ЭПИЛОГ
В темной бездне космического пространства продолжает свое бесконечное странствие звезда Аримунэ, щедро даря свет и тепло окружающим ее планетам. Каждая из них по своему красива, но только третья по счету может похвастаться восхительным урашением в череде прочих – бриллиантом под названием Жизнь. И пусть далеко не всегда ее дети ведут себя так, как, наверное, хотелось бы Аримунэ-3, с ними ее существование куда более приятно и осмысленно. Они все время копошатся, страясь облагородить свое существование, летают на странных кусках металла в поисках иных миров, иногда приводя нежданных гостей. Начинается драка, подчас переходящая в жуткую мясорубку, но местные сражаются яростно, ибо есть за что. Они любят эту планету, и она отвечает им взаимностью. Но прошли годы со времени последнего сражения, но никто более не позарился на обладание Аримунэ. Но даже если вздумается кому-то явиться сюда с огнем за пазухой, это будет последний поход сего неразумного правителя – защита планеты уже не та, что раньше. К тому же, теперь на ее стороне и истинный хозяин далекой системы… …«Стелс», набрав нужную высоту, камнем понесся к поверхности, кувыркаясь в лучах звезды Аримунэ. Сверху – необыкновенное, изумрудного цвета небо с почти незаметными розовыми облаками, внизу – камень цвета крови. Есть легенда, будто местные боги, пораженные красотой планеты, решили насмерть сразиться за единовластие, выбрав ристалищем широкую равнину. Их клинки рассекали скалы, пробивали земную твердь так, что свет Аримунэ мерк в бесконечных глубинах ярости дерущихся. Никто не мог победить, и тогда воины, поняв, что полягут здесь все, прокляли это место. Когда же очи последнего из них сомкнулись, гигантскую могилу накрыла вечная тишина. Такая, что даже вездесущие сигналы «пси» замолкали, словно отдавая дань памяти лежащим в незримых склепах высшим существам. Да, когда-то генерал Бенедикт Банген был способен выдумывать легеды, до тех пор, пока сам не стал таковой. Дела давно минувших дней… Человек оторвал взгляд от играющих в небе истребителей, погрузившись в раздумья. Столько всего сделано за эти годы, и сколько еще предстоит! Наверное, министерство с Ксайфиладом во главе решило построить здесь второй Аиур…, или Землю. Хотя, пожалуй, лучше и то, и другое. Глухой Каньон превратился в огромный анклав с собственным правительством, экономикой и прочими атрибутами суверенной власти. Армия, разумеется, имеет место быть. Под его командованием. Андрей Шершнев оценивающе глянул на рукав адмиральского мундира – ни единой пылинки. Здесь, почти на самой верхотуре Каньона, где Аримунэ нещадно опаляет каменистое тело планеты, тоже есть на что посмотреть. Например, на стайки истребителей, пилоты которых день за днем шлифуют летное мастертво. Один из них пронесся совсем близко от импровизированного каменного балкончика, с котрого новый главнокомандующий мог наблюдать за ходом учений. Ну конечно, это Герда. Местное солнце сияет ярко, и лучи его отражаются в адмиральких эполетах, придавая их обладателю совершенно потрясающий вид. Пожалуй, он слегка переборщил, когда делал себе эту форму, но не пропадать же добру? Тем более, что красивых вещей на Аримунэ хватает и без него. На взгорке неподалеку от входа в Драконов Могильник стоит циклопических размеров обелиск из чистого золота. В хорошую погоду его сияние можно увидеть за много километров оттуда. На окружающих его плитах высечены имена всех тех, кто сражался и погиб, чтобы дать жизнь другим. Стоящие поодаль энергетические пилоны генерируют защитное поле, укрывающее памятник от всевозможных невзгод. Впрочем, до сих пор остается загадкой, как удалось достичь настолько гладкой поверхности обелиска. Поговаривают, к его созданию приложил руку истинный хозяин этих мест. Абсолютно верно, вот только знает об этом лишь одно существо в анклаве. То самое, в адмиральском мундире. Ведь это и есть разумное воплощение того нечто, родившегося в горниле