты, не побоюсь этого термина, совращаешь молодых самцов», — тон протосса сделался более официальным, игривого настроения собеседницы он старался не замечать, — «своими выходками, в чем заключена твоя ответственность?» «Мне интересно твое мнение», — парировала Нина. Нагретая за день скала приятно грела спину, хотелось приникнуть к ней сущностью, ну или хотя бы потереться, как кошка на ковре, чем Колоскова немедленно и занялась. «Я знаю, что некоторые из вас ради любви способны совершать безумные поступки», — начал темплар, — «Самоубийство в том числе. Как тебе такое?» «Не путай любовь со страстью», — изогнувшись, словно пантера, Нина перекатилась на живот, затем снова на спину. Правая рука тихонько поползла на внутреннюю сторону бедер, чтобы составить компанию левой, пальцы которой уже приятно щекотали кожу через слилизованные дырки в штанах, — «Пусть у меня красивая задница, мне что теперь, удавиться? Или спать с каждым психопатом, чей мозг затуманен острым спермотоксикозом?» «Речь даже не о внешности», — Корегонес начал чувстововать себя не то чтобы неуютно, но как-то странно или даже неловко, — «а… что ты творишь?» Словно забыв, что она здесь не одна, во всяком случае ментально, Колоскова расстегнула пошире куртку и, запустив туда руку, начала плавно массировать грудь. Благо, ситуация располагала: романчитеский вечер, теплые гладкие камни, ясное, полное звезд небо над головой. Какие только фантазии не придут в затуманенный алкоголем мозг! Псионический голос темплара лишь успокаивал, затронутая интимная тема только подогревала нездоровое чувство раскрепощенности и вседозволенности. «А если тебя увидят?» — кажется, протосс понял, что ответа на предыдущий вопрос он не дождется. «Я их пошлю», — фыркнула девушка, в очередной раз принимаясь тереться ягодицами о гладкий и теплый красный камень, — «а так – пусть смотрят…», — Колоскова задиристо хихикнула, — «и дрочат, если это поможет им разнообразить вечеринку». «Нина, я понимаю, что тебе это доставляет удовольствие…», — Корегонес замялся, словно разоткровенничавшийся подросток, — «но могу ли я… могу ли я попросить тебя прекратить делать это?» «Раз понимаешь, зачем просишь?» — девушка и не думала прекращать поглаживания, постепенно подбираясь к самым интимным местам. «Помни, что твои ощущения частично передаются и мне», — пустился в объяснения тот, — «ну, в общем, это… твои мысли, твои чувства… очень непривычны…» «Это еще цветочки», — пальцы Колосковой ловко проскользнули в расстегнутую ширинку, — «У меня тут есть кое-что… кстати, тот мужик с крыльями, о котором я думаю – это ангел». «А та штука, которую ты засунула себе в рот?!» — созгнание темплара разрывали прямо противопооложные желания – поставить максимальную защиту или дать этому странному, щекотливому потоку увлечь себя в неизведанные дали. «Леденец», — девушка действительно вытащила из кармана куртки угощение и, зажав зубами палочку, на которой оно держалось, принялась водить языком по сладкой шершавой поверхности. Смочив слюной шаловливые пальцы, Колоскова вновь запустила их куда следует, вторая рука плавно путешествовала от шеи до набухших сосков на приподнимающейся с каждым вздохом груди. Звездное небо стало как будто ближе и ярче, теплый ветерок добавлял свою толику страсти и романтики в происходящее. Незримое присутствие Корегонеса теперь ощущалось куда лучше прежнего, несмотря на то, что протосс пытался скрыть свое присутствие. Присутствие, но не желание поучаствовать в происходящем – теплар сбросил внутренныие оковы и теперь парил в облаках непознанных наслаждений. На лице девушки застыла блаженная улыбка, что озаряет лица людей, когда они касаются чего-то желанного, но доселе запретного. Многоцветная гамма чувств нахлынула и закружила обоих в водовороте страсти. Не в силах держать ее внутри себя, девушка выгнулась дугой, губы чуть приоткрылись, выпуская наружу легкий протяжный стон… Для нее, как и для Корегонеса праздник действительно удался…
