ГЛАВА 8.
О пользе джудикейторов.
По широкой тропе, обрамленной уходящими ввысь скалами, двигались фигурки существ – с высоты птичьего полета они казались ничтожными букашками на фоне всепоглощающей громады Каньона. Но стоило неведомой твари подлететь чуть ближе, и взору ее открылась бы невиданная картина: нечасто можно увидеть столь удивительных и различных меж собой спутников… Впереди всех широкоплечий воин-протосс в золотистой броне верхом на изящной парящей машине. В спускающиеся за спиной длинные вибриссы заплетены кристаллы, испускающие едва заметный блеск, лишь только коснется их лучик местной звезды. Рядом шагает его собрат – быстро, но плавно, словно стелется по поверхности. Тело замотано в несуразное на первый взгляд тряпье, видны лишь глаза. Даже короткие вибриссы скрыты под одеждой. Чуть правее и сзади бесшумно летит еще один аппарат – более громоздкий, нежели у первого воина. За штурвалом сидит человек в антрацитово-черном шлеме, зеркальное забрало скрывает его лицо. Того же цвета униформа сливается с ведомой им машиной, резко контрастируя с обликом примостившегося сзади пассажира, чьи одежды своей яркостью и импозантностью могли запросто демаскировать группу, буде она вознамерилась пробраться куда-либо незамеченной. Длинные вибриссы с вплетенными многоцветными кристаллами и заостренная кожистая физиономия со святящимися мягким бирюзовым светом глазами ясно выдавали его видовое происхождение. В правой руке он держит аккуратно сложенный маскировочный плащ, необходимость в котором уже отпала. Следом неспешно шагают двое: среднего роста человек в униформе «призрака» и гидралиск зергов, так непохожий на стандартные боевые аналоги. Броневые щитки второго существа исчерчены разноцветными молниями, переплетение которых образует причудливый узор, нет ни одной иголки, ничего, что смогло бы принести вред живой твари – исключая, разве что, острые зубы цвета индиго; длинный хвост венчает вздернутый кверху кончик с забавной кисточкой на конце. С каждым движением хозяина она ходит из стороны в сторону, привлекая внимание бодро шагающей позади него троицы. Двое людей-«призраков» и громадина меж ними, отдаленно напоминающая демонов из допотопных компьютерных игр. Правда, в отличие от последних, на броне воина нет острых шипов, голова не увенчана рогами, а пояс – человеческими черепами и прочей никому не нужной рухлядью. Идущие по обе стороны от него люди ничуть не боятся своего удивительного спутника, скорее наоборот – стараются все время быть поближе. Замыкают колонну два темных храмовника протоссов – грозные в молчаливой готовности к бою. И стоит ли говорить, что мысли и разговоры – независимо от способа общения спутников – по эмоциональной окраске и смыслу могли поспорить с контрастностью наляпанных на холст пятен акварели? Джудикейтор Агриллис-ке-Венатир неспешно мял в опущенной правой руке маскировочный плащ. Группе повезло – они нашли одного из командующих местной колонией, Ксайфилада. Правда, сама процедура встречи его не на шутку встревожила – хорошо еще, что он оказался знакомцем полковника Бангена и, судя по всему, Эбанас-Тага, к тому же был весьма лоялен по отношению к терранам и идее мирных переговоров. Иной зелот мог продолжать драться до конца, несмотря ни на какие увещевания. Правда, вести, которые он принес, были далеки от желаемых: сюда идет известный терраноненавистник Хелерадос с группой воинов, и во что все это выльется, не знает даже сам Ксайфилад. Радовало лишь то, что он, Агриллис, окажется единственным джудикейтором – пусть и без арбитра – на Аримунэ-3. А это многое значит… Судья совершенно не обращал внимания на мысли пилота «грифа», представляющие собой смесь недовольства по поводу вынужденной необходимости ехать в шлеме, а также желанием поболтать с нашедшимся товарищем… пусть и «слегка» изменившим свой внешний вид. Не было ему дела и