битвы за Анримунэ, имя которому – Глухой Каньон… Не столь важно, как и почему это произошло. Капитан Шершнев погиб, сгинул среди кроваво-красных скал, взяв с собой псевдожизнь омерзительной поделки Координатора. Он сделал свой выбор, окончательно и бесповоротно, и теперь его удел – быть разумной матрицей того самого космического феномена, чья роль заключена в поддержке псионического гомеостаза Вселенной. Где-то далеко есть подобные структуры, у некоторых из них даже имеется своя разумная составляющая. Общаться они могут, но лишь тогда, когда это действительно нужно. Эти существа не знают, что такое сплетни, они не способны рассуждать о мироздании или строить теории – им это просто не нужно. Достаточно лишь сигнала-идентификатора или направляющего потока, что поможет объединиться, если возникнет такая необходимость. С первых же дней существования в новом качестве Андрей стал ловить себя на мысли, что ему очень трудно общаться с обитателями Аримунэ. Не вмешайся в свое время Агриллис, кто знает, чем бы закончилось давешнее буйство? И ведь память об этом отнюдь не будоражит его, а греет, словно ласковое утреннее солнце. Прилети сюда еще кто-то подобный ваникс, кто знает, сумеет ли он сдержаться и не погубить всех, превратив их в первичную субстанцию, из которой можно ваять жизнь заново? С другой строны – это крайность, ибо главная задача его и ему подобных – оставить все как есть и вмешиваться лишь тогда, когда иного выхода нет. Не потому ли Шершнев все реже появляется на людях, предпочитая отдавать приказы на расстоянии? Десятки, сотни… сколько угодно команд в ничтожный миг. Самых разных – от банальных поручений до перегруппировки его личного резера, состоящего из миньонов зерга. Они все там, в глубине. Каньон, как и раньше, продолжал подпитывать инкубаторы сверхразума и плодить войска, но теперь миньоны уже не шлялись по стране красных скал, повинуясь случайным импульсам. Они все там, на дне непомерно глубоких вместилищ – спят и ждут своего часа. Сила Каньона велика, но всегда есть опасность перейти грань разумного, так не лучше ли попытаться решить проблемы старыми методами. Впрочем, до сих пор ничего подобного делать не приходилось. К тому же нынешние обитатели Аримунэ-3 могли постоять за себя и сами. Сколько же лет прошло с тех пор? Четрыре? Шершневу было трудно считать столь мелкие временные промежутки, он просто не обращал на них внимания. А ведь Глухой Каньон, если называть так саму гигантскую скалистую расщелину, действительно изменился! Во-первых, здесь появились граждансие. Они состояли из ушедших на покой воинов ОСА, а также гостей планеты, решивших остаться здесь навсегда. В свое время выздоровевший Эбанас-Таг совершил путешествие к маленькой колонии протоссов Гарнат, где находился телепорт к Тетарусу, откуда можно было легко попасть уже на дорогой сердцу каждого темного Шакурас. Часть протоссов Каньона возвратилась туда, однако еще большая переманила знакомых и родственников жить сюда, на Аримунэ. Терраны прибыли с разрушенной базы на Митинори – бедолагам долго пришлось сидеть в своем бункере, но Мурзиков со товарищи дождались-таки помощи. Остальных переправили из сектора Корпулу: несмотря на вражду с Империей Менгска, многие солдаты ОЗУ успели обзавестись знакомыми еще в самом начале войны. К тому же жесткая тирания Императора порождала массы недвольных, часть из котрых была вполне достойной того, чтобы приютить ее здесь, в Каньоне. Правительство анклава, впрочем, категорически запретило тащить сюда всякий сброд, предпочитая количеству качество. Собственно отбором нужных людей занимался экс-сержант Готьен, он же агент по внешим контактам с хорошо знакомым позывным – «Пьеро». Пожалуй, радиация-таки подправила его нервную систему, или последнее сражение попросту выбило из него всю дурь. Сказалось и влияние Эбанас-Тага, с которым Готьен контактировал довольно часто. Так или иначе, Пьер сменил короткую кожаную куртку на