— Фу-у-ух, это было круто, — проговорила Колоскова, застегивая куртку. «Я даже не знаю, с чем сравнить», — вторил Корегонес. «Не с чем, а с кем», — Нина вновь принялась за свое – после волшебных минут на валяния на камнях настоение поднялось еще выше. «У нас это происходит совсем по другому», — мечтательно протянул тот. «Прозрачный намек?» — хитро спросила Нина. «Перестань», — отмахнулся Корегонес, — «Кстати, как твое самочувствие? Полегчало, наверное?» — протосс имел в виду алкогольное опьянение и его побочные эффекты. «Вроде того», — девушка чуть приподнялась, — «потопали обратно?» Первые же несколько шагов наглядно показали, насколько ошибался протосс, когда намекал на чье-то отрезвление. Колоскову по-прежнему шатало, мало того, временно деливший с ней разум спутник начал бессовестно ошибаться, путая право и лево. На старушке Земле в таких ситуациях обычно берется такси, здесь таковое было не предусмотрено. Вдалеке послышались радостные вопли. Прищурившись, Нина заметила смутные очертания чего-то бегущего четырехногого, за которое уцепилась целая свора двуногих, самый огромный из которых сидел ближе к голове несчастной тварюги. Интересный вид развлечения… Народ сегодня тянуло на всевозможный экстрим. Зоркий, хоть и чуть окосевший глаз девушки приметил мирно пасущуюся гидру неподалеку. Зерги в Каньоне были обычным явлением, и на них мало кто обращал внимание. «Эврика!» — так, немного сосредоточиться. Уж с одним-то миньоном можно справиться и без пси-коллектора. «И как это называть?» — вопросил Корегонес, крайне заинтересованный происходящим. «Такси», — бросила в ответ девушка, пытаясь уцепиться за верхние броневые щитки гидралиска. После нескольких бесплодных попыток Нина просто забралась по телу гидры, как доисторическая обезьяна на пальму и, взявшись за передние конечности миньона, усилием мысли двинула его вперед. Есть такая пословица: мы в ответе за тех, кого приручили. Каков хозяин, таков и… В общем, гидралиск хоть и передвигался не в пример быстрее пьяного телепата-водителя, но шатался никак не хуже оного. «Мы сейчас упадем!» — взвыл Корегонес на очередном повороте. «Не «мы», а я», — сварливо заметила Нина, — «Спокойно, доедем все» Ползучее создание забралось на горку, где начиналась широкая дорога и к месту проведения концерта, и к основной базе. Здесь же Колоскова смогла увидеть, что далеко не она одна проявила чудеса смекалки. Парочка коллег-«призраков» безуспешно пыталась уехать на зерглингах. Присмотревшись, она узнала в них давних знакомых – братьев Флетчеров. Что ж, ничего удивительного… С громкой руганью люди валились со спин маленьких созданий, как только те совершали первый прыжок. Рядом стоял «гриф», который почему-то решили не использовать. Нина еще успела заметить, как эти гении ремнями привязывают к нему лингов на манер колесницы… Сияние пилонов внизу недвусмысленно подсказывало, что они близки к цели. Это была не сама база, какой-то перевалочный сателлит, но это лучше, чем ничего. Гидралиск набрал скорость, буквально съезжая с крутой горки. Колоскова, чей разум был все еще затуманен алкоголем, плохо следила за дорогой. В общем, хронология дальнейших событий выглядела примерно так… «Мы едем слишком быстро!» — воскликнул Корегонес. «Тем лучше», — буркнула Нина, уткнувшись головой в шершавые броневые щитки гидры. «Но ты даже не видишь – куда!» «Как будто ты видишь!» «Конечно нет, ведь я смотрю твоими глазами!» «Ну, ладно… подумаешь… ой…» «Тормози!!!» …Погода стояла чудесная, празник продолжался. Зелот-страж аккуратно нес обмякшее тело перегулявшей девушки-«призрака». Взявшийся словно из ниоткуда судья Агриллис следовал рядом и читал им странные нотации, рассчитанные скорее на протосса, чем на террана. Воин не слишком понимал, о чем речь, однако уловил одну из полуневменяемых телепатем оправдывавшегося темплара-невидимки: «Товарищ джудикейтор, терранин ни при чем, Мы ехали на гидре и врезались в пилон…»