до вышагивающих в авангарде пары соотечественников – просто потому, что вмешиваться в их телепатемную перепалку означало навлечь гнев обоих. Там общались на тему чего-то очень личного, такого, что даже вездесущий судья не осмеливался вмешаться… «Ты» — первое, что ощутил Эбанас-Таг еще там, на злополучной площадке. Ответ не блистал оригинальностью: «Я…» За кратким и не очень-то вежливым приветствием стояло слишком многое: и ярость боя, и горечь поражений, и боль предательства… слишком многое объединяло вроде бы случайно встретившихся протоссов… «…Ларониэль позволила себе слишком многое», — в который раз повторил зелот. «Она позволяла себе многое», — мрачно вторил ему темплар, — «потому что не возводила для себя никчемные законы и барьеры. Мы не кхалаи, Ксайфилад, и вы не вправе заставлять нас жить по вашим законам даже при том, что мы едины по происхождению». «Но прямо осуждать Конклав…, неподчинение…» «…не должно караться смертью», — телепатема словно окутала зелота непроглядным облаком тьмы, — «да, мы все тогда ошибались – Кэрриган предала. Но терраны – те, что были с нами еще при Тассадаре, нет. Времена меняются, нельзя судорожно цепляться за все старое» «Я не цепляюсь», — парировал тот. «Сейчас – вряд ли, согласен», — переданный Эбанас-Тагом пси-образ был настолько ярок и полиинформативен, что Ксайфилад на некоторое время даже «выпал» из нити разговора, осмысливая его: темный не только намекал на далекое прошлое, но и терзал то, что до сей поры можно было считать настоящим. В частности, историю с пленом и его последствиями – право, о Каньоне он знал подозрительно много, и нетрудно догадаться, кто мог столь любезно предоставить информацию. Кажется, Банген и впрямь готов на все, чтобы вернуться сюда… «Но вспомни-ка дела давно минувших дней, задолго до того, как на одной планетке под с терранским названием Дарэнаур на тебя снизошло озарение», — на этот раз Таг и не думал играть в догадки, от телепатемы его прямо-таки разило ехидством и неприкрытыми насмешками. Зелоту впору было оскорбиться, но в том-то и проблема, что собеседник его был прав на все сто процентов… или на девяносто девять, если придираться. «Да, я изменился», — неохотно признал Ксайфилад, — «ну и что с того? Твоей… нашей… знакомой это уже не поможет. Ты знаешь, что она сотворила и что за это с ней сделали – когда поймали, разумеется». «А поймали ее не сразу», — на этот раз ядовитый окрас телепатемы дался Эбанас-Тагу с заметным трудом… или это поле подавления Каньона? – «Даже судили потом: подстрекательство к мятежу и оскорбление имени Аиура – очень пафосно и не менее глупо. А если прямо: открытое заявление о трусости кхалаев и злостном коверкании учения Ди-Ул» — псионное поле вкруг зелота невольно передернулось при упоминании о «трусости», неизвестной истинным адептам учения Кхала и ревнивым воинам Аиура. Хорошо хоть, что этого не заметил занятый собственными проблемами джудикейтор. «Пси-матрица Ларониэль стерта», — угрюмо заявил Ксайфилад, — «Я понимаю и принимаю твою боль, Эбанас, но сделанного не воротить. Ты… ты ведь прилетел сюда не ради переговоров, верно?» «Угадал. Мне надо решить одну проблему… или даже…», — несколько шагов темный вслушивался в псионную пустоту Каньона, — «даже больше… та выходка Ларониэль на суде, когда она в очередной раз выразила свое отношение к приверженцам идеалов Конклава и Хелерадосу лично стала последним, но не далеко самым дерзким из ее поступков». «А что же…», — начал было Ксайфилад, но моментально осекся, поглощенный созерцанием переданных Эбанас-Тагом образов. Именем великого Адуна, там было на что посмотреть и чему удивиться – или ужаснуться. «Я чувствую…, я верю, что найду здесь ниточку, ведущую к знанию, какого мне не хватало все это время. И еще успокоение… ведь здесь Хелерадос, верно?» — последняя фраза, мягко говоря, источала не совсем добрые