деловой костюм и с головой окунулся в транспланетарную политику. Будучи от природы анархистом, он ненавидел Менгска, и потому с энтузиазмом взялся стоить козни Доминиону. Сформированный Ксайфиладом кабинет министров, официальное правительство анклава, относилось к его потугам довольно прохладно, уж чего-чего, а ссориться с кем бы то ни было они не хотели. Впрочем, Готьену удалось переманить несколько видных ученых, что послужило ему своего рода индульгенцией. Ксайфилад же целиком и полностью погрузился в развитие анклава, правящую верхушку которого теперь составлял он сам, доктор Укон, Эскандер, а также отошедшие от военных дел Петренко и Фалт-Ра. Именно их усилиями Каньон постепенно превращался в огромный мегаполис, благо, ресурсов для того было более чем достаточно. Среди красных скал вырастали заводы, медицинские учреждения, жилища, развлекательные центры и прочие атрибуты мирной жизни. Основное строительство развернулось в области старой базы протоссов и выше. В глубины Каньона лезть никто не спешил, тем более, что поле подавления там подчас становилось невыносимо. Впрочем, даже отрицательные стороны феномена кое-кто умудрился пустить в дело. Эбанас-Таг, отстранившись от «мирских» дел, соорудил себе убежище на глубине и часами медитировал там. Жесткие условия Каньона как нельзя лучше способствовали совершенствованию воинских навыков, в том числе и по части псионики. В какой-то момент темный осознал, что не может не поделиться знаниями и умениями с собственным народом. Так у него появились ученики. Часть из них он набирал здесь же, на Аримунэ, остальные прилетели с хмурого Шакураса. Там Эбанас-Таг набирал команду молодых темпларов, кто хотел улучшить свои боевые качества. Часть из них после обучения оставалась здесь, в Каньоне… Видеть и знать, что происходит вокуг – одно из преимуществ истинного хозяина планеты. Вообще, появляться в виде человеческой аватары стоило немалых усилий, не сколько энерго-силовых, сколько «моральных», если это понятие применимо к подобному существу. Андрей предпочитал быть скалами, водой, кристллами – в общем, всеми характерными атрибутами Глухого Каньона. Существовать в такой форме было гораздо удобнее. Еще лучше – в несколько иной, представляющей собой голую сущность разумной матрицы, но подобные эскапады Шершнев позволял себе очень редко. Он любил наблюдать за всем, что происходит на самой Аримунэ-3 и в пределах системы, в том числе и за тем, как складывается судьба близких товарищей, что нового строится на планете. На том месте, где раньше располагался космодром, теперь высился окруженный сетью пилонов правительственный нексус. Площадку перед ним украшает памятник в виде нескольких фигурок терран, над которыми летит ощетинившийся орудиями боевой крейсер. На переднем плане стоит человек в форме капитана 1 ранга, левая рука которого вытянута чуть вперед, словно лежит на невидимом пульте управления, правая прижата к груди, как раз там, где сердце. У его подножия практически всегда можно заметить цветы, что растут в многочисленных оранжереях. Часто туда приходит Герда, приводя с собой маленького сынишку. Мальчик знает, что парящий в высоте крейсер называется «Немезис», а статуи людей под ним – это его команда. Кем ему приходится находящийся впереди всех дядька, ему пока не известно, мать же подолгу стоит возле постамента, не в силах отвести глаз от филигранно высеченного лица. Вообще, памятников в Каньоне много. Петренко любит посещать искореженый осадный танк, чья металлическая туша стоит на пике злополучной высоты 55. Ксайфилад, бросив дела, не менее чем раз в неделю садится на шаттл или излюбленный скутер и едет туда, где когда-то кипел важнейший бой стратегической группы «Север». Там, на естественном каменном мосту огромных размеров застыла в вечном прыжке золотистая фигура протосса, крепко обхватившее некое гротескное чудовище. Зелот садится на землю и созерцает фигуру боевого товарища, который, при