намерения. «Эбанас!» «Не спорь со мной…» …Банген и Мыслящий неспешно топали в середине группы, поглощенные обменом псионными образами. На поле подавления Каньона ни тот, ни другой старались не обращать внимания. Надо было обсудить слишком многое, и нет ничего удивительного, что начать они решили прямо сейчас, по дороге к станции протоссов… «Вы будете здесь?» — общаться с мозговым центром зерга было по-прежнему непросто, ибо мыслил он и, соответственно, выражался весьма пространно – если судить с точки зрения человека. Данная телепатема могла быть переведена и как «вы хотите остаться?» и как «когда вы здесь появитесь в том состоянии, в котором ушли?». «Да, в любом случае», — Бен не задумывался, просто отвечал. «Это хорошо…», — опять: короткая псевдовербальная фраза и несоизмеримо богатый образ. «Хорошо – что?» — на этот раз пришлось вернуться к прежней телепатеме. Все-таки до Мыслящего в плане псионики не то что Бангену, но и протоссам было очень и очень далеко. «Твое присутствие здесь, человек», — последовал ответ. «Взаимно, Мыслящий, взаимно. Право же, мы найдем себе занятие…», — начал Банген. «…достойное Каньона, Искатель. Несомненно», — вторил ему зерг. Усыпанная мелким красно-коричневым крошевом тропа и не думала кончаться, равно как и эти двое – обмениваться короткими и бессмысленными на первый взгляд телепатемами. И только им одним было известно, что на самом деле кроется за столь пространной беседой… …Кисточка на кончике хвоста чудного гидралиска ходила из стороны в сторону, но Шершнев пока еще не набрался наглости потеребить ее, хотя очень хотелось. Рядом вышагивало существо, когда-то бывшее Казимиром Боровских, огнеметчиком группировки полковника Бангена. Изменившийся внешне, он не мог остаться прежним – Андрей отчетливо ощущал это. Теперь это две личности, слитые воедино: угрюмый вояка Боровских и ревнивый Хранитель Каньона, чья сила может сравниться только с его собственной яростью. Человек с вечной печатью зерга, он с необыкновенной простотой и цинизмом расписывал свой нехитрый быт: снять броню – погреться на местном солнце, пойти пожрать, смешать ульрапитательный крип со спиртом и выпить это, накормить «питомцев», прогнать вон обнаглевших – по его, Казимира, мнению – протоссов, если убьет парочку – ничего страшного. Правда, пилот еще не знал, что иногда Хранитель был не прочь закусить свежеубитым находником, и не потому, что остро нуждался в пище, а просто дегустации ради. Зато Боровских долго расхваливал самогонный аппарат, который сам же и придумал, а позже воплотил в жизнь – не без помощи зерговского мозгового центра, разумеется. А кто еще сможет так модифицировать инкубатор, чтобы тот помимо привычного крипа производил всяческую дрянь, столь дорогую сердцу терран? И Андрей, и Нина наперебой – как бы нелепо это ни звучало касаемо телепатии – вещали возрожденному из небытия товарищу от собственных мытарствах в системе звезды Митинори. В который раз Каньон огласил басовитый хрип-хохот Казимира: рассказ о давешнем цирке с участием Герды и Пьеро не мог не развеселить его. Да, несмотря на устрашающий внешний вид, Хранитель оставался прежде всего человеком. Он с удовольствием смаковал каждую часть их повествования, какой бы глупой она ни казалась, и даже вставлял едкие замечания насчет участников действа – чего за прежним Казимиром не наблюдалось. Удивительно, но именно здесь после всего свершившегося он нашел душевное успокоение: Боровских не испытывал прежней ненависти к протоссам и не ставил самоцелью стереть их как вид с лица Галактики. Да, приходилось убивать, но без злобы и ненависти: они исчезли, словно и не было их никогда…
— А вот и торжественная встреча, — на сей раз Боровских пренебрег телепатией. Его голосовой аппарат вполне мог осилить терранскую речь, правда, говор у него получался низкий, глухой и довольно медленный – под стать внешнему виду.
— Точно, — подтвердила Колоскова, — почетный караул! Банген с гидралиском остановились и Шершнев, уличив момент, цапнул последнего за цветастую кисточку. Хвост зерга только слегка повилял из стороны в сторону, иной реакции не последовало. Навстречу разношерстной компании высыпало внушительное воинство, в составе которого, помимо зелотов и драгунов, присутствовало несколько высших и темных темпларов. О наличии последних можно было судить по еле заметным колебаниям воздуха и расположению прочих воинов. Группа переговорщиков встала, Ксайфилад слез с транспорта и вместе с Эбанас-Тагом пошел вперед, им навстречу выступил высокий зелот в золотистых с красными росчерками доспехах… Какое-то время они просто стояли друг напротив друга и молчали. Эбанас-Таг и Хелерадос буравили друг друга отнюдь не дружелюбными взглядами, Ксайфилад чуть подался вперед и изготовился к прыжку, если те решат незамедлительно вцепиться друг другу в глотки – с них станется. «Быть может, стоит на время пренебречь личной неприязнью во имя общего дела?», — мягкая телепатема коснулась всех троих одновременно с потоком воздуха от подлетевшего «грифа» терран. Хелерадос обернулся: судья, только этого еще не хватало! – «Агриллис-ке-Венатир, джудикейтор второго ранга, дипломат», — приветствие как дань вежливости, все четверо уже знали кто есть кто и как кого зовут. «Хелерадос-ке-Аурига, темплар, командующий Пятой вспомогательной флотилией» — мрачно ответил он. «Ксайфилад-ке-Саргас, темплар, командующий стратегической базой Лута на Аримунэ-3», — тон зелота был нейтрален, сам он продолжал пристально наблюдать за собеседниками. «Эбанас-Таг, Саргас, темплар, направляющий отряда «Упай»», — как и следовало ожидать, дружелюбного в этой телепатеме было маловато. На краткий миг в пространстве меж четырьмя протоссами повисло псионное молчание. Агриллис нарочно сделал паузу, давая время собеседникам собраться с мыслями, а самому – насколько возможно «собрать» эти самые мысли, чтобы использовать их в грядущей беседе. Однако первый шаг в переговорах сделал не он…, и вообще не протосс. «Просить… прощение, я… еще… нужен?» — джудикейтор не без удовольствия почувствовал, как в стоящем подле него Хелерадосе стремительно нарастает волна глубочайшего удивления, если не шока: псионный сигнал исходил от пилота терранского «грифа», временно исполнявшего роль «судьевоза». Агриллис прекрасно понимал: человеку потребовалось собрать все силы и волю в кулак, чтобы побороть поле подавления, однако для командующего флотилией уже сам факт произошедшего переворачивал мир с ног на голову. Эбанас-Таг и Ксайфилад оставались каменно спокойны: первый был уже осведомлен о подобных выходках терран, а второй давно привык принимать подобные сюрпризы как нечто само собой разумеющееся. «Будьте недалеко», — с деланной надменностью бросил Агриллис, — «Думаю, я предпочту полет пешей прогулке. Ведь это только начало, не правда ли?» — последнее было обращено уже ко всем остальным. Эбанас-Таг чуть подался в сторону, наблюдая, как «гриф» плавно отдаляется от них. Для протоссов все терраны одинаковы, но этого пилота он запомнит надолго, как и инцидент на планете Сцефан… «Что за шутки?» — опомнился Хелерадос. «Не обращайте внимания», — небрежно ответил судья, пошевелив пальцами, — «Они там все такие… почти». «Новый вид?» — не отставал тот. «Вроде того», — Агриллис продолжал ломать комедию, делая вид, что ему абсолютно безразличны псионные способности терран. – «Стараются постичь телепатию, но до нас им еще далеко… очень далеко» «Истинно так», — подтвердил Хелерадос, надменно глянув на застывшего неподалеку пилота. – «Я бы даже употребил здесь понятие «никогда»». «Неужели это столь важно сейчас? Путь Восхождения прекрасен в любом его понимании…», — расплывчато заявил джудикейтор. «Разве можно применить его к ним?» — удивился темплар. «Несомненно!» — воскликнул