всех своих недостатках, всегда был отменным воином. Иногда к нему присоединяется Эбанас-Таг. Есть, впрочем, и совсем необычные места, в которые мало кто забредает, разве что ветераны, отлично знающие дорожку к местам былых сражений. Ярчайший пример – пещеры Мыслящего. Кстати, о существовнии зерга новоприбывшие не знают ровным счетом ничего, как и о всем том, что творилось во время боя ваникс с элитной стражей экс-главнокомандующего. Сейчас ставший могилой для сотен воинов склеп редко кто посещает. Там все осталось почти так, как было раньше: опаленные стены, песок, местами превращенный в стекло, выбоины в скалах и даже искореженные металлические конструкции орудий, которые ваникс притащили сюда в надежде сокрушить неприступные баррикады. В некоторых местах красный камень иссечен и раскрашен в виде причудливых росписей, в которых легко угадывались ключевые моменты давешней бойни. Постарался Эскандер, разузнавший все что надо от Боровских. Остальное доделал сам Каньон. У главного входа в пещеры стоит бессменная стража – две огромные гидры-охотника. Почетный караул, хотя и задерживать-то здесь особо некого. Редко кто спускается сюда посмотреть на следы жуткой мясорубки и живописно отображенные сцены насилия. Один только Боровских, отрывающий голову облаченного в броню ваникс, что склонился над изувеченным телом медика, чего стоит. Сам Хранитель остался с зергом – в глубине сети пещер он лежит, погруженный в теплую жижу специальной камеры, и спит. «Мое место здесь, рядом с ним», — сказал когда-то он, указывая на слабо пульсирующее тело Мыслящего, — «Но если буду нужен вам, вы знаете, где меня найти». Очень редко Казимир все же вылезает из своего укрывища и общается с пришедшим в гости Эскандером, узнает новости, интересуется, не польстился ли кто на добро обитателей Аримунэ-3. «Сводный» брат охотно делится всем, что знает, выбалтывая даже дешевые сплетни и содержимое идиотских развлекательных шоу для терран, а потом, когда благодарный слушатель вновь погружается в анабиоз, идет во вместилище мозгового центра зерга. Там он часами тормошит ненормального «папашу», после чего упорно пытается с его помощью установить контакт с Кэрриган. Королева Лезвий, впрочем, в гробу видела и сам Каньон, и его более чем странных обитателей, однако Охотнику она иногда отвечает и даже соглашается пообщаться. Шершнему, чьи способности вполне позволяли прослушивать столь необычный разговор, не было до них никакого дела. Впрочем, один раз он все же решился на подвиг, сэмулировав терранскую пси-матрицу под собственную и дав волю природному любопытству этого вида. Эскандер напрашивался в гости, Сара ответила изящным намеком, что, мол, обществу ходячей бомбы она предпочтет одиночество… Старший мичман Гарри Рипс по прозвищу «Потрошитель» нашел теплое местечко инструктора в тренировочном лагере для пехоты терран. Ему нравилось то, что происходило вокруг, особенно появление оранжерей, вслед за которыми объявились новые сорта выпивки, которые он вполне мог себе позволить. После работы Гарри любил забраться в большой трактир с похабным названием «Жженые сиськи» и там рассказывать побасенки разинувшим рты новобранцам. Последние, правда, не слишком-то верили в истории про трехметровую тварь, силы которой хватит на то, чтобы поотрывать конечности облаченного в броню воина, словно тот был мелким вредоносным насекомым или обращать врагов в пепел мощными кислотными огнеметами. Под гул благодарных слушателей Гарри разглагольствовал, что, мол, лежит эта тварь глубоко под землей, и пусть попробует кто потревожить покой Глухого Каньона – в последние мгновения своей никчемной жизни находник сможет испытать на собственной паленой шкуре ярость мифического Хранителя. Рассказывая все это, Потрошитель рычал на ползаведения. Ветераны отряда «Аннох», случайно оказавшиеся рядом, спешили к барной стойке – заказать чего покрепче… Адмирал Шершнев слыл угрюмым и нелюдимым офицером, команды