его собеседник, специально придавая пси-образу побольше ярких красок, — «Забота о низших расах предопределена для нас учением Ди-Ул, и не есть ли высшее его проявление в том, чтобы помочь стать им на Путь Истинный?» «Вы считаете, терраны смогу постичь величие Кхаса?» — кажется, Хелерадос увлекся диспутом, позабыв, для чего вообще они все тут находятся. Примерно то же можно было сказать и о Ксайфиладе, что внимательно вчитывался в каждый образ, стараясь разобрать его на мельчайшие кусочки. Эбанас-Таг, судя по всему, сбросил мрачную мину и потихоньку начинал веселиться, наблюдая за происходящим. «О, зачем же мучить несчастных созданий?» – жалостливо протянул судья, — «вы не находите?» Оба зелота в миг озарились полным и безоговорочным согласием, ибо прекрасно знали, что такое кхала и, тем паче, ее изучение. «Но Путь велик и многообразен», — проповедь текла себе дальше, — «и если даже каждый из нас идет по собственной тропе к идеалу, то что говорить о прочих? Через постижение себя мы обретаем силу, знание мира сего дает мудрость; вечное движение к совершенству присуще всему разумному – в той или иной степени. И в этом смысле поощрение иных существ в их стремлении к идеалу есть высшее проявление Ди-Ул». «Но… но если они… сопротивляются и воюют с нами?» — неуверенно спросил Хелерадос. «Это есть лишь проявление их Пути», — непреклонно заявил тот, — «того, что идет через силу. Он неправилен и приносит страдания, но ведь и мы когда-то проходили такой этап…» «И идем через него до сих пор», — донеслось до джудикейтора. Эбанас-Таг как мог укрыл собственные мысли, но Агриллис все же почуял их и, воспользовавшись моментом, слегка задел темного за рукав, недвусмысленно намекая, что сейчас не до колкостей. «Терраны убили немало наших собратьев», — опять встрял Хелерадос, — «Неужели после всего этого они достойны внимания и прощения?» «Нас достойно все разумное в этой Вселенной!» — от телепатемы так разило пафосом, что даже пилот «грифа» слегка мотнул головой, вслушиваясь в малопонятные сигналы, — «И перешагнуть через жажду мести и предрассудки в любом их проявлении – ступень нашего Пути Восхождения. Отринуть лишнее, забыть о нем навеки. Ди-Ул – всего лишь инструмент, частичка великого, и создан он не столько на благо кого-то другого, сколько в угоду нам. Ведь помогая иным существам преодолеть всего лишь одну ступень их Пути, мы сами поднимаемся десятикратно. В том кхала, друзья мои». В последние образы Агриллис наполнил силой и красками как только смог: это должны были почувствовать не только стоящие рядом, но и прочие воины за спиной Хелерадоса. И, кажется, ему это удалось – среди последних возникло некоторое волнение. Тем лучше. Что ж, осталось главное… «Надеюсь, теперь ты понимаешь, Хелерадос, почему я выступаю за то, чтобы это место стало домом для всех тех, кто желает отринуть силу как единственный путь к вершине?» «Да, джудикейтор», — командующий слегка наклонил голову, то же сделали Ксайфилад и Эбанас-Таг, нацепивший личину примерного кхалая. «Я могу надеяться на трехсторонние переговоры с гарантией безопасности для дипломатов?» — продолжал давить Агриллис. «Разумеется», — подтвердил тот, — «Мы никого не тронем: готовить ловушку для пришедшего с миром и во благо Пути – позор для воина Аиура». «Тогда, я думаю, нам стоит отправиться в более удобное для переговоров место», — закончил судья. Хелерадос утвердительно кивнул и жестом указал своей группе двигаться обратно. Подготовка к переговорам прошла успешно.
***
Ни Андрей, ни его спутники не имели понятия о ходе общения четырех протоссов. Но итог его был вполне очевиден: судя по всему, Агриллису удалось убедить местных хозяев в отсутствии необходимости резать переговорщиков на части, что уже само по себе было неплохо. Джудикейтор важно прошествовал к «грифу» и, усевшись на него, плавным жестом указал вперед.
— Бедный Пьеро, он, наверное, запарился возить эту ящерицу, — насмешливо проговорила Нина, — хотя насчет костюмчика зря ругался – ему идет черное…
— Шлем тоже, — поддакнул Андрей.
— Ага, с зеркальным забралом, чтобы рожи не видно было, — подвел итог Боровских, — ох, не нравится мне все это.
— Думаешь, заведут в ловушку и порубят на кусочки? – осведомился Шершнев, весьма довольный тем, что разговор идет при помощи вербальной речи и посему не надо тужиться, извлекая из себя новые псионные образы.
— А кто знает, что они там напридумывали, — проворчал в ответ Хранитель. «Все в порядке», — сигнал пришел от Мыслящего, заставив людей на мгновение задуматься, уж не галлюцинация ли это. Нет, неведомым образом зерг подслушал разговор – читать мысли в Каньоне было сложновато – и нагло вмешался. «Подтверждаю», — это Банген. Вот уж два сапога пара – все норовят покороче да позаковыристее, нет чтобы во всех подробностях! Точнее, тех, которые не нужно силком выковыривать из переданных образов. Группа переговорщиков продолжала двигаться с авангардом в виде протосьего воинства. Через пять километров хода вдали появились первые отблески энергетических пилонов. По мере приближения к ним Шершнев пытался сориентироваться, вспоминая их с Ниной позицию наблюдения перед началом давешнего побоища. (Прим. авт.: См. ГК-1, глава 13 «Дурные вести») Судя по всему, сейчас они шли гораздо ниже предыдущего положения: в тот раз люди наблюдали импровизированный космодром, местоположение которого располагалось ближе к вершине Каньона. Надо отдать должное архитекторам протоссов – постарались они на славу. База, несмотря на кажущуюся разбросанность зданий, на самом деле была очень компактна, стоило отметить и структуру расположения строений относительно друг друга: они выгодно закрывали все возможные подступы так, что даже десант с воздуха попал бы в очень затруднительное положение. Кое-какие сооружения вообще были поставлены так близко к обрывам, что, казалось, еще немного, и они сорвутся в пропасть.
— Во понастроили-то! – не выдержала Нина, наблюдая открывающийся взору пейзаж.
— Ну и что? — равнодушно прогудел Казимир, — позиция хороша, но только с точки зрения тех, кто плохо знает Каньон, — сам он уже приглядывался к хорошо знакомым точкам наблюдения, откуда уже не один раз созерцал возню ящероидов. Шершнев молчал. Они шли прямо к главному проходу на базу протоссов, обрамленному пилонами вперемешку с фотонными орудиями. Выглядело все это внушительно и при том очень красиво, однако пилота сейчас интересовало немного другое. В памяти настойчиво всплывали размытые фигуры призраков Каньона, тех, что он видел, пока валялся в бессознательном состоянии на дне ямы после псионной атаки высшего темплара (Прим. авт.: См. ГК-1, глава 10 «Третья сила»). Правда, о существовании самих фантомов он узнал только при помощи Колосковой (Прим. авт.: См. ГК-1, глава 12 «Вспоминая о призраках» )… интересно, она сама помнит про них? И, особенно, об одинокой фигуре с очертаниями воина протоссов, что бродит возле базы живых соотечественников и никак не может попасть внутрь. «Корегонес…» Не останавливаясь и не сбавляя шага, Андрей закрыл глаза и, поддавшись сиюминутному порыву, потянулся за воспоминаниями. Они – всего лишь ниточка, уцепившись за которую, можно открыть для себя нечто совершенно новое и прежде недоступное. Разум моментально окутал тягучий непроглядный туман, органы чувств отключились напрочь, и казалось, что вокруг нет ничего, даже самого Каньона. Шершнев не пытался рвануться назад, в привычный мир и не задумывался, что же сейчас в нем происходит. Вместо этого он просто… открыл глаза, те, что видят куда больше спектра видимого света. Туман исчез, мгновенно, словно и не было его вовсе. Вместо него Андерй узрел все