которого, однако, были всегда предельно ясны, доходили вовремя и никогда не оказывались напрасны. Лишь одно существо на Аримунэ-3 знало истинную причину столь странного поведения командующего, а также источник полтергейста, что иногда творился прямо на улицах мегаполиса. Но его никто не слушал. Кому нужен сумасшедший джудикейтор, общаться с которым сущее наказание? Агриллис как мог избегал встречи с аватарой Каньона, хотя тот не имел абсолютно никаких агрессивных намерений насчет него. Свои наблюдения и умозаключения, сделанные во время контакта с феноменом, протосс записывал на мнемокристалы, которые рассовывал по углам своей комнаты. Вскоре носителей стало не хватать, и он-таки умудрился выпросить их у Эбанас-Тага и Ксайфилада. И тот, и другой пытались детально рассмотреть материалы джудикейтора, но по вполне объяснимым причинам ничего не поняли. Даже в языке протоссов отсутствовали термины и категории, которыми приходилось оперировать Агриллису, некоторые вещи же он вообще записывал в виде образов, при помощи которых пытался общаться с Каньоном через сохраненные им пси-матрицы терран, чье эго, так сказать, не позволило им стать тем, чем стал Шершнев. Только теперь протосс понимал, как сильно он недооценил в свое время этого человека. Не будучи изначально «призраком», Андрей умудрился развить в себе сильнейший псионический потенциал и использовать его как в дуэли с командиром Армады, так и при вероятности внедрения себя в лишенную разума сущность Каньона. Впрочем, если пилот во многом действовал по наитию и теперь вряд ли мог ответить на вопрос «почему именно я» (равно как и обычный человек – почему родился я, а не кто-то другой), то джудикейтор пытался как мог разобрать этот сложнейший процесс на составляющие. В итоге получалась жуткая абракадабра, где проскальзывали даже намеки на сигналы, при помощи которых псионные трансформаторы, обретшие разум тем или иным способом, общаются между собой. Последнее доставляло Агриллису массу неприятностей и еще больше усугубляло его положение в среде протоссов и терран – подчас его просто не понимали. Когда Эбанас-Таг и Готьен занялись полетами в дальний космос, джудикейтор уговорил их взять с собой ряд мнемокристаллов. Агриллис отчего-то полагал, что Каньон обязательно попытается уничтожить записи о нем самом – бедолага даже не подозревал, что на самом деле Шершневу параллельны все его потуги на пути познания высших материй. Часть кристаллов была передана в библиотеки Шакураса, остальные Пьеро рассовал по мирам сектора Корпулу, два отдал Бангену, когда встретился с ним на Корхале. И тот, и другой планировали теракт и были очень рады встрече друг с другом. Правда, о гнусных намерениях борцов за непонятную свободу стало известно Шершнему – через Мыслящего, в ментальность которого он запросто мог внедряться. Разумная матрица тем и отличалась от прошлой сущности, что была способна анализировать последствия некоторых мелочей в возне физических цивилизаций. Чуть позже Лысый сам отговорил Пьеро от пуска по независимым телеканалам набранного компромата и последующего взрыва жилища крупного госчиновника Доминиона. Банген, в отличие от Мыслящего, не страдал ксеношизофренией, но, будучи связанным с ним, знал о системе Аримунэ побольше остальных. Он понимал, что телепатему-запрет прислал не зерг, но при всем при этом прекрасно осознавал, что лучше подчиниться – ради собственного благополучия. Пьеру, кстати, по прилету в анклав устроили нехилый «разбор полетов», и только природная изворотливость вкупе с богатым воображением позволили ему выйти сухим из воды… Наверное, Агриллис надеялся, что в один прекрасный день некий безымяный архивист на Шакурасе заинтересуется его записями и пустится на поиски остальных. Что ж, то будет долгое путешествие – чтобы выяснить хотя бы примерные координаты и простейшее описание феномена надо собрать по меньшей мере треть всех мнемокристаллов. Впрочем, кто