ту же картину Глухого Каньона, к которой привык, но необычайно контрастную: казалось, каждая частичка гигантской расщелины испускает мягкое свечение. Рядом медленно, словно погруженные в тягучее желе, двигались фигуры спутников, ныне принявшие иной вид, отличный от того, что наблюдается в видимом спектре. Окруженные изумрудным маревом изящные фигурки людей; протоссы – только силуэты, без брони и всего прочего, разных цветов: от солнечно-желтого до небесно-голубого. Последний – в одном экземпляре, рядом с человеком: кажется, это Агриллис. Впереди темно-фиолетовый клубок, от которого тянутся бесконечные нити в сторону такого же цвета пятна где-то далеко на севере, эти же нити окутывают и идущее рядом существо, вплетаются в колышущуюся зелень, что обрамляет мощное тело. Примерно то же впереди… Банген и Мыслящий. А при чем здесь Лысый?… Но главное сейчас не это: стоит только «моргнуть» псионными «веками», и пейзаж наполняется новыми элементами… Призраки, белесые существа, отдаленно напоминающие людей. Они парят возле зазубренных вершин Каньона, уходят глубоко вниз, запросто проникая сквозь красный камень. Им нет дела до идущих по дороге путников, не обращают внимания они и на пришедшего в их мир наблюдателя. А вот и тот, кого ищет Андрей: бирюзовый силуэт протосса, чуть расплывчатый, как и все фантомы, но вместе с тем видимый куда четче. Он уже не бродит возле станции собратьев, теперь существо уже парит в воздухе вместе с остальными, но при том несравнимо медленнее. Белесые призраки носились из стороны в сторону, словно играя, этот же только и мог, что вспарывать пространство кратким и тяжелым полетом. И еще… Шершнев внимательно оглядел фигуру, боясь ошибиться. Нет: фигуру протосса и впрямь покрывают редкие искорки цвета изумруда. Что это? И откуда? И как здесь оказался этот несчастный? «Кто ты?» — телепатический сигнал пропал втуне. Может, попробовать наоборот?
— Кто ты? – Андрей был абсолютно уверен, что раздавшийся в тиши голос не слышен никому, кроме загадочных обитателей этого места. Память в очередной раз услужливо подсказала имя: «Корегонес», но ничего больше. Фигура протосса слегка подернулась. Существо отвлеклось от бесконечного штурма окруженной бледно-золотистым сиянием базы и поплыло в сторону. Заметил? Вряд ли: призрак просто кружил вокруг своей оси, словно озираясь. Шершнев заставил себя забыть про законы привычного мира, о колонне, о переговорах, даже белесые фантомы его сейчас мало интересовали. Ноги легко оттолкнулись от поверхности… непомерно длинный прыжок с трудом дался пилоту, но, кажется, протосс теперь находился ближе. Еще немного и…
— Шершнев! – «Шершнев!» — его окликнули сразу в двух диапазонах. Андрей мотнул головой и с удивлением обнаружил себя фактически верхом на гидралиске, что двигался впереди. «Покататься захотелось?» — разума коснулась мягкая телепатема с еле заметной долей присущего людям ехидства. Но образ был послан точно не человеком. Этот… как его обозвал Банген? «Нашел время медитировать, йог доморощенный», — вот это уже точно Лысый. Хорошо хоть прямо и без утайки. И, похоже, никто толком и не понял, чем на самом деле только что был занят пилот.
— Прошу прощения, — пробурчал Андрей, даже не подумав, что с зергом лучше общаться при помощи телепатии. Хотя, что Мыслящему вся эта вежливость? Он, поди, и не почувствовал, как ему по хвосту прошлись… Протоссы – народ дисциплинированный. Никто не отирался возле прохода на базу и не глазел на пришельцев. Видимо, появление здесь зергов и терран местные восприняли как данность. Процессия, тем временем, миновала оборонительные рубежи и двинулась вглубь базы – прямиком к сравнительно небольшому округлому зданию. Это точно не командный нексус, в этом Андрей был точно уверен. Интересно, а что тогда?