знает, авось кому-то и удастся это сделать. Иногда, когда ночь укрывает темным саваном кроваво-красные скалы Каньона, джудикейтор выбирается из своего жилища и идет к гаражу, где стоит его личная парящая машина – придуманный Ксайфиладом скутер. Он медленно едет по ночным улицам мегаполиса, любуясь многоцветным сиянием, каковое образует обрамляющие энергетические пилоны декоративные оболочки. Ночью анклав похож на сказочный город, живут в котором не люди и протоссы, а мифические существа из баек и легенд. Выехав за пределы города, Агриллис устремляется вниз и чуть севернее. Там, в темной глубине Каньона есть огромное озеро, обрамленное неприступными скалами с вкраплениями кристаллов-аримунитов. Один лишь джудкейтор знает сюда дорогу и только он может почувствовать, когда надо ехать. Он останавливается, слезает со скутера и, присев у берега, терпеливо ждет. Час, два часа, минута – не имеет значения. В какой-то момент ровная поверхность озера озаряется мириадами ярких серебристых искорок, аримуниты вокруг вспыхивают глубоким изумрудным светом, придавая окружающим их скалам совершенно фантастический вид. В центре озера серебристое сияние становится сильнее, а составляющие его крохотные светлячки закручиваются спиралью, поднимаясь вверх. И тогда Агриллис видит красивейшее существо на свете. Оно тянется в небо, и каждое неуловимое движение сопровождается всполохом окружающего серебристого-изумрудного ореола. Джудикейтор щурится и опускает голову, когда в его сторону устремляется взгляд горящих темно-зеленым огнем глаз. Истинный облик разумной матрицы Каньона столь же пугающ, сколь и великолепен. Вытянутое туловище, руки и ноги, присущие всем гуманоидам, но и они как-то смазаны, словно их обладатель находится в вечном поиске собственного отображения. Существо поднимается все выше и выше, постепенно меняясь в размерах. Уже в небе оно меняет свой лик, преображаясь в странное крылатое создание, от сведенных и слитых воедино ног которого отделяется длинный сверкающий шлейф. С дикой скоростью оно носится по небу, то взмывая на высокую орбиту, то падая вниз и едва не разбиваясь о красные камни. Псионический фон Аримунэ-3 гудит от напряжения, пилоны мегаполиса в единый миг вспыхивают так ярко, что, казалось бы, еще немного, и они разорвутся от переполняющей их энергии. Аватара летит над гигантской расщелиной, наполняя силой и светом все вокруг себя. Жители анклава, в отличие от Агриллиса, видят змеевидную иллюминацию в небе, лучащуюся всеми цветами радуги. Воздух моментально электризуется, и пахнет озоном, словно после большой бури на где-нибудь на Земле. Агриллис аккуратно скребет сухими пальцами по поверхности скалы, пытаясь успокоить заигравшееся существо. Как ни странно, оно его чувствует и, порезвившись еще немного, пропадает во тьме Каньона. Ночь вновь вступает в свои права, а взбудораженные жители, ставшие свидетелями очередного красочного шоу, расходятся по домам, чтобы наутро поделиться впечатлениями… Глухой Каньон далек от повседневных забот протоссов или терран, что вечно суетятся, занятые своими делами. Вечерами и те, и другие любят выйти прогуляться в недавно отстроенные и облагороженные парки. Там всегда много детей, но и они своим щебетанием ничуть не интересуют угрюмого офицера, что, бывает, сидит на лавочке возле фонтана. Шершнева заботит лишь одна семейная пара, даже и не подозревающая, насколько могуч их покровитель. Данные когда-то обещания надо выполнять, даже будучи в совершенно ином обличии. «Я всегда буду рядом, сестренка» Вот и они – Нина Колоскова и Конрад Гомес, для особо осведомленных друзей просто Корегонес. С ними двое детей, мальчик – постарше, и девочка. Когда-то доктор Укон не верила, что такое вообще возможно, но Шершнев не зря стоял и ухмылялся, когда главный врач анклава с нескрываемым удивлением довела до сведения близких друзей Колосковой факт абсолютно нормальной беременности. Детишки ничуть не отличаются от своих сверстников – они игривы, мальчик постоянно мучает родителей бесконечными «почему», сестренка иногда помогает, хотя многие слова ей пока даются с трудом. Иногда девочке снятся кошмары, в которых она пытается найти спасение в пещере, убегая от каких-то жутких монстров. Но когда те уже близко, обязательно появляется добрая фея и переносит ее подальше от невзгод. У волшебницы нет ни сверкающих эполетов, ни идеально подогнанного мундира, лишь удивительные изумрудно-зеленые глаза. Разумеется, дети и не подозревают, кто же на самом деле их папа и какова их дальнейшая судьба. Неестественно сильный псионический потенциал для них всего лишь норма и повод для игр. Но Шершнев знал: жить они будут ненамного меньше, чем протоссы, а вот плодится смогут так же, как люди, к тому же их псионика ничуть не уступит таковой у сынов Ксел-Нага. Их гены сильны и вряд ли сильно ослабнут при скрещивании с обыкновенными людьми. Рассуждая об этом, Шершнев чувствовал себя последним «дюраном», однако угрызения совести не спешили вгрызаться в его душу. Быть может потому, что ее и не было, во всяком случае, в человеческом понимании? Каньон неплохо поработал и над телами родителей. Пускать пси-штрма и творить иллюзии Колоскову научил ее собственный муженек. В довесок уже лично Андрей обучил девушку тому самому парализующему удару, основанному на зове зерга. Конечно, это далеко не полный арсенал того, что могла вытворять сладкая парочка, но, как говорится, хорошенького понемножку, к тому же некоторые способы смертоубийства, имеющиеся в запасе Каньона, были бы не под силу и Корегонесу. Узнать и вычислить их можно с помощью агриллисовых записей, но прочтение таковых и расшифровка потребовали бы немало времени и усилий. Время идет, по другому нельзя. Вырастут дети тех, кто когда-то сражался и отстоял Аримунэ-3, потом внуки, правнуки. Умрет седой, словно матерый волчий вожак, Гарри «Потрошитель», потом сухопарый Готьен, оставив после себя целые орды благодарных потомков. В какой-то момент закроются темно-синие, словно осенняя вода на Земле, глаза Ксайфилада. Даже Мыслящий не вечен, рано или поздно настанет и его черед. Но даже когда погаснет Аримунэ, и планеты вокруг нее превратятся в никчемные куски грунта, если не развалятся на части, Глухой Каньон будет нести свою вечную вахту. Конечно, то будет уже совсем иное образование, лишенное внешних атрибутов, но с тем же предназначением – фильтровать отжившие свое или исковерканные неважно кем или чем скопления псионной энергии в единое первичное звено, с чего начнется новый виток существоания. Потому что так устроено Природой. И разумная матрица уже не будет той, что раньше – грани сотрутся, и не станет для нее разницы среди живых существ, какую пока способен видеть Андрей Шершнев. Быть может, когда-нибудь, уже в иных мирах, измерениях и при иных обстоятельстах вновь найдется кто-то, достойный занять его место. И только тогда он обретет долгожданный покой… В изумрудно-зеленом небе продолжали резвиться истребители, а внизу раскинулась гигантская черная пропасть, этакая оскалившаяся красными зубцами скал пасть Каньона. Человек улыбнулся, глядя в нее. Нет, право же, глубо разговаривать с самим собой, но отчего бы и нет? «Ну что, ты готов к путешествию в Вечность?» И кроваво-красные скалы, и небо, и темная бездна под ногами в едином порыве ответили: «Отныне и навсегда!»
The End
St.A.B. Astar. Murmansk, 1.10.2005. – 7.03.2008*
*Вычитаем отсюда год армии и месяцы праздного ничегонеделания.
Автор выражает благодарность Looming’y (bob, bobchik) за ценные советы и рекомендации по редактированию данного текста, также [7x]Tassadar’y, создавшего один отличный сайт, и Scorpion’y, экс-модератора раздела «Литература и Юмор», сумевшего в свое аккумулировать в «ЛиЮ» множество людей, в том числе и меня =))) Ну, и конечно, спасибо компании Blizzard за великолепный мир Star Craft’a и всем его поклонникам, ради которых он и существует
.